Омилия

Ваша чаша
исполнена ядом —
жаждет часа,
когда буду рядом.
А напрасно,
мы с вами не встретимся:
мы различными ранами
светимся,
мы различными солнцами
греемся,
на различное счастье
надеемся.

1.Сад листвой украшен,
С нами молится…
Здравствуй, Радость наша,
Богородица!

Припев: Матушка, Заступница,
Православных Спутница!
Сердце светом полнится — Богородица! (2 р.)

Рождество Пресвятой Богородицы — радостный праздник. Есть церковные праздники, которые соединяют радость и печаль. Например, в день Вербного воскресенья нам и радостно — от торжества Спасителя в Иерусалиме, и горестно, — потому что мы знаем, что случилось после этого. В день Воздвижения Креста Господня нам также — и радостно, от того, что была обретена великая христианская святыня, и печально, — от воспоминания страшной крестной смерти Христа.

В праздник же Рождества Девы Марии нам только радостно. Если когда рождается простой ребенок в мир, мы испытываем радость, хоть не знаем еще, будет ли это дитя добрым или злым, так в рождении Пресвятой Девы мы испытываем двойную радость, — ведь в Ее рождестве заключено и рождение Христа Господа. Наверное, эти же чувства испытывали и святые отцы древности, поэтому и составили тропарь праздника Рождества Богородицы таким похожим на тропарь Рождества Христова.

Внезапно так (хоть я и ждал)
пришла предсказанная осень,
как будто вздрогнувший металл
свой самый первый окрик бросил

откуда то, с самих небес,
наполнив звуком протяжённым
и город и поля и лес,
и сердце,-
эхом отражённым.

Простыл сентябрь и заскучал по лету...
Так просто захотелось вдруг тепла,
Смотреть как тонут в небе купола,
Раздать «за так» счастливые билеты -
                 Пусть разольётся радостью река.

Простыл сентябрь – серая тоска...
Как будто между прочим, невзначай
Пролить на стол давно остывший чай:
Увидеть в отраженьи облака,
                  И красоту полёта птичьих стай...
 

В царстве тумана шагаю по лугу,
Сыростью воздух пропитан сполна,
Будут дожди всю неделю — по слухам,
Спрятались звёзды в объятиях сна.

Травы чернеют дыханием ночи,
Ноги сквозь сланцы щекочет роса,
И ветерок по невидимым кочкам
Чьи-то с собою несёт голоса.

И силуэт предприятия* мёртвый,
Словно корабль, что заброшен, плывёт,
Замерла в небе луна краснопёркой,
Мирно глядит из чудесных высот.

Грех позволяет нам много:
Подлость, бесстыдство, вино…
Лишь бы доверием к Богу
Не было сердце полно;
Лишь бы оно не очнулось
В низменном царстве теней,
Лишь бы оно не вернулось
В рай непорочных путей;
Лишь бы оно не познало
Радость Господней Любви
И возвести не дерзало
К Истине очи свои;
Лишь бы его не согрело
Слово священных молитв.
…Лишь бы оно оскудело
В злобе бессмысленных битв.
Грех открывает нам дверцу
В злачные чудо-места –
Лишь бы заблудшее сердце
Шло вдалеке от Христа.

9.06.2011 г.

Что болезненнее всего переживает человек? Наверное, на этот вопрос может быть немало ответов — все мы очень разные. Но тем не менее мало что причиняет такую боль, как предательство близкого (или казавшегося какое-то время таковым) человека. Да-да, именно близкого, все ведь, скорее всего, сегодня знакомы с таким расхожим присловьем: «Предают всегда свои». Конечно, свои — потому что чужие как могут предать? На них мы и не надеялись, им не доверялись, не открывали своих сердечных тайн, не думали о них и о себе как о частях единого целого.

А свои... Как же это тяжело бывает, когда ты сталкиваешься с обманом со стороны того, кому, казалось, всецело верил. Или узнаешь, что твой друг выступает заодно с твоими врагами против тебя. Или выясняешь неожиданно, что он метит на твое место, интригует, клевещет, ведет нечистую и нечестную игру...

Замкнулись пространства,
            вдали горизонты застыли,
мне их относительность
            в этом всезнающем мире
пунктиром дождя, облаков
            и легчайшим падением снега,
и радугою цветов
                 у самого-самого неба
никак не свести к заключеньям,
                      открытиям верным,
я их отношу к эликсирам,
                   текущим по венам,
и не исключаяя размеры,

Простить – значит мысленно отделить
греховность от человека…
Добра пожелать ему…
Бога молить,
         чтоб исцелил душу его!
И в сердце своём воспевать Христа
ныне
и до скончания века.

Ночная жизнь городского госпиталя ничем не отличалась от дневной больничной суеты, разве что лампы дневного света надоедливо освещали небольшие палаты, в которых шла непрерывная борьба за жизнь...

    Она закрыла глаза, мечтая отдохнуть от боли хотя бы немного, её губы привычно шептали молитву, и вдруг какой-то мягкий  тёплый свет окутал хрупкое измученное тело, проник сквозь сомкнутые веки и словно пролился внутрь истерзанного болезнью сознания. Марта вздрогнула, открыла глаза и вскрикнула от испуга. Прямо перед ней стояло существо, отдалённо напоминающее птицу: большие полупрозрачные крылья словно растворялись в ярком голубом сиянии. Марта пригляделась, сквозь волны света еле уловимыми очертаниями проступало лицо. «Ангел»- догадалась она...

Беру собаку, в лес иду.
Опять. Искать уединенья.
Существования среду
Хочу сменить и настроенье.

На время изменить сюжет
Где только  город и привычки.
И где на протяженьи лет
Как будто заключён в кавычки.

Я обиду простил, осенившись крестом троекратно,
И она растворилась дымком над церковной свечой…
Я обиду простил, но забыть, по причине понятной,
Не могу – ибо память есть свойство натуры людской.

Я обиду простил..., только где-то в ячейках укромных
Мозг безстрастно*  хранит файл прощённой обиды моей.
Но я, помня обиду, – её никому не припомню…
Боже, чудо яви, вытри нáчисто память о ней…

   Бежит по парку речка,
                    ныряя под мосточки, -
   и листья кленовые
                          качаются волной:
   расчёсывала осень
                       вихрастые деревья,
   а ветер, напевая,
                     кружился над водой...

   Он осыпал листвою
                     прохожих и дорожки...

   И тёплой позолотой
                            светился этот день:
   навек соединяя
                    всех нас в одном сюжете,
   в одном земном мгновенье,
                      собрав под эту сень...

Наступил понедельник.
- Ох, понедельник – день тяжелый. Не буду ничего делать. Пусть вторник начинает работу.
Наступил вторник. 
- Эх, а вторник-то – мужской день! Работу надо  начинать с женского дня, чтоб лучше спорилась.  Вот пусть среда и работает.
Наступила среда.
- Что мне одной все надо?  Я только середина недели. Еще все впереди. Успеют и без меня! В четверг самый раз начинать работу.
Наступил четверг.
- Уже неделя кончается. Разве начинают работу с конца недели?  Где мне одному успеть. Да и не мужское это дело  начинать работу. Пусть лучше пятница подумает, с чего начать, а я в следующий четверг продолжу, если что останется.
Наступила пятница.

Губы – тонкие ниточки вышивали слова,
Шелестела багряная под ногами листва.
Ни о чём не просила ты, ничего не ждала,
Разноцветные нежные вышивала слова.

Даль туманы окутали небывалой тоской,
Ты протяжную тихую пела песню с луной,
Россыпь жемчуга снежного оставляли слова,
С перелётными птицами улетела мечта...