Проза

«Вообще-то Ленька никакой не ботаник, он просто ужасно умный. До такой степени умный, что ничего кроме своих книжек не замечает». — думала Зоя, глядя на своего соседа по парте.

Они сидели вместе уже не один год. Как-то, кажется, в пятом классе, мудрая классная дама посадила девочку-болтушку к тихому отличнику. И Зоя стала сидеть с Леней.

Уже тогда Ленька был каким-то странным. Он всегда ходил в очках в толстой роговой оправе, в темном шерстяном костюме и с сумкой через плечо. На переменах, когда весь класс срывался с мест, орал, визжал и стоял на головах, он сидел за партой, уткнувшись носом в очередную книгу по истории — и с таким упованием её читал, будто находился у себя дома на диване. И даже если Макс, известный задира, подбежит и бахнет его здоровенным томом по голове, он только поднимет свои глаза, несколько раз моргнет, улыбнется, и снова примется читать.

Про старца Фёдора

Духовное училище открылось в нашем городе в начале лихих девяностых. Своего помещения у него не было, занятия проходили в классе обычной школы, и за парту для первоклашки не мог взгромоздиться иной студент-верзила.

Студенты — народ разношёрстный: кто Богу готов служить, а кто просто любопытствует. Преподаватели — немногочисленные местные батюшки, только-только вырвавшиеся из цепких лап уполномоченных по делам религий.

Историю Ветхого Завета вёл у нас отец Аввкумий, добродушный лысоватый толстячок средних лет. Учебников нет и в помине, а семинарские конспекты у батюшки, видать, не сохранились, или своё время он не особо усердствовал, их составляя.

Идея написать подобную книжку возникла у меня много лет назад, после прочтения знаменитых «Писем Баламута» Клайва Льюиса. Хотелось раскрыть ту же тему: борьбы небесных и адских сил за душу человека, но не реалиях Англии времен второй мировой войны (как у К. Льюиса), а на реалиях современной мне России. Пока же я раздумывала, стоит ли браться за это, поскольку понимала — это будет всего лишь подражание, по содержанию и форме уступающее первоисточнику, вышла книга А. Десницкого «Записки Балабола». Здесь тема битвы Бога и сатаны в душе человека разворачивалась на фоне тогдашних российских реалий, и кончалась, как у К. Льюиса, посрамлением и поражением темных сил. И мне показалось — тема исчерпана. Да, я бы раскрыла ее по-своему, сделав акцент на иных темах и проблемах. Но стоит ли?

Много лет спустя мне захотелось написать книгу о человеческих страстях и пороках. Подыскивая материалы для нее, я обнаружила, что на подобную тематику уже существует весьма много книг. От богословских и святоотеческих трудов до брошюр для подготовки к Таинству Исповеди. Засев за работу, я вскоре убедилась, что получается слишком скучно и нравоучительно. А мне хотелось написать интересную книгу. Вдобавок, непохожую на уже существующие. Тут-то на помощь мне и пришел давний опыт православного педагога, лектора, миссионера. И был написан текст, который я предлагаю боголюбивому читателю.

Солнце уже встало над морем. Зура сильными рывками уводил лодку все дальше и дальше от берега. У кормы полулежал его сын Леван. Сколько раз жена ругала Зуру:

— Не бери ребенка в море! А вдруг что...

Лейла не договаривала и без того понятную мысль: неходячему инвалиду лучше находиться на суше. Но мальчишка поднимал такой рев, хоть уши затыкай, и отец брал его с собой на рыбалку.

Зура ходил в море, сколько себя помнил. Его растил дед-рыбак. Он-то и научил Зуру рыбацкому делу. А еще он рассказывал внуку разные морские байки. Их знают все жители побережья. И вот на днях Зура рассказал сыну одну из старых легенд про маленькую рыбку — царицу морей, и у мальчишки загорелись глаза:

— Вот увидишь, мы поймаем ее!

Возможно, самым известным человеком в городе Михайловске был бизнесмен Василий Колосов. Крупнейший предприниматель, глава компании с говорившим само за себя названием «Колосс» — кто мог сравниться с ним в богатстве и могуществе?! На господина Колосова работало большинство леспромхозов области. Ему же принадлежали два городских лесопильных завода, продукция которых шла на экспорт. Воля господина Колосова являлась законом для всех — даже будь она полнейшим беззаконием. Целая армия рабочих и служащих подчинялась ему беспрекословно, как шахматные фигуры — игроку. Были у него свои люди и в Михайловской мэрии, и среди окружения губернатора… Но это еще что! Господин Колосов был убежден, что у него есть свой человек даже на небесах!

Об этом человеке он узнал, когда был еще ребенком.

Известный михайловский антиквар и владелец художественной мастерской «Преображение» Борис Семенович Жохов, более известный под прозвищем Жох, сидел в своем офисе, размышляя над вчерашним разговором с господином Колосовым. И, чем больше он обо всем этом раздумывал, тем больше ему на ум приходила старая-престарая сказка о том, как некий богатый крестьянин вздумал устроить торжественные похороны своему любимому козлу. Мало того — отпеть его в церкви. Разумеется, местный священник наотрез отказался совершить столь кощунственное деяние. Однако услышав от старика, что почивший козел был не таков, как его рогатые и бородатые собратья, и завещал ему на помин своей души сто рублей, батюшка сменил гнев на милость и возгорелся желанием немедленно отпеть усопшего. Что до дьячка и дьякона, то и они отказывались участвовать в погребении козла лишь до тех пор, пока не узнали: согласно завещанию покойного им тоже причитается некая сумма… Ай да козел! Какая мудрость! Какое великое почтение к духовному званию! Поистине, православный из православных!

«И будет яко древо, насажденое при исходищих вод, еже плод
свой даст во время свое, и лист его не отпадет, и вся, елика
аще творит, успеет».
Пс.1

В ночь перед выносом, когда в доме по традиции никто не спит, а сидят у гроба, Лизико высказала свое удивление:

— Надо же, сколько народа было на панихиде. Это какой-то нонсенс для никому неизвестной 95-летней старушки-домохозяйки. Бабушка ведь не звезда телешоу!

— Люди идут в знак уважения. То, что смогла твоя бабушка, мало кому под силу

— Думаю, люди идут просто в знак уважения, — ответила ее мать из инвалидного кресла. — То, что смогла твоя бабушка, мало кому под силу.

20 июня 1941 года по Верийскому убану прошел слух: Анико бросил муж. Кто-то оправдывал его, кто-то осуждал. Но все сходились в одном: Анико — по жизни невезучая. Еле-еле в 30 лет замуж вышла, родила девочку с ДЦП и вот теперь осталась одна.

— Когда в этом году пост начинается? — спросил Бачо, рассматривая в окно надоевший пейзаж новостроек Вазисубани.
Нино, резавшая шпинат для пхали, уставилась на мужа. Послышалось, что ли?
— Это ты сейчас спросил?
— Я, — подтвердил неслыханное Бачо и, заводясь, огрызнулся. — Что, и спросить уже нельзя? Запрещено?
— 23 февраля, — примирительно ответила Нино.
Потом все же, осмелев, спросила:
— А что, ты поститься собираешься?

Возможно, самым известным человеком в городе Михайловске был бизнесмен Василий Колосов. Крупнейший предприниматель, глава компании с говорившим само за себя названием «Колосс» — кто мог сравниться с ним в богатстве и могуществе?! На господина Колосова работало большинство леспромхозов области. Ему же принадлежали два городских лесопильных завода, продукция которых шла на экспорт. Целая армия рабочих и служащих подчинялась ему беспрекословно, как шахматные фигуры — игроку. Были у него свои люди и в Михайловской мэрии, и среди окружения губернатора… Но это еще что! Господин Колосов был убежден, что у него есть свой человек даже на небесах!

Об этом человеке господин Колосов узнал, когда был еще ребенком.

Однажды у старика пропала породистая лошадь, и стали люди говорить:

— Как это плохо!

— Не судите, — отвечал старик. — Я не знаю, хорошо это или плохо, то, что лошадь пропала. Я знаю только тот факт, что лошадь исчезла.

Люди возмущались и говорили:

— Совсем старик из ума выжил.

«Своей добротой, своей лаской и приветливостью, своим милосердием вы можете и должны светить в этом мире. Всякий и малый свет угоден Богу».
Архиепископ Лука (Войно-Яснецкий)

Мзия разгребала свою почту и вдруг среди разного спама наткнулась на нечто новенькое.

Письмо было от какого-то Сергея из Москвы. Начиналось оно немного необычно:

«Мир Вам и Грузии! Я хочу вам помочь! Могу выслать вам бесплатно духовную литературу в большом количестве. Знаю, что в Тбилиси ее мало и она дорогая».

О тех далеких временах врач-невролог Нина Сергеевна Н. говорила так: «когда я еще была терапевтом…» С учетом того, что неврологический стаж Нины Сергеевны составлял лет двадцать пять, а то и больше, а самой ей было… Впрочем, к чему любопытствовать у женщины об ее возрасте? Достаточно сказать, что в то время, когда Нина Сергеевна работала терапевтом в одной из поликлиник города Михайловска, вела амбулаторный прием и ходила по вызовам, она была еще совсем юной девушкой, недавней выпускницей мединститута. А в вере — и вовсе младенцем. Ибо крестилась за три года до этого. И потому ее религиозность отличалась теми пылкостью и максимализмом, которые присущи неофитам.

Так вот как-то раз…

Потерявшийся ребенок, самовольно покинувший цветущий сад Отчего дома и оказавшийся на улице беcприютного мира... Ослушался — и был украден. Легкомысленно пренебрег, и вот — жестоко попираем. Забылся на мгновение — и поражен безпамятством, только в сердце осталось щемящее чувство потери и тоски... Это — я, о, Господи!

Тяжко сиротинушке на свете жить! Удел его — милостыня. Милостыню подают милостивые — от щедрот своих: кто копеечку, кто пирожок, кто слово доброе, кто взгляд ласковый... Подают, когда могут, или хотят, или считают нужным... Могут не все и не всегда, хотят — когда хотят, считают же нужным — опять-таки, когда заблагорассудится. Кто был подневольным, поймет, о чем сказать хочу. Видела много людей и добрых, и щедрых, и заботливых в безбедные их времена. Они же, попадая в стесненные обстоятельства, начинали являть совершенную свою противоположность.

Притча о счастье

Бог слепил человека из глины, и остался у него неиспользованный кусок.
— Что ещё слепить тебе? — спросил Бог.
— Слепи мне счастье, — попросил человек.
Ничего не ответил Бог, только положил человеку в ладонь оставшийся кусочек глины.

* * *

— Мы ушли! — крикнул из прихожей свекор и, как подтверждение, последовал щелчок замка.
Нана только покачала головой, выражая свое непонимание и удивление одновременно.

Протоиерей Евгений Н., новый настоятель кладбищенского Свято-Лазаревского храма, уединившись в том самом кабинете, где еще совсем недавно, почитывая Мережковского и Андрея Белого, сиживал его трагически погибший предшественник, протоиерей Александр Кузнецов, предавался мрачным раздумьям. Он думал о том, что сегодня вечером ему опять придется совершать Богослужение, так сказать, для Ангелов. Ведь всем известно — они незримо присутствуют на каждой церковной службе. Кажется даже, будто, чем меньше в храме прихожан, тем больше Ангелов. В таком случае, Богослужения отца Евгения посещают одни Ангелы. Потому что почти все прежние прихожане Свято-Лазаревского храма покинули его. Первой ушла городская интеллигенция, чьим духовным отцом был покойный протоиерей Александр Кузнецов. Причем ушла отнюдь не тихо и незаметно, как это в обычае у людей простых и неученых, а по-интеллигентски. То есть, громко хлопнув дверью. И ославив отца Евгения на всю Михайловскую область этаким новым Дантесом, который расправился с отцом Александром, как из зависти к его уму и учености, так и ради того, чтобы самому стать настоятелем Свято-Лазаревского храма. Улики налицо: их отец Александр мертв, а место покойного занял отец Евгений. Что тут возразить? Все равно не поверят… да и поди их теперь сыщи!

Один старец ушел в отшельники и на протяжении десяти лет молил Бога об одном: узнать, почему на Земле одни рождаются и становятся богатыми, а другие — бедными. И почему в мире творится так много несправедливости?

И вот Бог смилостивился и послал к нему Ангела. Ангел сказал:

— Я не буду ничего объяснять. Для начала просто закрой глаза.

Старец закрыл глаза и, когда открыл их, очутился на дереве в дупле. Ангел продолжил:

— Здесь ты пробудешь три дня. Наблюдай за происходящим.

И стал отшельник наблюдать.

Хадишат накрылась с головой одеялом, не желая слышать этот противный голос. Видно, сегодня ее мать Жанна с левой ноги встала: орет и орет без умолку.

— ...Целый день дурака валяешь! Нет чтобы посуду помыть или пол подмести. Я не знаю, за что схватиться, а у тебя других забот нет: телевизор или мобильник.

На каникулах и то житья нет. Можно ли так человеку в 13 лет мозги песочить и давить на эту, как его, хрупкую психику подростка?

Хадишат терпела до упора. Но, когда поняла, что источник не иссякнет, а, даже наоборот, пошла на прорыв. Быстро надела майку, джинсы и выскользнула за дверь.

Одиночество — это состояние души, которая ждёт отклика и его нигде не находит. Крик, который не отзывается эхом.

Если отклика не будет слишком долго, его перестаёшь ждать, и сам уже не кричишь. И вроде боль — та, что тянет под левым ребром, смолкает, взамен себя впуская в грудь холод и равнодушие.

Он заглушил мотор. От дешёвых сигарет во рту стояла горечь. Открыл дверцу. Выпрыгнул из кабины. Сплюнул.

Поднял со снега жестяные банки из-под газировки. Швырнул их в бак. Контейнер не переполнен. Просто люди перестали быть людьми. Бывает.

Рай и ад начинаются на земле.
Преподобный Серафим Саровский

Римма как-то стала развивать такую мысль, что своих клиентов она знает наизусть, так как «работает у них почти 10 лет без месяца».

— Я когда утром прихожу, по лицам вижу, что «мои» опять поругались. У нее депрессия от безделья, а у него перепой от того, что проблем нет, как у нормальных людей.

Шалва хмыкнул:

— Человек сам себя до конца не знает, а ты у нас прямо как из школы КГБ рассуждаешь: «Всё вижу, всё знаю». Я вот своих мать с отцом не понял. Уж куда ближе взять.

Отец Евгений, новоиспеченный настоятель кладбищенского Свято-Лазаревского храма, уединившись в том самом кабинете, где еще совсем недавно, почитывая Мережковского и Андрея Белого, сиживал его трагически погибший предшественник, протоиерей Александр Кузнецов, предавался мрачным раздумьям. Он думал о том, что сегодня вечером ему опять придется совершать Богослужение, так сказать, для Ангелов. Ведь всем известно — они незримо присутствуют на каждой церковной службе. Кажется даже, будто, чем меньше в храме прихожан, тем больше Ангелов. В таком случае, Богослужения отца Евгения посещают одни Ангелы. Потому что почти все прежние прихожане Свято-Лазаревского храма покинули его. Первой ушла городская интеллигенция, чьим духовным отцом был покойный протоиерей Александр Кузнецов. Причем ушла отнюдь не тихо и незаметно, как это в обычае у людей простых и неученых, а по-интеллигентски. То есть, громко хлопнув дверью. И ославив отца Евгения на всю Михайловскую область этаким новым Дантесом, который расправился с отцом Александром, как из зависти к его уму и учености, так и ради того, чтобы самому стать настоятелем Свято-Лазаревского храма. И что тут возразишь? Он и впрямь занял место отца Александра… дорого же оно ему далось!