Призывный сигнал трубы разбудил спящий город. Разлился с высоты по его улицам и площадям, проник в дома, в самые потаенные уголки жилищ горожан, так что все смогли услышать его. Встревоженные люди выходили из домов, многие из них уже были одеты как для дальней дороги, перепоясаны, с сумками на плечах, собраны, в руках - самое необходимое. Любопытная ребятня воробьями шныряла между горожанами, заглядывая в их лица, пытаясь уловить, о чем таком важном говорят все эти люди. Уж кто-кто, а они-то раньше всех услышали сигнал трубы и давно бы уже бежали по пыльной дороге, если бы не медлительность взрослых. Рано, еще до рассвета, раздался с небес могучий призыв. Тогда же, с первыми лучами солнца, ушли первые из тех, кто откликнулся на него. Торопясь, с сонными детьми на руках, скорым шагом уходили они в рассветную дымку. Мало кто заметил их уход. Ушли они почти все, лишь немногие из них остались в просыпающемся городе. Остались стучать в двери и окна, будить спящих, тормошить медлительных. Остались свидетельствовать об услышанном, призывать людей в дорогу. На их стук теперь выглядывали те, кто замешкался утром. Горожане выходили из жилищ на улицы, звали соседей, родных, собирали детей. Громко разговаривали, что-то обсуждая, собирались семьями, выходили за городские ворота. Шли вслед первым.
Много народа откликнулось и вышло в путь, но не меньше и осталось. Из окон и с балконов домов смотрели любопытные глаза: какие-то растеряно, какие-то откровенно насмешливо. Находились и те, кто пытался остановить уходящих, вразумить их. Они выходили на улицы, громко кричали что-то уходящим, вставали на их пути, хватали за рукава одежды. Кто-то плакал перед неизвестностью, кто-то радовался брошенным вещам. Другие, из тех кто остался, и вовсе не обратили внимания на призыв, продолжали жить жизнью, ставшей привычной за долгие годы, спешили на работы, шли на торжища, отмахивались от призывающих, злились на задержку.
Ближе к полудню жизнь в городе вошла в привычное русло. Кто хотел – ушел, кто хотел - остался. Сама память об утреннем трубном призыве стала забываться, уже мало кто относился к разговорам о нем серьезно. Быль быстро превращалась в небылицу. Уже давно не было видно на улицах собирающихся в дорогу, боящихся опоздать. Редко-редко, легкой походкой проходили на выход к воротам немногочисленные путники. Смехом провожали их горожане. Но вскоре и этого не стало, и равнодушие поселилось в душах людей. Наступал вечер, время отдыха и развлечений и горожанам стал просто неинтересен мир за стенами их домов. Редкими, почти не слышными в вечерней суете, стали возгласы призывающих. Странными и непонятными сделались их призывы. Люди гнали их из города, закрывали перед ними двери своих жилищ.
День заканчивался, город погружался во тьму.
