Под палящим солнечным лучом
Стелятся песчаные барханы.
Горизонт скрывает караваны
Полосою - огненным мечом.
Всё спокойно, спит песчаный мир,
Остроглазый месяц увядает.
Сумрак незаметно проникает -
Ждёт свой час безжалостный надир.
Только солнце выпрямило стать,
Суховей непрошенный явился!
И песочной бурею затмился
Свет дневной - ни зги не увидать!
Начиталась Ахматовой вдоволь я
И ушла слушать волны на пирс,
Белой стаей заколдована,
Рысьим взглядом из-за кулис,
Позвала меня тихим голосом,
Из пределов выйти своих,
И своим серебряным волосом
Как петлей подхватила ввысь.
Не веселая я, не печальная,
У меня в искринках глаза,
А в стихах ее смелость сакральная
И страдальческая слеза.
Я заслушалась в поднебесье
Песней твоей, Алоконст,
Лиры с Сириным вы повесили
На ветвях, протянули мост
Здесь каждое действо – агония жертвы в песке
Зыбучем, чем жест безупречней, тем тише надежда.
Здесь кобры застыли, не смея мечтать о броске,
Молчат мудрецы и потупили взоры невежды.
Мы в детстве играли в игру под названьем «замри»,
Старательно все замирали и вот доигрались…
Итог запоздалый невинной, казалось, игры –
Мы стали солидны, седы, а фигуры остались.
Такая ты…на все мгновенья,
На вечность нашей красоты,
И трепет вынул – боль по венам,
Но не исчез, и не остыл.
И трепет выплеснул – надежду,
Ты мать - любовь тебя хранит,
И где-то всех желаний – между
Твой образ нас ведет – одних.
Несколько лет тому назад в нашей стране появился новый праздник — День семьи, любви и верности. Отмечается он 8 июля, в день, когда Русская Православная Церковь вспоминает благоверного князя Петра и жену его благоверную княгиню Февронию, Муромских чудотворцев.
Легенда о Петре и Февронии известна на Руси очень давно. На основе этой легенды русский писатель Ермолай Прегрешный создаёт в середине XVI в. «Повесть о Петре и Февронии», которая, однако, не была включена в Четьи-Минеи, поскольку походила более на беллетристическое произведение, нежели на жития святых. Впрочем, и с точки зрения светского человека повесть эта весьма своеобразна и требует, по всей видимости, вдумчивого чтения.
Спите, полумёртвые увядшие цветы,
Так и не узнавшие расцвета красоты,
Близ путей заезженных взращённые Творцом,
Смятые невидевшим тяжёлым колесом.
В час, когда все празднуют рождение весны,
В час, когда сбываются несбыточные сны,
Всем дано безумствовать, лишь вам одним нельзя,
Возле вас раскинулась заклятая стезя.
Вот, полуизломаны, лежите вы в пыли,
Вы, что в небо дальнее светло глядеть могли,
Вы, что встретить счастие могли бы, как и все,
В женственной, в нетронутой, в девической красе.
Два крыла мы с тобой, два крыла:
Не взлететь друг без друга к звёздам.
Нас любовь на руках несла,
В дни когда жизнь текла непросто.
Два венца мы с тобой, два венца -
Прорастаем в сердца друг друга,
В бесконечности – два кольца -
Неизбывное счастье супругов.
Две свечи мы с тобой, две свечи,
Друг от друга зажглись – пламя!
И в туманной, безлунной ночИ
Бог незримо стоит рядом с нами!
Поэт, как ты можешь не веровать в Бога,
не чувствовать Промысел Божий, творить
и быть вдохновенным… бессмертной душою
склоняясь к идее, что от обезьяны,
трудящейся в поте, твой предок возник?
А те обезьяны возникли случайно?
Но… могут случайно возникнуть… стихи –
из россыпи букв, из бессмыслицы полной…
без боли, без радости, мысли и сердца?!
…Весь мир – из талантов… от Божьей руки.
Мы связаны с Богом, создателем нашим,
мы дети Его и как дети – творим
свой мир, выражая себя, свою личность,
душой отдаваясь возвышенным чувствам,
находим себя, устремляясь за Ним.
2011 г.
2 июля 2013 в писательских кругах Квинсленда (Австралия) состоялось грандиозное событие. В Брисбене, в Центральной Государственной Библиотеке была открыта выставка книг, изданных в 2012 году писателями, проживающими в штате Квинсленд. Также, состоялась презентация «Каталога Книг 2012», изданного Центром Писателей Квинсленда при поддержке Правительства Австралии.
В каталог вошло 178 книг австралийских авторов, которые были представлены на открывшейся выставке. Среди книг австралийских авторов были представлены две книги русского автора Людмилы Ларкиной. Одна книга на английском языке «We Will Save Our World Through Love» (Наш мир спасет любовь) и поэтический сборник на русском языке «Не остави, Владыко, меня».
Пережили, горечь бед перетерпели.
Переспорили февральские метели.
Перевыли злобный ветер, перегнали.
Переплавились и стали крепче стали.
Серебристой нитью - лунная дорога.
Для тепла на посошок глоточек грога
и - вперёд, идти гулять по водной глади -
ради света, ради счастья, жизни ради.
Франсуа Вийон недолгое время находился при дворе герцога и поэта Карла Орлеанского в Блуа. Для альбома баллад на тему «От жажды умираю над ручьём», заданную К.Орлеанским поэтам его окружения и многократно разработанную самим герцогом, Вийон написал эти ставшие знаменитыми стихи в 1458 году.
От жажды умираю над ручьем.
Смеюсь сквозь слезы и тружусь играя.
Куда бы ни пошел, везде мой дом,
Чужбина мне — страна моя родная.
Лк. 8, 43 – 48
Ин. 20, 24 – 29
В толпе кровоточивая жена,
Не исцелённая врачами прежде,
К Учителю доверием полна,
Коснулась краешка Его одежды.
Почуяв сил Божественных исход,
Спас обернулся к люду в изумленье:
– Пускай откроется виновник тот…
Кровоточивая назад мгновеньем,
Пред Иисусом пала, трепеща,
Являясь исцеления примером…
Он, отпуская с миром, ей вещал:
– Спасла, тебя, жена, большая вера.
Антиквар Борис Семенович Жохов, более известный под заслуженно полученным прозвищем Жох, коротал вечер за книгой. Однако вовсе не за детективом или романом, как прочие люди. Практичный Жох считал чтение подобных книжек бесполезным времяпровождением. И, если сам брал в руки книгу, то лишь такую, которая представляла для него деловой интерес.
Вот и сейчас он перечитывал «Историческое описание приходов Михайловской епархии», изданное в 1901 г. в Санкт-Петербурге. Книга эта была библиографической редкостью и даже в областной библиотеке водилась лишь в единственном экземпляре. Впрочем, у Жохова имелось свое, весьма богатое собрание книг по истории Михайловской епархии. Прежде они принадлежали покойному Якову Ефимовскому, некогда сотруднику городского музея, владельцу первой в Михайловске антикварной лавки. А после убийства старика его недалекие наследники за бесценок продали его библиотеку Борису Жохову. В том числе — и ту книгу, которую сейчас перечитывал Жох.
Так восклицал Николай Васильевич Гоголь, проезжая в кибитке, запряжённой тощими лошадьми, через чёрное, местами зеленеющее поле. Мокрый от дождя возница, накрывшийся рогожкой, сидел на козлах, а кругом — по полю, на ветках и, должно быть, на покосившихся и почернелых плетнях — мокрые вороны и галки. Есть от чего заскучать!
Но задолго до Гоголя под животворящим солнцем Палестины, среди опаловых ягод винограда и опьяняющих благоуханием садов и рощ, вздыхал царь Соломон: «И возненавидел я жизнь: потому что противны мне стали дела, которые делаются под солнцем; ибо всё — суета и томление духа!».
Колокольное эхо забудь,
голос тихий пусть в небо летит.
Этой жизни голодная суть
запоздалым дорогам претит.
Не ищи, не ищи светлый луч:
дальний друг не милей палача.
Каждый смертный могуч и живуч,
и безжалостен, как саранча.
Посадив у реки черенок,
ты успеешь о нём позабыть.
Но однажды услышишь, как Бог
просит жажду его утолить.
«И кровь в висках твоих стучится в ритме вальса…»
Владимир Высоцкий.
20-ая творческая встреча в литературно – музыкальном салоне «Лампада» в городе Брисбен. Австралия.
30 июня 2013 в литературно – музыкальном салоне «Лампада» состоялась 20-ая творческая встреча, которая была приурочена началу Великой Отечественной Войны (22 июня 1941). Зрители и читатели журнала “Австралийская Лампада” собрались в зале библиотеки Garden City Брисбена, где была показана литературно – музыкальная композиция на тему «ХХ век – век войны и вальсов».
На встрече присутствовали ветераны Великой Отечественной Войны Михаил Ильич и Жозефина Рувимовна Нисины, Консул Российской Федерации в Квинсленде Ирина Брук.
Мир неспокоен, жизнь полна изъяна,
Не видим завтра, но хотим понять:
Когда пробьётся среди зла-бурьяна
Зерно любви, чтобы Христовым стать...
Сквозь пелену, из будущего Царства
Летит на зов крылатая Любовь.
Среди молвы, жестокого коварства
Она спешит утешить сердце вновь!
Мы духовно слепы,
но живём и не знаем об этом.
В нашем мире привычном
называются сумерки светом.
…Только встреча с Христом
исцеляет духовные очи.
Забывая себя,
устремляемся к звёздам сквозь ночи.
Отдавая себя
миру Высшего смысла,
взлетая
над земной суетой,
о себе о самом забывая, –
мы находим себя!
Приближаясь к Творцу и Поэту,
обретаем себя, –
устремляясь сквозь сумерки к Свету.
«Сейчас у нас в Сербии старцев нет. Был один настоящий старец — отец Фаддей, но он умер недавно». Эти слова мне сказал четыре года назад молодой сербский учитель Светозар, с которым мы познакомились и подружились на святой горе Афон.
Так я впервые услышал о старце Фаддее. Сам Светозар всерьез пришел в Церковь именно благодаря встрече со старцем. С тех пор и в самой Сербии, и в Македонии я не раз видел людей, которые обрели сокровище православной веры через «отца Тадэ», как называют его сербы. Среди них был даже один босниец, в прошлом мусульманин, который под влиянием старца перешел в Православие и теперь много лет является искренним тружеником Христовой Церкви.
Емкий термин «розовое христианство» не нов. Его ввел еще в конце XIX века Константин Леонтьев. Этот глубокий мыслитель характеризовал предреволюционное настроение интеллигентских умов следующим образом: «Страх Божий? Какой там страх? Ведь Бог — это Любовь и только Любовь». Апологета «страха Божия» Леонтьева травили... Даже и некоторые представители духовенства неосновательно узрели в защите страха Божия мракобесие, апологию «ужаса». Однако, Господь рассудил по-другому. Оптинские преподобные благословляли К. Леонтьева на литературную деятельность в указанном направлении, что вызвало возмущение у Бердяева.
В статье, посвященной памяти Константина Леонтьева, архимандрит Константин Зайцев называл «розовое христианство» «самым страшным соблазном, который только может быть поставленным перед христианской совестью Сатаною». Это «соблазн подмены подлинной любви христианской во всех ее проявлениях, вплоть до самых высших, — ее сатанинским суррогатом».
