Эпиграф
Расскажи мне что в сердце скрываешь ты,
Где пропадаешь ты? Может быть встретимся?
Перестань хитрить и разводить мосты,
Мы перешли на "ты", пусть даже не верится.
Счастье моё, доставай свой старый путеводитель.
Я знаю город любви не Париж, а дождливый Питер.
Счастье моё, раскрывай свои координаты.
Я знаю там где любовь - лучшие в мире закаты.
Z.I.M.A., "Питер"
Она сделала глубокий вдох, закрыла глаза и шагнула в небо.
1
В конце концов, мы сами пишем свою историю. Долой сомнения и страх. Ничего не происходит просто так, никто не приходит в твою жизнь просто так. Если судьба дает шанс, им надо пользоваться, а если медлит или дразнит, вырвать его из рук. По крайней мере, чем я хуже и почему волшебство не должно встретиться именно со мной?!
Все началось случайно… хотя, пожалуй, случай здесь не уместен. С самого начала карты сдала судьба, и она просто кивнула в знак согласия. Работа, рутина, тоска… Монотонный график тихого умирания… Все расписано на много лет вперед и все по правилам, принятым в обществе… И вдруг, мучаясь от очередного приступа бессонницы, она решила полистать ленту Фейсбука. Линия сюжета начала закручиваться на слове Питер, потом он – известный актер, живущий и работающий на два города, но родившийся именно в строгом городе Петра, личная страница и невинный комментарий в виде ответных стихов на авторские стихи известной ей персоны. Даже сегодня она не могла сказать, что заставило написать этот дурацкий, с ее точки зрения, комментарий в стихах… Стихи Бродского, которые она любит также неистово, как и он, невыносимо печальный взгляд красивых глаз, чувство роднящих, чужих и не знакомых, тоски и депрессии… Но она это сделала и забыла. Словно выплакалась в плечо неизвестному человеку, который никогда ее больше не увидит и не узнает, кто она на самом деле. Прошло несколько дней, и в одном из уведомлений в Фейсбуке она увидела ответ на свой комментарий. Ничего необычного она не ожидала. Наоборот, ее душило чувство стыда за свою высказанную интимность, раздражение на возможную поклонницу, которая тоже оставила комментарий, и на то, что, как всегда, витает в облаках и ведет себя как ребенок-переросток. Подавив переполняющие ее чувства, она решила удалить свой пост. Зашла на страницу паблисити, и дыхание перехватило от шока и неожиданности. На откровенный стихотворный комментарий ответил он, лично. Из сообщения было видно, что это не дежурный ответ, не насмешка, не стеб, а крик в пустоту в темной комнате, в надежде найти живую душу. Долго не решалась ответить, подбирая слова и боясь спугнуть счастье. Хотя какое тут счастье, что она себе вообразила! Целый день провела в мыслях, что ответить, боясь показаться примитивной восторженной дурой, и решила ответить откровенно – стихами…
Так завязалась переписка в приватном чате, где она знала, кто он и как выглядит, он не знал о ней ничего. Профиль специально закрыла, оставив одно из лучших фото, втайне надеясь на невозможное. С каждым днем все больше казалось, что они потерянные родственные души. Он начинал говорить, она продолжала фразу, он молчал, она (понимала без слов) домалчивала в ответ. Она была в курсе всех его событий, новых ролей и планов на будущее. Ее (все устраивало)устраивал такой ход вещей, она неторопливо наслаждалась немым общением и рассматриванием его фотографий.
Переписка становилась все более частой, ее затягивало. Перерывы, длиной в дни, стали исчисляться паузами между часами. Пока… пока не произошел новый, как она считала, роковой поворот в судьбе, – он сказал, что хочет поговорить по Скайпу и увидеть, как выглядит его родственная душа. От такого предложения сдавило горло, захотелось плакать и смеяться одновременно и, почему-то, удалиться из Фейсбука, Скайпа и с лица вселенной. Сомнения и страхи одолевали, страх не понравиться так парализовал всю ее, что она готова была пожертвовать даже возможностью, пусть призрачной, обрести лицо и стать реальностью для него. Осознание того, что без живого общения все это точно не имеет будущего, и надо использовать хоть один шанс, взяло верх над удушливым страхом, и она решилась.
В назначенный день, сто раз подправив все, что только было возможно в своей внешности, посидев во всех ракурсах перед камерой, она нажала на кнопку видеосвязи. У него был взгляд и улыбка удивленного ребенка.
- А я тебя иначе представлял – сказал он, и от этих слов захотелось умереть.
Да, я не такая… и нечего было надеяться. Но следующая фраза вернула ее в сознание – как обухом по голове.
- Я не думал, что у души может быть такое красивое оформление. Почему-то мне всегда казалось, что или душа, или обертка. Вот я и выбирал обертки, а чистая душа без прикрас – тоже не то, что ищет человек во плоти в этом мире.
Она улыбнулась и поняла, что говорить не в состоянии, слабо соображает и кивает больше в такт, чем по смыслу. Она вела себя интуитивно. Не слыша слов, читала отражение его мыслей в огромных грустных серых глазах. Глаза и улыбка… больше на экране ее сознания ничего не всплывало. Так началась вторая фаза общения – зрительная.
Из Скайпа они перебрались в Вайбер, потом он стал звонить. Дневные звонки сменились вечерними, и даже ночными. Он постоянно (удивлял)ошарашивал необычными идеями, загадками и провокационными вопросами. Например, без приветствия мог спросить о трех самых ярких впечатлениях о Питере, или видела ли она кота Бегемота, гуляющего по Андреевскому спуску, рядом с музеем Булгакова. В общении они постоянно находились на грани стеба над серьезными вещами и серьезными размышлениями о ничего не значащей чепухе.
Пока не случился очередной поворот. Он предложил полететь в Питер за его счет во время недолгого отпуска. Преподносил это как подарок в виде возможности пожить в Питере и узнать о городе, а заодно и встретиться вживую. Увидев сомнения на ее лице, он пошутил в своей обычной манере:
- Ничего не происходит без желания.
Она ответила, что друзей не используют как обертку, это как брат или сестра. На что он парировал:
-Тогда, возможно, это будет инцест – и громко рассмеялся, поставив точку фразой «Шучу» и, посмотрев своим взглядом преданной грустной собаки.
У нее отлегло от сердца и почему-то подумалось, что даже если вдруг эта преданная собака с грустными глазами взбесится и вцепится ей в горло, она простит все что угодно. И решилась – поедет в Питер и вообще куда угодно, лишь бы утонуть в этих глазах.
Самолет тихо садился на взлетную полосу Питера. Она сделала глубокий вдох, закрыла глаза и шагнула в небо…
2
Она шла по залу ожидания неуверенной походкой, устав от своих страхов и проработок сценариев встречи. Помимо изматывающей душу тревоги откуда-то в голове взялись дурацкие мысли о том, что, может быть, он в жизни совсем не такой, как на фото и по видеосвязи, и она сама сейчас разочаруется и триста раз пожалеет о своем неожиданном поступке. Додумать она не успела. Их взгляды встретились, и исчезло все лишнее: люди, машины, казалось, сам воздух изменил физические свойства, и они парят в невесомости.
Несмотря на то, что они договорились быть родственными душами и не более, он был с маленьким букетом чайных роз. Она как-то невзначай сказала об этом в одной из бесед, а он запомнил… надо же. А может быть все это прикрытие, и он обычный Казанова, хорошо знающий женщин и ищущий вдохновения в очередной музе. Как это там называется? Ах да… прелесть новизны…
Пока удушливые мысли разъедали ощущение радости от приезда, он что-то говорил.
- Ты ведь меня совсем не слушаешь. Что с тобой? – спросил он и развернул лицом к себе.
Она честно пыталась найти подобающее оправдание, но не смогла выдавить из себя ни слова.
- А, сомнения такие сомнения… а вдруг он ловелас, или бабник, а еще что хуже – маньяк – ответил он за нее и улыбнулся своей солнечной улыбкой.
Она потупила глаза, а он погладил ее рукой по волосам.
- Бедная маленькая девочка в чужом враждебном городе. Не бойся. Мы же друзья?!
- Друзья – сказала она и почему-то разозлилась. Мысли ушли в новом направлении. Значит, я гожусь только на роль друга, да?! Стоило ради этого переться в Питер. Так всем и скажу: «Съездила в Питер, чтобы мистер Х провел для меня экскурсию». Пристрелите меня немедленно, иначе меня просто засмеют.
Все это было мысленно, он ничего не слышал, но, казалось, читал по лицу и потешался.
Они вышли из зала аэропорта.
- Подожди пару минут, пока я подъеду на машине. А главное, береги чемодан и не разевай варежку. Ты приехала в столицу криминального мира – в смешливой манере бросил он на бегу.
На минуту она почувствовала себя Алисой в стране чудес, съевшей пирожок и стремительно уменьшающейся в размерах. Он говорит со мной как с маленькой девочкой. И вообще, куда делся взгляд грустной собаки и милая спокойная улыбка?! Нет, она, конечно, не была против таких перемен или, лучше сказать, многогранности его натуры, но все это было как-то слишком контрастно и неожиданно.
Загрузившись в подъехавшую иномарку, хорошую, но не кричащую, которую мог позволить себе актер его уровня, она наконец-то расслабилась и, очарованная проплывающими за окном величественными видами Петербурга, не заметила, как они выехали за город.
- А ты мне не говорил, что живешь за городом – то ли удивленно, то ли утвердительно произнесла она.
- Нет, конечно, – сделав очень серьезное лицо, ответил он. – Живу я в городе, а вот на дачу я вожу только глупых маленьких девочек, которых ем и черпаю в этом вдохновение.
Он посмотрел на нее, и ей расхотелось злиться. (Это был тот самый взгляд грустной собаки). Он улыбался.Он опять смотрел на нее взглядом грустной и улыбался.
Дача была старой, видимо родительской, но с хорошим ремонтом и массой очень удобных усовершенствований. Во всем ощущался порядок и, одновременно, уют. Все вещи знали свое место, и казалось, упади ложка со стола – на общем фоне это будет картиной крушения мира.Открытия, сплошные открытия… да ты, оказывается, еще и педант. Теперь думай, как взять, куда положить, тут не мусорите, пожалуйста. А чай мы пьем только из синих чашек, вымытых содой не менее трех раз.
Мысли струились в голове, в то время как он пытался показать ей гостевую комнату. Она слушала рассеянно, изучая материализовавшуюся родственную душу во всех проявлениях, и вдруг словила себя на мысли, что рассматривает не только его лицо. Предметом изучения стало все. Она отметила прекрасную физическую форму, что говорило о том, что он ведет здоровый образ жизни и регулярно подвергает свое тело физическим нагрузкам. Волосы… шикарные русые волосы, которые вились, и, судя по всему, он с завидной регулярностью стриг эту копну волос, чтобы приструнить непослушные локоны. Легкий загар, гладко выбритое лицо… Но это явно была подготовка к ее приезду… Розы, выбритое лицо……. и руки, ухоженные сильные мужские руки с тонкими красивыми пальцами… Она почему-то представила себе его руку, скользящую по ее колену, и почувствовала, что теряет сознание.
- Ау… девушка… вы тут?
Она пришла в себя, и ей стало стыдно. Почувствовала, как лицо застилает краска стыда и всячески пыталась избежать контакта с глазами.
Похоже, дружбе наступает конец – жужжала предательская мысль.
3
Ночью она спала, не видя снов. Это было похоже на забытье. Утром ей было стыдно за свои вчерашние мысли. Но рыться в себе было некогда, так как подъем был ранний, и нервная суета предстоящей встречи с городом Петра Первого вытеснила все переживания.
Город был величественным и сокрушающе красивым. При этом он не давил на человека, а наоборот, осознавая свою мощь, оберегал гостей.
По Питеру передвигались исключительно пешком, чтобы полностью проникнуться его атмосферой. Он водил ее не просто по городу, а по своим, близким сердцу местам. История города тесно переплеталась с историей его семьи. Исторические баталии, взлеты и падения перемежались порывистым колючим ветром, угрюмым дождем или ласковым ветерком. Казалось, сам город расставляет декорации и помогает рассказчику передать самую суть историй.
Они очень много ходили, перекусывали в уютных кафе, катались на катере. Она была совершенно обессиленная, но счастливая. Он держал ее за руку, и они шли вдоль канала, наблюдая, как лучи идущего спать солнца играют на поверхности водной глади.
- Ты хотела знать, где я живу?! Поехали, я познакомлю тебя со своей мамой.
Предложение было неожиданным, так как с мамой обычно знакомят, перед тем как сделать предложение, или когда очень доверяют и позволяют проникнуть на свою сокровенную территорию. Да, они были родственными душами, но она не была невестой, а он не был близким другом…
Квартира была словно пазл, встроенный в общую картину города. Вы бывали когда-нибудь в квартире типичного интеллигента? Так вот, это была такая квартира. Высокие потолки, антресоли, заставленные книгами, просторные окна с видом на соседние крыши, картины со смыслом и происхождением.
Мама встретила нас радушно, но казалось, она удивлена не меньше. У нее были такие же серые бездонные глаза и русые вьющиеся волосы, как и у сына. Мы пили чай с вкусным малиновым вареньем и баранками, она рассказывала истории семьи, и о коте Матросе, который не слезал с моих коленей. Потом она также внезапно исчезла в недрах квартиры, как и появилась, и мы остались одни. Он сказал, что ночевать будем у мамы, а из окна в комнате открывается прекрасный вид на город, который лучше созерцать в кресле-качалке, укутавшись в плед. Потом наступила ночь и с ней такая усталость, что мысль о том, что надо как-то добраться до кровати, вызывала внутренний протест. Несмотря на усталость, она долго не могла заснуть, потом часто просыпалась и под утро решила прогуляться по квартире.
Он так и заснул в кресле, наблюдая в темноте шаги ведомых только ему историй. Она поправила плед и, оказавшись сзади, почувствовала непреодолимое желание уткнуться носом в копну его русых волос. Волосы оказались мягкие на ощупь и пахли летним полем. Захотелось обнять его и застыть, но она понимала всю нелепость ситуации и отпрянула настолько резко, что разбудила его. Он был сонный и смешной, словно ребенок. Взял ее за руку, посадил себе на колени и спросил, готова ли она к дальнейшим подвигам, так как осталось два дня отпуска и еще многое надо успеть. Она готова, но с удовольствием осталась бы сидеть у него на коленях, а два дня – это так пугающе мало, что хотелось одного – чтобы время остановилось и эти два дня никогда не заканчивались.
4
Второй день выдался не менее насыщенным и динамичным, но внимание к вылитой в камне истории Петербурга перекрывало чувство тоски и мысли о скором отъезде. Она устала от наплыва эмоций и избытка информации. Город показался лабиринтом, не имеющим выхода.
- Предлагаю сбежать на природу, иначе я скоро потеряю память и буду утверждать, что работаю экскурсоводом.
Она не возражала. Приехали в сумерках. Оставались ровно сутки до отъезда. Можно было просто отдохнуть, посидеть на природе. Но это все не то, чего она ждала. Эти сутки решали очень многое или не решали ничего.
- Регламент будет таким: сначала я в душ, потом ты, и я готовлю ужин. Посидим на улице у костра. На большее я сегодня не способен.
В душе захотелось плакать, но делать этого было нельзя, иначе потечет тушь, а предстать перед ним с «голым» лицом, она не могла. Она долго поливала себя гелем для душа, потом медленно смывала, оттягивая выход к ужину.
Неверное, овощи на гриле были очень вкусными, но ела она автоматически, глядя в пламя костра, как будто пыталась там найти ответы на свои вопросы. Посидеть на улице не дала капризная питерская погода: порывистый ветер и резкий холодный дождь свели на нет все их приготовления. Пришлось спасаться бегством в дом, оставив на произвол природы остатки ужина. Небо посерело, и она ощутила, как ей холодно и неуютно. Он достал большой теплый плед, похожий на зебру, и демонстративно улегся на диван.
- Холодными дождливыми вечерами местные сельские помещики предпочитают коротать время на диване, прячась под теплым одеялом.
Он натянул на себя плед, отчего стал похож на закутанного в банное полотенце щенка. Она стояла в замешательстве. Он кивнул головой на место возле себя. Она не могла поверить в то, что он так просто и нагло предлагает ей лечь с ним на диване. Глупо было стоять посреди комнаты и ничего не делать, но еще глупее было следовать его предложению. Да, женщины глупы, особенно когда влюблены, хотя сами еще об этом не знают. Пару шагов, и она оказалась с ним на диване, бок о бок под одним одеялом. Он обнял ее как заправского боевого товарища и замолчал.
- Ну и что делают местные сельские помещики после того, как легли на диван и укрылись одеялом? – поддела она.
- Рассказывают сказки. Ну, впрочем, так всегда бывает. Один рассказывает сказки, другой верит.
Она хотела что-то сказать, но он приложил палец к ее губам…
- Тссс… в одной большой вселенной жили две души. Когда-то они были одним целым, но утратили единство, а как – забыли. Им было очень плохо друг без друга, и они искали способ соединиться. Тогда они пошли за советом к известной ведунье, и она поведала им, что необходимо облечься в плоть, и тогда они смогут стать одним целым. Но за совет они подарят ей новую душу. Они не поняли, о чем она просит и беспечно дали согласие. Ведунья выполнила обещание: они обрели плоть, стали одним целым и … родилась новая душа. Такая же цельная и чистая, как они, когда были одним целым. Только тогда они поняли коварство ведуньи и решили спрятать душу. Разозлившаяся ведунья сказала, что отныне в отместку за обман, они будут единым целым, только если будут втроем.
- И что из этого следует?
- Из этого следует, что никогда не слушай сказки. Они не для этого мира. Вот проза, например, куда лучше. Например, Маркес или Хемингуэй. Сказки нашего мира, которые имеют привычные для нас законы жанра.
Она смотрела на него в недоумении, а он молчал.
- Ложись, давай лучше слушать дождь. Под шум дождя лучше запоминаются образы Питера. Это город, который берет в плен и не отпускает никогда.
Он улыбнулся, насильно уложил ее рядом и еще крепче обнял.
Так они лежали, молча слушая дождь. Казалось, прошло много времени, потому что сумрак сменился темнотой и лишь фонарь придавал силуэтам очертания и отражался в глазах. Она не думала, сколько еще это продлится. Ей просто было хорошо, тепло и уютно, она расслабилась и доверительно положила лицо ему на грудь. Он посмотрел на нее странным взглядом, как будто видит впервые или пытается вспомнить. От этого взгляда ей стало не по себе, так как это был совсем другой взгляд. Не друга, не грустной собаки, не самца. Казалось, это был взгляд души, той самой души, которую она узнала, написав первый комментарий к стихотворению Бродского. Он прикоснулся губами к ее губам, не выпуская ее взгляда из внимания, и она поняла, что потеряла всякую волю, как будто она не человек, а пластилин, и из нее можно лепить все, что угодно. Еще пару минут она что-то осознавала: его запах, прикосновение волос к своей шее и руку, скользнувшую по животу, и, казалось, провалилась в какое-то небытие. Ощущение опустошающего удовольствия разлилось по телу, и последней промелькнувшей мыслью было, что, наверное, от удовольствия тоже можно умереть…
5
Солнце взошло по расписанию, а значит, будет новый день и сегодня она улетает. Он лежал рядом, обняв ее, как будто ничего не изменилось со вчерашнего вечера и все это приснилось. Он молчал, она молчала. Слова были нежданными гостями. Стрелки на часах отбивали время, которое неумолимо бежало вперед.
- Наверное, пора собираться.
Он встал и, не глядя, вышел из комнаты. Она чувствовала растерянность и обиду. Хотелось спрятаться или сбежать. В полной тишине, не проронив ни слова и не глядя друга на друга, они добрались до аэропорта и пошли к регистрационной стойке. Он катил ее чемодан, а она шла за ним, опустив голову, как каторжанин, приговоренный к ссылке. Оставалось пару минут до посадки.
- Надо что-то сказать, что-то сделать. Нельзя же вот просто так расстаться, – подумала она. Но душили слезы, жемчужное ожерелье, как змея, сдавливало шею.
Объявили посадку. Вдруг он резко повернулся к ней, прикоснулся губами к ее губам и несколько секунд смотрел прямо в глаза, словно человек, знающий, что уходит на войну, и пытающийся запомнить образ любимой. Потом также резко повернулся и торопливо пошел в сторону выхода.
Тело не слушалось, ей казалось, что она безвольный зомби. На автомате протянула билет и паспорт, так же пошла на посадку и рухнула в кресло. И тут эмоции прорвались наружу. Она не плакала, нет, она выла. Слезы градом катились по щекам, и их было так много, что блузка намокла, словно побывала под проливным дождем.
- За что?… – спрашивала она то ли себя, то ли у кого-то там наверху. Даже обертка имеет право на объяснение, а тут как будто растворилась в человеке, а он выплеснул без остатка.
Рядом сидящий мужчина с удивлением и сочувствием смотрел на молодую женщину, бившуюся в истерике, и по его жесту она поняла, что он хочет как-то помочь. Она сделала знак рукой, и мужчина понял, что она просит оставить ее в покое. Самолет начал взлетать, и она как-то обмякла, обессилела и, казалось, не в состоянии ни думать, ни дышать.
6
…Если бы ее спросили, помнит ли она события после того, как видела последний раз его глаза и чувствовала прикосновение его губ, она ответила бы отрицательно. События выпали из ее памяти, как ненужные файлы. Придя домой, она сбросила плащ, бросила чемодан и зарылась с головой под одеяло. Как оказалось, проспала она более суток и не могла понять, где находится. Была ли эта поездка, или ей все приснилось… может это все дурной сон? Она встала и подошла к зеркалу. Запухшие глаза, размазанный по лицу макияж, мятая блузка… Пошла на кухню и споткнулась об стоящий посреди квартиры чемодан, больно ударившись ногой. Боль была резкой и пронизывающей, но на несколько минут приглушила душевную боль. И в следующее мгновение она осознала, что в каком-то исступлении пинает ногами чемодан, который раскрылся от удара и наружу вывалились лежавшие в нем вещи.
- Я как этот чемодан, побитый и выпотрошенный – подумала она. Потом зачем-то отключила все телефоны, выпила очень крепкий кофе и пошла в душ. Стекающая по телу холодная вода словно наполнила тело живительной влагой. Поняла, что если будет думать о нем, сойдет с ума. Поэтому наложила запрет на мысли и окунулась в работу.
Телефоны были отключены. В Фейсбук она не заходила. Удалила Вайбер и Скайп, потом опять установила, понимая, что занимается какой-то чепухой, ведь это надо по работе.
Работала на износ, допоздна, под завязку, даже в субботний день. В выходной пыталась не быть дома. В таких случаях спасала церковь. Она постояла на службе, но эмоций не было. Посмотрела на образ Спасителя под куполом и разозлилась…. Я просила о любви, но я не готова на такие жертвы, мне не нужна такая жизнь, если в ней нет его. Лучше умереть. Но ведь ты не даешь мне право умереть… это грех. И там я буду мучиться, и здесь. Почему нельзя превратиться в звездную пыль и ни о чем не помнить?! Испугавшись своих мыслей, ушла.
Так прошло 7 дней после поездки. Она их не считала, просто пришлось обновить календарь событий в электронной почте, и она поняла, что прошло целых 7 дней… Вечность. Она ни на что не надеялась, даже думать об этом было больно. Самое ужасное в данной ситуации было то, что ее оставили без объяснений. Она не понимала за что, почему он так поступил, почему ее лишили простого права на объяснение.
Забыть она не могла. Забыть – значит простить, а чтобы простить – надо понять. А понимать она не хотела. Да и нечего было. Чувство опустошения сменилось злостью. Она зашла на его страницу в Фейсбуке и увидела, что последнее посещение было накануне ее отъезда. В Вайбере он тоже не появлялся. На смену злости пришло недоумение, желание узнать, что случилось, злость на саму себя. Она гнала от себя мысли о том, что, может быть, что-то произошло, а она смакует обиды. Рука тянулась к телефону, чтобы написать хотя бы сообщение. Но она приказала себе этого не делать, потому что если бы хотел, не вел себя так. Особенно после того, как между ними все произошло…
7
Так бывает, когда стираешь что-то из своей памяти – начинают беспокоить призраки прошлого. В один из череды однообразных дней в Вайбер пришло сообщение. От него… «Может ли человек, которого однажды жизнь перемолола в жерновах, и которого собирали по косточкам, снова наступить на те же грабли?»
Она не знала, что отвечать и сидела, затаив дыхание, словно боясь спугнуть севшего на руку мотылька. Вопрос остался без ответа. На следующее утро пришло второе сообщение: «Умерла мама. Ты поедешь со мной в Питер?» Она, не раздумывая, набрала его номер и просто прокричала «Да».
Вечером она была в аэропорту «Борисполь» с наскоро собранным чемоданом, отпуском за свой счет и запретом на все мысли. Подлетая к Питеру, подумала, какие разные эмоции мы способны испытывать в короткие промежутки своей жизни. Все внутри, мы сами придаем окрас эмоциям и даем имена значимым событиям в своей жизни.
Он, как и тогда, ждал ее в зале ожидания. На этот раз без цветов. Она отметила, что он сильно похудел, осунулся. Было видно, что расставание далось ему нелегко. Но она тут же списала это на ситуацию с мамой. На этот раз он не избегал взгляда, но смотрел как бы с опаской, рывками. Ехали опять молча. Он порывался что-то сказать, но ей говорить не хотелось. Она напряженно изучала пейзажи за окном и очень хотела приехать поскорее на место.
Смерть – это всегда ужасно, особенно смерть близкого человека. Это словно отрезанная часть тебя самого. Она видела, как ему больно, несмотря на то, что его эмоции никак особенно не выражались. Он просто сидел на стуле, опустив голову, и смотрел на свои руки. По квартире сновали родственники, с удивлением поглядывая в ее сторону. Ему было плохо, и ей было все равно, что думают остальные.
На кладбище она поехала с ним. Он не мог отойти от гроба и молча плакал. Несмотря на пасмурную погоду, она нацепила очки, потому что поняла, что тоже плачет, и не хотела привлекать внимание. О чем она плакала, толком не понимала. Ей было жалко эту чудесную женщину, его, себя. Это был какой-то триумф скорби. После кладбища поехали домой. Приглашенные ели в молчаливом напряжении, стуча приборами. Он также сидел за столом, глядя в никуда. Когда все разошлись, появилось ощущение, что дом покинуло что-то доброе, незаметное, но очень нужное. Так живые люди наделяют теплом своей души место своего обитания. Он сидел в комнате матери, на ее кровати и рассматривал детскую черно-белую фотографию, стоявшую в металлической рамке. Обычное детское фото, но сколько любви было в том, что она смотрела на него, когда ложилась спать, вставала. Он всегда был в ее жизни, даже когда не был рядом. Ей захотелось тоже подарить ему такую любовь, возможно в ней заговорили материнские чувства. Она подошла к нему, села рядом и начала медленно гладить по волосам, а потом поцеловала в лоб, отчего он разрыдался и спрятал лицо у нее на плече, словно стесняясь своей слабости. Его слезы текли по ее щекам, она чувствовала его запах, и в тот момент она подумала, что, несмотря ни на что, готова сделать все, что угодно, чтобы ему не было так плохо. Но что – она не знала.
8
Следующие два дня были наполнены хлопотами и пролетели незаметно. Все было сосредоточено на сиюминутных проблемах. Она предложила зайти в храм, заказать службу и поставить свечку. Он нехотя, но согласился. В храме стало легче. Привычный запах ладана и тишины внес некоторое умиротворение в ее душу. Его рядом не было. Она обернулась, он в нерешительности топтался на пороге.
- Что ты там делаешь? Иди сюда, к свечному столику.
Она вручила ему свечку и сказала поставить перед ликом Спасителя, а сама стала заказывать заупокойные службы. Потом тоже взяла свечу и подошла к нему. Он стоял, в задумчивости вертя свечку в руках. Смотрел на икону с каким-то вызовом, поставил не зажженную свечу на подсвечник и выбежал их храма. Она списала все на обстоятельства.
9
Свою миссию она выполнила. Он ничего не предлагал и не объяснял. Решила, что съездит на третий день на кладбище и улетит в Киев. И на этом точка. Как будет жить? Как-то будет. Но все это не имеет смысла. Нельзя быть полезной тому, кому ты не нужна.
Они поехали на кладбище с огромным букетом роз, и медленно, одну за другой он выкладывал их на могилу.
- Я сегодня вечером улетаю – сказала она. В его лице словно что-то дрогнуло, но он промолчал и сделал вид, что не услышал.
- Ты отвезешь меня в аэропорт или я могу взять такси?
Он поднял на нее глаза и впервые после того расставания посмотрел на нее глазами грустной собаки, но, пожалуй, в этот раз в глазах была не грусть, а отчаяние и злость. Он порывисто встал, больно сжал ее руку и потащил куда-то вглубь кладбища.
- Ты хочешь знать, почему не надо верить сказкам? Ты хочешь объяснений?! – Он кричал, не выпуская ее руку из своей. Ей было больно и казалось, он сейчас ее ударит. Они подошли к какому-то памятнику с фотографией красивой молодой девушки. А рядом (ее передернуло от неожиданности и ужаса) было фото маленькой девочки, под которым располагалась надпись «младенец Елизавета». Даты были одинаковые. Значит, умерли в один день.
Он выпустил ее руку, повернулся к памятнику и нежно провел рукой по фотографиям.
И вдруг совсем неуместное чувство начало ее теснить. Она разозлилась, разозлилась на эту женщину, на ребенка, на него. Я живая… Я живая – кричала она внутри себя – а она мертвая… Ей дают любовь, а меня пинают ногами! Оставайся со своими призраками!
Потом, словно испугалась своих мыслей, посмотрела на фотографию женщины и, обращаясь к ней, сказала:
- Прости, ты ни в чем не виновата, но как я тебе сейчас завидую. Пусть недолго, но ты была счастлива и… счастлива до сих пор. А я ему не нужна. Я лишняя.
Она развернулась и побежала к выходу из кладбища, боясь, что он ее догонит. К ее счастью, по дороге ехало пустое такси. Сумка с вещами была с собой, билет и паспорт есть.
До посадки посижу в зале ожидания.
10
Она ничего не ждала, просто очень хотела поскорее сесть в самолет. Не знала, вернется ли еще когда-нибудь в Питер после всего, что пришлось испытать. Кто-то взял ее за плечи, и она поняла, что это он.
- Помнишь сказку про две души? Они никогда не смогут жить друг без друга. Или вместе или никак.
Он развернул ее в свою сторону, и она поняла, что что-то новое появилось в его облике и движениях. Он делал все с силой, властно, уверенно. А она вела себя так, словно так и надо. Появилось ощущение зависимости от жизни другого человека. Как будто тебе дали новое рождение. И теперь ты не обертка и не душа, ты половинка.
- Я не буду ничего объяснять и спрашивать. Если ты со мной – до конца, если нет – уходи прямо сейчас. Я не хочу отпускать человека, которого пустил к себе в душу, но и предательства никогда не прощу.
Она посмотрела на него и поняла, что он не шутит. Он из тех, кто убьет за предательство, и всю жизнь будет любить и каяться.
- Решай – ты со мной, или нет. – он с вызовом протянул руку.
Она просто положила свою ладонь на его.
Эпилог
Мы часто думаем, как сложатся наши обстоятельства, переживаем за работу, личную жизнь, строим планы. А все получается иначе. Всегда. Просто мы выбираем то, что для нас важнее всего. То, без чего мы не можем жить.
Они просто расписались, без свидетелей и помпезности. В этот же день обвенчались. Инициатором был он. Во время венчания он долго смотрел на лик Спасителя под куполом храма, словно ведя немой диалог. Когда все закончилось, он взял свечу, зажег ее и поставил перед иконой. Смотрел с вызовом, смешанным с покорностью.
Теперь она будет жить в городе Петра. С работой как-нибудь решится. Родственники смирятся с расстоянием. Главное, что теперь она не сама по себе. У нее есть Он. А она просто женщина – слабая, влюбленная, глупая, доверчивая, верящая в сказки, но безумно счастливая. А что может быть важнее для женщины?!
