Омилия

Коробочка, солдатик, автоматик,
Каких-то жёлтых пуговиц река.
Остатки этой детской благодати
Доносятся, порой, издалека.

Смешное детство, милое, большое,
Поёт, кружит, летит, зовёт во сне,
Как  доброе чудовище цветное,
Которое всё знает обо мне;

Несётся мимо снежных дней рождений,
Нешуточных и вновь забытых клятв,
Случайных (или нет?) прикосновений,
Когда к тебе ещё благоволят.

Мне хорошо до слёз, и, слава богу!
Опять весна. Опять, опять, опять…
И этой безмятежности так много,
Что ничего не хочется менять.

И я живой, живой. Не именитый.
Не утонувший в розовой мечте,
Проснувшийся. Мои глаза открыты
Во всей своей весенней полноте.
2018

Рассказ брата во Христе Анатолия

Случай этот имел место давным-давно. Для кого-то – неправдоподобно давно. Сужу по себе, для меня, родившемуся в шестидесятые годы ХХ века, Первая мировая война настолько отдалённое историческое событие, что дух захватывает. Где царь? Где дворянство, духовное сословие, крестьянство, высокоинтеллектуальная интеллигенция? Где казачество, сочетающее в себе крестьянство и воинство, которое от востока до запада, от восхода солнца до заката скрепляло огромную страну станицами и войсками. Где всё это? Куда исчезло после революции 1917 года.

В монастырь Виктория отправилась без Петра. Сказала, надо побыть одной. Купила билет в паломническую поездку. В основном ехали женщины. Почти все готовились к причастию. Исповедовал старец-монах, отец Никодим. Невысокий, борода седая до последнего волоса. Виктория с дрожью в голосе поведала о связи с женатым мужчиной.

«Вы должны решить для себя, – жёстко сказал монах, – что вам, в конце концов, дороже – спасение души или грех?»

И наложил епитимью: не только не допустил к причастию в этот день, но и запретил причащаться до Успения Пресвятой Богородицы. Виктория убито отошла от старца, глаза застилали слёзы, встала на колени перед иконой Божией Матери «Умиление». Просила помощи, поддержки.

Рыжий венчик зари предваряет восход.
Я стою у окна, побеждённый бессонницей.
Ветерок – то раздвинет листву, по поникшие ветки наверх подогнёт,
Словно ищет плоды на смоковнице.

Подожди ещё мало, и дня первоцвет
Оживит эту зелень бесплодную.
Купину не оставит навеки во тьме:
В блеске звёзд только мёртвость холодная.

2018

Ангел и бес сидели на крыше пятиэтажного дома, о чем-то оживлённо спорили и весело болтали ногами.Бес был зрелым и опытным, а ангел новичком. Предметом их оживленной беседы и пристального внимания была яма, красовавшаяся в асфальте, прямо посередине дороги, соединяющий жилые дома и выезд в город. Как раз на пике их оживленного спора машина, принадлежащая коммунальной службе, принялась латать и ровнять пресловутую яму.Через час от ямы осталось только темное пятно, отличавшее новый асфальт от старого. Подождав, пока машина уедет, бес слетел с крыши и со всей силы начал долбить место, где была яма, железным ржавым ломом, найденным в гаражах.

Ивану Евсеевичу Наболдашникову стукнуло 69 лет. После праздничной бутылки, он сидел один на один с пустым стаканом в тесной комнатке общежития и мечтательно оглядывал настенные портреты матери и отца. Из углов тянуло отсыревшей штукатуркой, с туалета смердило канализацией. Наконец - то он решился:

- Женюсь ! Хватит уже ходить в бобылях ! Все, вон, мои кореша имеют детей, внуков, правнуков, а я слоняюсь, как бомж по скамейкам и аллейкам и жду, жду этого счастия, семейного, а его нет и нет...

Сказал и снова замечтался. На глаза попалась серая поварешка, сиротливо висевшая на вбитом в стенку гвоздике. Наболдашников оглядел ее, вздохнул с надеждой и снова заговорил вслух:

- Ты говорила, что звезды это миры, Тэсс? 
- Да. 
- И все такие же, как наш? 
- Не знаю, но думаю, что такие же. Иногда они похожи на яблоки с нашей яблони. Почти все красивые, крепкие, но есть и подгнившие. 
- А мы на каком живем - на красивом или подгнившем? 
- На подгнившем. 
 Томас Гарди "Тэсс из рода д'Эрбервиллей"

«Женщина рожает, так как живёт» - я не помню, где я прочла это высказывание, не знаю, согласна ли я с ним, но я думаю о нём во время родов. Мне тридцать семь и я рожаю в третий раз. Ко мне  подключены разные датчики, и оттого меня мучает чувство несвободы, кажется, я муха, попавшая в скользкие сети. Хочется встать, освободиться от паутины проводов, продышаться.

(Из ранних стихов)

Из-за тебя я в опозданье влип,
Как муха в легковесные тенёта.
Бродил вокзалом, погрустнел, поник,
И всё казалось в жизни мимолётным.

Какой-то бабке милостыню дал
И суету глотал за суетою.
Твой образ у фонтана отыскал,
Пронизанный прозрачною тоскою.

Недавно привокзальная ладонь
Нас ощущала в лёгкости движенья.
- Вот подсознанье, говорил я, тронь!
- Оно осознано для предъявленья!

Вещая сердцем, твёрдо говорил
О том, что будущность не нам туманна.
Холодный дождик робко моросил
На запоздалость нашего романа.

Но ты сегодня так и не пришла,
Нелепо обнажив свои сомненья.
Стучала ночь по рельсам полотна,
Я вёз домой усталое прощенье.

Из пустоты рождаются слова,
Из чистоты - невидимые руки,
В которых уместились города
Неведомой и искренней науки...

Нам не понять уставшего листа,
Опавшего в коричневую глину,
И не спасти распятого Христа
В тщеславии ничем неутолимом...

Не распознать мечты на берегу,
Заросшем страшным и тягучим мохом,
В кладбищенском и прОклятом углу,
Что нас гнетет своим могильным вздохом...

Куда спешишь ты, русская стезя,
Куда нас гонят нанятые ляхи,
И самозванцев гибельная длань
Зачем готовит преданные рати?

Из пустоты рождаются слова,
Из чистоты - невидимые руки,
В которых разместились города
Неведомой и искренней науки...  

Чайки плавно над морем кружат.
Лег повсюду тумана саван.
Птицы скорбно кричат о душах
кораблей, не пришедших в гавань.

Ну, а может, они скучают
о русалке, что стала пеной?
И она на призывы чаек
отвечает волной несмелой.

Я по гальке ступаю – больно,
а до моря, так много сажен!..
Ко спасению мы идем сольно,
каждый шаг где безмерно важен.

12.02.2009

Кто-то должен ответить
За тех, кого нет...

Кто-то должен простить
Тех, кого не прощают...

На запущенной пристани
Жгут фонари,
А за Марьиной Рощей
Дороги мельчают...

Я тебе никогда
Не смогу запретить
Верить в легкую смерть
На пороге расцвета...

Я тебя никогда
Не смогу разучить,
Чтоб не плакать
На площади
Алого цвета...

Никогда не пойму
Тех, кто любит уют
В тот момент, когда
Тело с душою
В раздоре...

Как красиво
На клиросе
В церкви поют,
Забывая себя
В небожительном хоре...

Так давайте дружить,
Невзирая на смерть,
Так давайте любить
Нелюбимых от роду...

Посередине огромного зала под светом софитов висела яркая, нарядная люстра. Она была создана из красивых металлических завитков, которые придавали ей благородства и изящества. Все посетители театра восхищались работой Мастера и любовались люстрой. А когда свет в зале выключался, под потолком происходили настоящие чудеса. И если прислушаться, то можно было услышать интересный разговор:

- Вешалка, дорогая, расскажите нам увлекательную историю своей жизни. Ведь вы стольких знаменитостей повидали, в стольких шкафах поработали.

По проспекту
В Константинополе
За конспектом
Студенты топали

У Констанции –
три квитанции,
А у Ксантиппа
Квитанций кипа.

В окружении сплетен, вражды и клеветы,
Я дарю друзьям с неба голубые цветы.
И шагаю упрямо по болотной воде.
И не верю я больше ни молве, ни судьбе.

Голубые цветы: как прекрасны они,
И мерцают алмазами в призрачной мгле.
Они могут погаснуть. Ты их оцени,
Пока светятся нежно на холодной земле.

Они скоро растают, уйдут в небытие.
Их короткая жизнь, как забытый куплет.
И составят флористы о них Житие,
Когда в небо вернется их заветный корвет.

Голубые цветы мне приснились во сне,
Как последняя память о прошедшей весне.

10. 06. 2018

Прохожу мимо парка: ребята 
Оживлённо играют в войну.
Так и мы забавлялись когда-то, 
«От врагов защищая страну».

Детство, детство! Блаженные годы!
Сколь задора, исканий и тем! –
Вне коварных ударов природы,
Вне гнетущих забот и проблем.

Сколько детство открыло впервые!
В бескорыстье – мы были собой. 
Время властно прошло: мы иные,
Да и век за окошком иной.

Век, в который растёт безучастье,
Век излишеств, тревожных вестей…
Обещающий быстрое счастье,
Но питающий ядом страстей.

Не убавит сей век наш летящий
Подступающей старости гнёт
И души не излечит скорбящей, 
Если Богом она не живёт.

7.08.2012 г. 

Город-лист-это начало увлекательной истории отдельно взятого человека, новая точка отсчета, бегство от себя или встреча с собой настоящим.

Город-лист-это учитель, протягивающий руку помощи в кружевной атласной перчатке,экскурсовод, в тайном лабиринте твоего я.
Это водная гладь твоей души, рефлексирующая на восходящее солнце новых событий.Это глоток свободного воздуха, вдох и выдох, горб, превратившийся в крылья, звон колокола в звенящей пустоте.

Это возможность в сотый раз начать сначала, переписать и закончить или возобновить самую вкусную историю своей жизни.
Город-лист-это господин с тросточкой в белом фраке, поднимающий цилиндр в знак приветствия.

Это средоточие волшебных героев,невидимых душ и оберегающих духов.

                             Эпиграф

Расскажи мне что в сердце скрываешь ты, 
Где пропадаешь ты? Может быть встретимся?
Перестань хитрить и разводить мосты,
Мы перешли на "ты", пусть даже не верится.

Счастье моё, доставай свой старый путеводитель.
Я знаю город любви не Париж, а дождливый Питер.
Счастье моё, раскрывай свои координаты.
Я знаю там где любовь - лучшие в мире закаты.

Z.I.M.A., "Питер"

Она сделала глубокий вдох, закрыла глаза и шагнула в небо.

1

В июне самый длинный день,
Заря с зарей встречается:
Ночь набежит, мелькнёт как тень,
И утро начинается.

В лесу пернатые поют
О том, что солнце встало,
Детишки весело бегут
За земляникой алой. 

Она – как россыпь сладких бус
Краснеет на лужайке,
И вдруг зайчишка – прыг под куст,
Спугнули, видно, зайку.
 

Марина шла сквозь толпу, не замечая взлядов случайных прохожих. Она вообще ничего не замечала, ей хотелось ослепнуть, оглохнуть, умереть.Только бы не слышать детский смех и не видеть счастья других женщин. Сегодня разделило ее жизнь на до и на никогда. Она надеялась на чудо до последнего, ведь медицина ушла далеко вперед и сколько их, утративших надежду, обрели долгожданное счастье.Но только не она.Единственная глупая бессмысленная ошибка.Единственный аборт, и вот она бесплодна.Сколько детей нерадивые мамаши отдают в дома малютки, сколько пьющих и потерявших человеческий облик женщин рожают пачками.А она пустышка, мертвая плоть, не имеющая право на ошибку. Надежда умерла, а значит жить больше не имеет смысла.