Россиюшка

Чем дольше живу вдали от моей родины, тем чаще и ярче начинает всплывать в моих воспоминаниях один давний случай, произошедший со мной в ранней  юности. Это был мой первый отпуск. Самой, желанной, почти недосягаемой моей  мечтой было – увидеть  море. Море мне представлялось таинственным  и необыкновенным.  Я мысленно плавала в его шёлковых  волнах, пытаясь почувствовать дыхание этого волнующего чуда. После окончания учебы и года работы по специальности, долгожданная путёвка была  получена по маршруту: Боржоми, Тбилиси, Кутаиси, Батуми. Ожидаемое море оказалось для меня, действительно,  потрясающим впечатлением. Волей судьбы, я в конце туристической поездки попала в город Сухуми, где ждала меня неожиданная  встреча, которая потрясла меня не менее, чем море и запомнилась на всю жизнь.

Отцветает жасмин

Пряный запах садов,
Там где пчелы гудят,
В белой дымке цветов
Легких дней аромат.

Там поет соловей,
Услаждающий слух,
Белый снег тополей,
Одуванчиков пух.

На зеленом лугу
Многоцветие дня.
Ах, тоска, почему
Ты терзаешь меня...

Ведь с природой теперь
Я один на один...
Сердце, в счастье не верь -
Отцветает жасмин.

Тихо дремлет сонная река

Тихо дремлет сонная река,
Под лучами первыми сверкая.
Небо в редких белых облаках
На заре торжественно сияет.

Летние рассветы день за днем
Над рекой встают в тумане зыбком.
Утро согревает нас теплом,
Благодатной солнечной улыбкой.

Новая мораль — болезнь без противоядия

Что будет завтра с миром, в котором мы живём? Свой страшный и обнадёживающий прогноз предлагает протоиерей Андрей Ткачёв.

А Павлик Морозов теперь не в России живет. Жил раньше, а теперь переехал. Переехал туда, где можно стучать на родителей по мобильному телефону и ног не сбивать, бегая к комиссарам. Было время, когда все, что связано с понятиями морали и свободы, у нас ассоциировалось со странами западных демократий. А нам, сирым, оставалось только сглатывать слезы и признаваться в исторических ошибках и неполноценности.

Ты береги, храни любовь свою

Ты береги, храни любовь свою
От праздных взглядов, ложных слухов,
Когда судьба изменит колею
Под натиском лукавых духов.
Когда пропитан горечью твой хлеб, -
Любви поток становится сильнее!
В ком нет любви, тот безнадёжно слеп,
Царит в нём страх и нет его беднее.
Храни любовь всей злобе вопреки,
Неси свой крест, возложенный на плечи.
Любви огонь, как тайну, береги -
От первой до последней Встречи!

Каталась луна по небу...

Каталась луна по небу,
И светом ласкала явь,
И крохи бросали хлеба
Стыдливые люди, встав

Во всю их земную негу,
И думали, точно впрок,
Одарит их жизнь, в телегу
Впрягая скупой порок,

Душа томится...

В пути к небесному, в далёком прошлом,
Где тонкий луч едва касался глаз,
Рождалось сердце в трепете тревожном
И стал открытием прощальный час:
Когда душа, рождённая любовью
Навек прощалась с мёртвенной тоской,
И, обновлённая Святою Кровью,
Вдруг обретала Мир - любви иной.
С тех пор томится в ожидании Встречи,
Ей не найти покоя в дольнем сне.
И потому: болит, скорбит и лечит
Свою печаль в Небесной Красоте.

Американская тетрадь

 Перед поездкой необычная плотность событий: праздник за праздником, до радостного изнурения, до перехода на «автопилот». Вчера – храмовый праздник – Агапита. А накануне – Вознесение, совпавшее с памятью мученика Философа. Хорошо помню из Житий его страдание. Его, обнаженного, привязали к дереву и оставили на волю блудницы. Известно ведь, что ничто так не погашает благодать, как блуд, даже невольный. Но он откусил себе язык, выплюнул его женщине в лицо, чем ужаснул ее и привел в бегство, а сам болью погасил похоть. Невообразимо по нынешним временам и нравам! Впрочем, всегда невообразимо. Среди этих мыслей – сборы в Америку.

Не оракул я и не вещатель

Не оракул я и не вещатель,
И не знаю – с кем будете Вы,
Надоело мне слово “приятель”
В окончании каждой главы.

Сколько ж можно грустить беспричинно?
Мне наскучила Ваша печаль.
Напоследок пройдёмся мы чинно,
Друг для друга уже отзвучав.

Этот мир из мгновений...

Этот мир из мгновений: из точек,
роя точек – событий и чувств…
Он мерцает от вздохов и стука
одиноких озябших сердец.

Так живём мы без Бога, пока вдруг
… нас не клюнет с жаровни петух.
Задохнувшись от боли, ты ясно
осознаешь бессилье своё.

И тогда, заглянув в свою душу,
                  удивляясь её пустоте
и обломкам от «грозных» сражений
(где победа позорней, чем смерть),

«Как же так, – скажешь, – а достиженья,
мир и радость, успехи и труд?».
Для чего это всё?.. Всё ветшает,
вместе с нами рассыплется в прах.

Жизнь важна, если движешься к Богу:
к миру Высшего смысла, Любви.
«Я несу Тебе, Господи, душу,
помоги мне её донести!»

Просто жить!

Хотите — верьте, хотите — нет! Но эти строки напол-
нены такой позитивной энергией, кото-
рая способна понять, обнять и согреть всех, чьи глаза
соприкасаются сейчас с ними. Превозмогая понятное любопыт-
ство, согласитесь, хочется в это поверить, разузорить свою при-
вычную повседневность чудом воскрешения всего самого
дорогого и лучшего, что было в нашей жизни.
И именно в эту минуту оно может нас посетить, взывая к нам
лад молитвенного строя и возбуждая чувство Благодарения Богу за
все, что мы имели, имеем и чем будем еще владеть.
Эта предстоящая встреча посылает тепло жизненного потока,

Маски

Красивые маски на полке стояли,
и души себя среди них выбирали.

Одна же искала, искала, искала...
Себя не найдя, начинала сначала...

Подружки смеялись над нею в ладошки:
какая нелепость! красы в ней ни крошки!

Душа умывалась от горя слезами —
и всё хорошела: чертами, глазами...

Подружки, не видя к красе перемены,
по прежнему дружно жужжали, без смены.

Пока к ним царица однажды взошла:
как солнце прекрасны лицо и душа.

От солнца растаяли маски и лики —
безóбразным лицам страшны даже блики
красы настоящей.

                              То, ищущий, помни:
не маскам на полках, а Богу лишь вонми!

Евангелие в хранилище музея

Зарисовки научного сотрудника, работающего в фондах музея, в культовом отделе. 1982.                                                      

Удивительное состояние:
Как сожжённые мосты…
Словно в вечном состязании,
Словно вечные посты…

Открываются страницы:
Я, как будто, ворожу,
И Евангелие ложится,
Предо мной, где я сижу.

Ничего не понимая,
Что-то силюсь прочитать,
А свеча так быстро тает-
Не успела осознать...

Снова книгу закрываю-
Не понятен мне язык.
Вдруг, спиною ощущаю:
Строго смотрит Божий Лик…

И магически, вдруг, тянет
Вновь Евангелие открыть:
-Хоть куда уж жизнь пусть канет,
Но хочу источник пить!

Тятя

У Андрея детей было девятеро. Пятеро мальчишек, остальные –  девчонки. И жена-красавица. Осанистая такая, с тугой русой косой до середины спины – настоящая русская баба, как в сказке. Да и сам Андрей – мужик не промах. В плечах – косая сажень, борода с благородной сединкой. У таких мужиков любое дело в руках спорится, за что ни возьмется. И кузнец, и плотник… В селе, где они жили, краше семьи не было. Всем на зависть.

Страницы