Гибель богов

Отец Евгений, новоиспеченный настоятель кладбищенского Свято-Лазаревского храма, уединившись в том самом кабинете, где еще совсем недавно, почитывая Мережковского и Андрея Белого, сиживал его трагически погибший предшественник, протоиерей Александр Кузнецов^[1], предавался мрачным раздумьям. Он думал о том, что сегодня вечером ему опять придется совершать Богослужение, так сказать, для Ангелов. Ведь всем известно — они незримо присутствуют на каждой церковной службе. Кажется даже, будто, чем меньше в храме прихожан, тем больше Ангелов. В таком случае, Богослужения отца Евгения посещают одни Ангелы. Потому что почти все прежние прихожане Свято-Лазаревского храма покинули его. Первой ушла городская интеллигенция, чьим духовным отцом был покойный протоиерей Александр Кузнецов. Причем ушла отнюдь не тихо и незаметно, как это в обычае у людей простых и неученых, а по-интеллигентски. То есть, громко хлопнув дверью. И ославив отца Евгения на всю Михайловскую область этаким новым Дантесом, который расправился с отцом Александром, как из зависти к его уму и учености, так и ради того, чтобы самому стать настоятелем Свято-Лазаревского храма. И что тут возразишь? Он и впрямь занял место отца Александра… дорого же оно ему далось!

Разумеется, отец Евгений попытался удержать в Свято-Лазаревской церкви хотя бы прихожан из числа не мудрецов, а простецов. А потому в каждой своей проповеди обрушивался на них с яростными обличениями, дабы внушить словесным овцам — их земная и посмертная участь будет неописуемо страшна, если они не станут как можно чаще (лучше каждый день) ходить в Свято-Лазаревский храм. Мало того — приводить с собой детей и внуков. Но и этого мало: они, по благочестивому обычаю предков, должны жертвовать на церковь десятую часть своих доходов. Нет, даже больше, потому что милостыня — царица добродетелей, ради которой творящему оную прощаются многие грехи. А их грехи неисчислимы, как песок морской…как адские муки, ожидающие их за нерадение к спасению собственных душ.

Однако старания отца Евгения были напрасны: под градом его обличений трепещущие прихожане лишь опускали головы все ниже и ниже. И появлялись в церкви все реже и реже… И вот итог: храм пуст. Лавка не дает выручки, кружки пусты. Приход не приносит дохода. А ведь доходность прихода свидетельствует о его благополучии. И о соответствии его настоятеля занимаемой должности. Тут есть, о чем подумать…

Вдобавок, ремонт Свято-Лазаревского храма, который намеревался сделать покойный отец Александр, теперь тяжким бременем лег на отца Евгения. А денег на ремонт нет, и взять их негде. Вот уж и впрямь — за что боролся, на то и напоролся!

Что-то будет дальше?

* * *

Размышления отца Евгения прервал стук в дверь. Однако то было не робкое и едва слышное «тук-тук» смиренного прихожанина (наипаче же — прихожанки), со страхом и трепетом стоящего за батюшкиным порогом, а громкий и властный стук человека, уверенного в том, что перед ним обязана распахнуться любая дверь. И столь же уверенно идущего по жизненной дороге, не задумываясь над тем, что может ждать его за очередным поворотом этого извилистого пути, и куда именно приведет его этот путь.

Кто бы это мог быть?

* * *

Не успел отец Евгений решить, ответить ли ему уставным «аминь» или куда более привычным для него «я занят», как дверь распахнулась и в кабинет вразвалку вошел…

— Кто это? Спортсмен или…бандит? — промелькнуло в голове у отца Евгения при виде нежданного и незваного визитера.

В самом деле, незнакомца в равной мере можно было принять и за того, и за другого. Невысокого роста, в черной футболке и фирменных джинсах, крепко сложенный, с хорошо накачанной мускулатурой, короткой бычьей шеей, столь же короткой стрижкой и тяжелым взглядом из-под низкого лба. Кто он? Что ему здесь нужно? И где отец Евгений мог видеть этого человека? Причем, не позже, чем вчера…

…Да, он и впрямь видел его вчера вечером, когда смотрел свой любимый сериал «Питерские». Это же киллер по кличке «Соленый»! Нет, не может быть! И все-таки это он! И его приход не предвещает ничего хорошего…

— Вы — отец Евгений? — деловито поинтересовался незнакомец.

— Д-да… — пробормотал испуганный настоятель, ощущая, как в кабинете зловеще повеяло могильным хладом…

— А я — Макар. — ухмыльнулся гость, и…протянул отцу Евгению волосатую короткопалую руку. Настоятель машинально протянул ему свою десницу…экая, однако, хватка у этого субъекта! Не человек, а бультерьер! Хорошо хоть не киллер… Однако что ему нужно от отца Евгения?

Впрочем, Макар ответил на этот вопрос прежде, чем священник успел его задать:

— Я к вам, святой отец, по делу пришел. Тут у вас рядом с воротами домик стоит… Так вот, я у вас его купить хочу. За сколько отдадите?

Отец Евгений сразу понял, какой домик имеет в виду Макар. Разумеется, пустующую церковную сторожку возле входа на кладбище. А ведь он уже хотел за ненадобностью пустить эту лачугу на слом… Но с какой стати этот Макар вознамерился купить ее?

— А зачем она вам? — спросил он.

— Да тут такое дело… — замялся Макар. — В общем, хочу я там похоронный магазинчик открыть. Венки-памятники-оградки и все такое прочее для кладбища… Ну как, святой отец? По рукам?

— Да-да, понимаю. — рассеянно кивнул отец Евгений, на ходу размышляя над столь неожиданным предложением Макара. — Идея хорошая. Только… ведь это кладбище закрыто. Здесь уже давно не хоронят.

— Сегодня закрыто, завтра открыто! — невозмутимо ответствовал Макар. — Так как, святой отец? Продадите домик?

А ведь дело-то — выгодное! — подумал отец Евгений. — И, если подойти к нему с умом и не продешевить, можно получить от него хороший навар (вспомнилось ему словечко из любимого сериала). Впрочем, это же не ради корысти, а на Божие дело! Что ж! Для начала нужно дать понять этому Макару — его благополучие всецело зависит от благоволения отца Евгения…

— Не продам. — твердо произнес он. И, выдержав эффектную паузу, добавил. — Здание принадлежит Церкви. Поэтому оно не продается. Однако я, как настоятель храма, могу позволить разместить в нем магазин ритуальных принадлежностей. Разумеется, не безвозмездно. Потому что приход остро нуждается в средствах.

— Базар по делу. — резонно отметил Макар. — По любому договоримся, святой отец.

По тому, как это было сказано, отец Евгений понял: Макар и впрямь не постоит за ценой. Однако что означают его загадочные слова: «сегодня кладбище закрытое, завтра открытое»? Впрочем, разве это важно? Куда важней другое: сегодня он провернул крайне выгодное дело. Теперь ему больше не придется думать о том, где и как добыть деньги на ремонт храма. Они явились к нему сами — в лице этого Макара. И отец Евгений не продешевит…

— Что ж. — промолвил он, указывая Макару на стул по другую сторону письменного стола, за которым сидел сам. — Давайте обсудим наши условия…

* * *

Спустя три недели после этого делового разговора здание бывшей церковной сторожки преобразилось до неузнаваемости. Теперь оно было обито новенькой вагонкой, выкрашенной в ласкающий око небесно-голубой цвет. В оконных проемах поблескивали стеклопакеты (какими в ту пору не могло похвалиться даже Михайловское епархиальное управление). Над крыльцом громоздилась большая черная вывеска, по бокам которой были изображены два факела, перевитые ленточками. А посредине багровела надпись, видная аж с другого конца улицы: «ООО Ритуал». И хотя отец Евгений понимал, что находится внутри этого здания, он все-таки не смог совладать с любопытством и заглянул внутрь.

Увиденное потрясло его до глубины души. Такого обилия и разнообразия венков, надгробных памятников и крестов он никогда не видывал. А какие гробы! Не гробы, а прямо-таки саркофаги, достойные египетских фараонов! А вот такой гроб: дубовый, с бронзовыми фигурками коленопреклоненных ангелов по бокам, с пышной шелковой обивкой и кружевными рюшами, он видел в своем любимом сериале, том самом, про питерских… Однако город Михайловск, хоть и областной центр, а все ж не Питер. Кто здесь купит такие роскошные гробы? Да и какой смысл торговать ими тут, на закрытом для захоронений кладбище?

— Ну и как вам мой товар, святой отец? — поинтересовался Макар, по-хозяйски вразвалку подходя к священнику.

— Быстро же вы развернулись! — ответствовал восхищенный отец Евгений.

— А как иначе-то? — пожал плечами Макар. — Умеючи, все можно сделать!

— А вот у меня с храмом проблемы. — вздохнул священник, покосившись на монументальный гроб с ангелами по бокам. — Деньги-то есть. А вот рабочих нет. А храму ремонт нужен. Думаю, вы и сами это заметили…

При этих словах он покосился на Макара, пытаясь понять, уразумел ли тот его намек…

— Не вопрос, святой отец! — откликнулся сметливый Макар. — Поможем! Только… вы ведь, наверное, слыхали, что тут у нас иногда постреливают?

Отец Евгений вздрогнул. Он вдруг осознал зловещий смысл загадочных слов Макара: «сегодня кладбище открыто, завтра закрыто». Так вот для чего этот тип открыл здесь свою лавочку! На этом кладбище будут хоронить местных бандитов, убитых в кровавых разборках! Господи, с кем он связался!? И что с ним будет?!

— Да вы не дрейфьте, святой отец! — поспешил успокоить его Макар. — С вами все будет спокойно. Всего-то надобно — похоронить красиво: чтобы с отпевом, да с хором да с колокольным звоном. А рабочих для вас мы найдем!

Отец Евгений успокоился. В самом деле, чем он рискует? Разве он будет иметь какое-то отношение к кровавым разборкам местной братвы? Он станет всего лишь отпевать убиенных. И молить Бога о прощении их грехов. Ведь всякая душа по природе своей — христианка… И всем известно, что первым в рай попал ни кто иной, как покаявшийся разбойник. Главное…

— Главное, чтобы они крещеные были. — подытожил он вслух свои размышления.

— Г…. базар. — ответствовал Макар. — Здесь и покрестим.

В тот же вечер Макар нанес отцу Евгению ответный визит. Однако не в одиночку, а в сопровождении двух незнакомцев, похожих на него, как две капли воды. Итогом их разговора с отцом настоятелем стало то, что спустя несколько дней отец Евгений имел удовольствие наблюдать, как Свято-Лазаревский храм одевается решеткой строительных лесов.

И гордиться своей предприимчивостью. Ловко же он взял в оборот этого Макара!

* * *

Впрочем, радость отца Евгения была недолгой. Ведь человек редко довольствуется пресловутой синицей в руках, и, не заботясь о том, чтобы удержать при себе эту скромную птаху, горящими от жадности глазами глядит на проплывающего в небе журавля. А отцу Евгению было на что заглядываться, и о чем мечтать. Ибо как раз в это время Владыка Михаил вознамерился построить в Михайловске кафедральный собор. Точнее, новый кафедральный собор, вместо старого, Спасо-Преображенского. И на то было несколько причин.

Прежде всего — тем самым восстанавливалась, так сказать, историческая справедливость. Ведь некогда в центре Михайловска стоял кафедральный собор, освященный в честь небесного покровителя города — архангела Михаила. Однако в конце двадцатых годов, во времена гонений на Православную веру, Михайло-Архангельский собор был закрыт, а вскоре — снесен. Мало того: словно в насмешку над старинной поговоркой «свято место не бывает пусто», на его фундаменте в те же годы возвели михайловский драмтеатр. Что до Преображенского храма, то он стал собором лишь в середине сороковых, при легендарном епископе Михайловском и Наволоцком Леониде, который, подобно исповедникам древних времен, пронес свою веру через тюрьмы и лагеря, как огонь в глиняном сосуде. И, как огонь делает твердой хрупкую глину, вера Владыки Леонида дала ему силы не только выжить в лагерях, но и после освобождения возродить церковную жизнь в Михайловской епархии. Одним из символов этого возрождения стало возвращение верующим одного из уцелевших храмов города — Спасо-Преображенской кладбищенской церкви — и придание ей статуса кафедрального собора. Семьдесят с лишним лет в центре этого храма стоял невысокий помост, покрытый ковром — кафедра Михайловских и Наволоцких архиереев. И собиралось малое стадо верующих, которых в полном смысле этого слова можно было назвать — верными.

Однако гонения на веру давно миновали. Отчего бы в таком случае не построить в центре города, рядом с городскими и областными административными зданиями, новый собор? Просторный, величественный, с золочеными куполами, блеском способными соперничать с солнцем — воплощенное свидетельство торжества Православной веры не только на небе, но и на земле.

Но кто станет настоятелем нового собора? Разумеется, отец Евгений имел все основания полагать… В самом деле, кто как не он? Академик, епархиальный миссионер, секретарь Владыки Михаила. Иначе говоря — правая рука епископа, его помощник и советчик. Ведь, что таить, Владыка Михаил подчас принимает решения, подсказанные ему отцом Евгением. А отец Евгений своей выгоды не упускает… Так что настоятелем Свято-Лазаревского храма он пробудет недолго. И за это краткое время отремонтирует его, да так, что эту церковь собственные прихожане не узнают!

Впрочем, ремонт только начат. И его не удастся завершить без помощи Макара. Вон у него какие деньги, какие связи! Однако…

Однако щедрость Макара не безгранична. И, разумеется, не бескорыстна.

Но что отец Евгений может предложить ему взамен? Впрочем, для начала нужно выяснить одну вещь…

* * *

Ради этого отец Евгений нанес Макару очередной визит. Благо, имелся повод: следовало отблагодарить кладбищенского бизнесмена за помощь Свято-Лазаревскому храму.

— Кстати, Макар, а вы крещеный? — поинтересовался отец Евгений, когда распитая ими бутылка «Хенесси» наполовину опустела, а их, поначалу сугубо деловая беседа перешла в разговор «за жизнь».

— Нет… — честно ответил Макар. — А зачем мне креститься?

— Как это — зачем? — удивился отец Евгений. В самом деле, что за нелепый вопрос! Хотя так ли он нелеп? Скорее, он свидетельствует об отсутствии у Макара пресловутых духовных запросов. И о том, что он вполне доволен своей жизнью. В самом деле: он — человек со связями, в деньгах не нуждается. Чего еще ему хотеть? Впрочем…

Впрочем, люди всегда хотят большего. И боятся утратить то, что имеют. Желание большего и неуверенность в будущем способны заставить человека уверовать в кого угодно и во что угодно. Особенно, когда он во всем руководствуется собственной выгодой. А этот Макар как раз из таких…

Разумеется, для вящего успеха в деле его обращения не стоит вдаваться в богословские тонкости. А объяснить все кратко, просто и на понятном для него языке. Ведь разве сам Святой Апостол Павел, проповедуя Христа среди людей разных племен и нравов, не поступал подобным образом? О чем свидетельствовал сам: «для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев, для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных, для чуждых закона — как чуждый закона, — не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, — чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я был всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых»^[2]. В таком случае, что мешает отцу Евгению последовать примеру святого Апостола? И приобрести для своего словесного стада не какую-нибудь ледащую овечку, а тучного бара… сиречь, овна.

Придя к такому выводу, отец Евгений тут же, за столом, провел с полупьяным Макаром краткую катехизическую беседу, для пущей доходчивости уснащая ее словечками из сериала про питерских: «пахан», «крышевать», «бабло», «понт». Смысл этой беседы был весьма прост: стоит только Макару креститься, как у него появится Небесный Покровитель, Который будет помогать ему во всех его делах, хранить его от опасностей и приумножать его доходы. От Макара же потребуется всего-навсего веровать в Него, и подтверждать свою веру добрыми делами. То есть, делиться с Богом своими доходами. А Господь за это отблагодарит его сторицей…

— Дело базар! — промолвил Макар, выслушав отца Евгения. — Пожалуй, покрещусь-ка я! Так оно вернее будет…

* * *

В ближайшее воскресенье в Свято-Лазаревском храме состоялось торжественное крещение Макара. К сожалению, поскольку оно было совершено при закрытых дверях, я могу поведать о нем лишь немногое. Да и то — с чужих слов. Впрочем, рассказчица являлась не только очевидицей, но и участницей этого знаменательного события. И это придает ее рассказу особую ценность и значимость.

Итак, судя по рассказу оной очевидицы, на крещение Макара были приглашены не все певчие Свято-Лазаревского храма, а лишь солисты. Нет, какая же это честь: это же самое настоящее унижение! Ведь отец Евгений еще и солистов из соборного хора пригласил. Как будто они поют громче! Они-то и пели все сольные партии… да разве эта Райка умеет петь «птичку»?^[3] Она же не пела, а визжала! И что же? Как все закончилось, отец Евгений каждому из соборных певчих вручил по конвертику. А им всего лишь по праздничному выходу^[4] поставил! И стол для них накрыли на церковной кухне. А этих, соборных, с собой в ресторан повезли! Ну не обидно ли?! Вот как они певчих ценят! А сами… Что еще она помнит? Да что это вспоминать? Орали эти соборные, как на архиерейских похоронах! Да еще двое мужиков с кинокамерами по храму шныряли: все на камеры снимали, только петь мешали. Народу немного было, и все на одно лицо, в черных костюмах, без галстуков, как бандюки из кино. Вскоре одного из них: бритого, со шрамом на щеке, в их храм отпевать привезли… А этот… стоял в белой атласной рубашке выше колена, со свечкой в руке. А свечку купил самую дорогую, такую большую, толстую, с позолотой. Их еще венчальными называют. А крестик нательный… да такой крест хоть на храм ставь! Золотой, и цепь к нему тоже золотая! Это же сколько такой стоит! Она столько и за полгода не напоет! Вот как они певчих-то ценят! А сами-то, сами!..

Думаю, после этого вы поймете, почему рассказчица пожелала, чтобы я сохранила в тайне ее имя…

* * *

С тех пор Макар каждый день являлся в Свято-Лазаревскую церковь. И, не обращая внимания на то, пуст ли храм, или в нем идет служба, первым делом подходил к свечному ящику, и, вынув из кармана купюру, покупал пачку свеч. После чего начинал обходить храм, истово и размашисто крестясь перед каждой иконой, и водружая на каждый подсвечник по свечке, а то и не по одной, в зависимости от того, сколько святых было изображено на иконе. Ибо новокрещеный раб Божий Макарий имел к святым великое, хотя отнюдь не бескорыстное почтение.

Этим он был обязан отцу Евгению. Как-то раз, вскоре после крещения Макара, священник принес ему в подарок икону. Ее нашли в ходе ремонта Свято-Лазаревского храма, среди прочих икон, за ветхостью и ненадобностью отправленных на церковный чердак. И, возможно ее, по той же причине, сожгли бы в церковной печи вместе с другими найденными иконами, не окажись на ней изображения преподобного Макария. Чем не подарок для кладбищенского бизнесмена? Тем более что реставрация иконы обошлась отцу Евгению недорого: владелец недавно открытой в Михайловске художественной мастерской «Преображение» Борис Жохов, в явной надежде на будущие заказы, сделал священнику десятипроцентную скидку. Что до Макара, то ему все равно, какой Макарий изображен на иконе — Великий, Московский или Унженский. Главное — это святой Макарий, его небесный тезка. Что до двух других святых, нарисованных на иконе, то отец Евгений уже придумал для этого подходящее объяснение. Зачем говорить Макару, что в старину существовали так называемые семейные иконы, на которых зачастую соседствовали самые разные святые? И этот образ — как раз их таких.

— Это старинная икона. — пояснил отец Евгений, вручая Макару свой презент.

— А это кто такая? — спросил Макар, разглядывая изображение девы в багряных одеждах, со свитком в одной руке и Чашей — в другой^[5].

— Это — святая Великомученица Варвара. Ей молятся, чтобы не умереть без покаяния. — ответил отец Евгений. И поспешил разъяснить:

— То есть, чтобы умереть не внезапно. И не от чужой руки.

— Понял! — ухмыльнулся Макар. — Это чтобы не замочили, значит! А это кто?

— Это святой Христофор.

— Это который Америку открыл? Колумб?! — блеснул эрудицией кладбищенский бизнесмен. — А ему для чего молятся?

— Эх, Макар, Макар… — сокрушенно вздохнул отец Евгений. — Не Колумб, а святой мученик Христофор^[6]. Он вам будет в торговле помогать. А еще в торговле святой великомученик Иоанн Новый^[7] помогает…

— Надо его купить! — ответствовал Макар.

Вскоре после этого разговора в офисе Макара, одна за другой, стали появляться иконы. Постепенно их становилось все больше и больше, так что стороннему посетителю могло показаться, что он зашел не в кабинет владельца магазина ритуальных услуг, а в иконную лавку. Каких только икон здесь не было! Икона святого великомученика Иоанна Нового, и другого Иоанна, Янинского, тоже Нового, но просто мученика, помогающих в торговле. Иконы великомученика Феодора Тирона и мученика Иоанна Воина, — защитников от воров и помощников в розыске потерянного, иконы Святителя Спиридона Тримифунтского и преподобного Иосифа Волоцкого, покровителей бизнесменов. Разумеется, были тут иконы святого Архистратига Михаила, защитника Богоспасаемого града Михайловска, и святого Великомученика Георгия, покровителя воинов, и преподобного Марка Гробокопателя Печерского, и Святителя Николая, скорого помощника и преславного чудотворца…

А над этим импровизированным многоярусным офисным иконостасом висел крохотный образок Христа Спасителя…

(продолжение следует)