— Стой! — крикнул он в тишину.
— Я никуда не ухожу, — зазвенело по сторонам эхо, привычно отвечая одинокому мужчине в этот поздний час. Так повторялось уже много лет.
— Но я не вижу тебя, незнакомка! — мужчина начинал щуриться, словно отыскивая в толпе кого-то, — хотя, я ведь помню тебя. И не такая ты незнакомка, хоть и оставалась ей все эти годы.
Мужчина надевал старый, помятый и засаленный плащ с изорванной подкладкой и выходил на улицу. Иногда он лепил снеговика из пушистого белого снега или прыгал через мелкие лужи, а летом любил бродить по вечерам вдоль набережных, пересчитывая чаек, в беспокойстве парящих над Невой. Так продолжалось уже много долгих томительных лет, наполненных воспоминаниями о прошлой жизни, в которой его ждала любимая женщина.
— Здравствуйте, — словно эхо разнеслось приветствие по заснеженной улице. Алексей вздрогнул. С ним давно уже не здоровались, принимая за сумасшедшего. Он не обижался, потому что знал, что со строны могло показаться так, — Стоит ли бродить одному по тающему серому снегу?
— Здравствуйте. Кто вы? — удивленно разглядывая женщину, пробормотал Алексей. Именно так звали потрепанного незнакомца, которому на вид можно было дать лет шестьдесят.
— Я — прохожая. Помните, как у Цветаевой? — улыбнулась женщина, — и мне нравится бродить вечерами по набережным. Я часто встречаю вас, вы разве не заметили, что наши пути пересекаются? Не подумайте ничего такого, просто мы можем бродить в одиночестве еще много лет, а можем попытаться завязать знакомство. Со мной не любят общаться, считая слишком грустной.
— Это правда? — Федор попытался разглядеть незнакомку.
Внешность женщины оказалась примечательной. Цветастое яркое длинное платье выглядывало из-под коричневого драпового пальто, не скрывавшего стройную фигуру. Из-под огромный платка выбывались густые волосы, щедрыми завитками падавшие на плечи и чуть сутулую спину. В руках незнакомка держала странного вида шкатулку с резной деревянной крышкой. Лицо женщины могло показаться обычным для еще не утратившей былую привлекательность дамы, если бы не одно «но». Тонкие нервные черты несли особую, свойственную только одиноким женщинам, печать нерастраченной любви. «Да, именно любви!», — подумал мужчина. Карие глаза удивленно рассматривали мир, отыскивая крупицы счастья.
— А почему правда не может быть правдой? — удивилась незнакомка.
— Потому что ее может и не существовать совсем, — грустно заметил Алексей.
— Вы не хотите прогуляться сегодня вместе?
— Пожалуй, вы правы. А ведь я и не замечал никого вокруг, пока вы меня не разбудили.
— Я рада, ведь проснуться иногда значит почти тоже, что и начать жизнь заново. Хотя бы попытаться.
— Откуда вы, незнакомка? — Федор включился в эту странную игру, — и как Вас зовут?
— Таня, - просто ответила женщина, - моя прошлая жизнь рассыпалась, оставив мечты и воспоминания. Ну, а настоящая еще не наступила.
— А все-таки, откуда вы родом? — мужчина неуверенно зашагал рядом.
— Я скажу вам это когда-нибудь потом. А сейчас давайте просто прогуляемся по набережной. Вы не возражаете? И можно я буду звать вас просто по имени и на ты? Мы ведь можем подарить друг другу несбывшееся?
— Вы имеете в виду — сыграть в счастье? — удивился мужчина.
— А разве мы не играем в счастье в большинстве случаев? Если жизнь не подарила нам полноту любви, почему бы не наполнить наш вечер мечтой о ней? — Таня улыбнулась.
— Но ведь любовь сыграть невозможно!
— Любовь сыграть нельзя, вы правы…так давайте попробуем ее обрести.
— Полюбив друг друга? — мужчина отряхнул налипший снег.
— А разве вы не хотели бы полюбить? — удивилась женщина.
— Хотел бы, — просто ответил он.
— Тогда я подарю вам такой шанс!
— А я? Я смогу подарить вам то, что вы ищете? Я разучился дарить любовь еще много лет назад, когда умерла моя жена. Простите, но перед вами уставший и разочаровавшийся в мире циник.
— Все мы — уставшие циники. Но что мешает нам хоть иногда становится наивными романтиками?
— Наверное, только мы сами, — неуверенно ответил растерявшийся мужчина.
— Тогда начнем?
— А с чего начинают дарить любить? Я уже забыл это чувство.
— С прогулки по набережной. Представьте, что я та, которую вы звали.
— А вы представите, что я тот самый единственный мужчина, которого искали вы? Но посмотрите на мой потрепанный вид! Мне далеко до приличного кавалера.
— Пусть так, но ведь и я не утонченная юная леди? Мы ведь пытаемся жить!
— Но мечта может стать реальностью, — заметил он.
— Вот тогда и поговорим об этом!
Татьяна робко взяла уставшего мужчину под руку. Странная парочка неспеша зашагала вдоль гранитной набережной, любуюясь закатными красками на куполах Санкт-Петербурга. Незнакомка жестикулировала, что-то рассказывая Алексею, а тот ловил каждой слово.
— Ходят тут всякие! — раздалось им вслед, — мусорят!
Галина Петровна, широко размахивая лопатой, бросала потяжелевший от талой воды грязный снег на обочину тротуара: «Вот и пойми их, то бродят поодиночке, то бросаются друг другу в объятья, словно бы знакомы уже так много лет! Мусорят только!».
Как только парочка исчезла из вида, Галина Петровна остановилась и, опершись на массивное древко лопаты, подняла глаза к небу, где набухали тяжелые снежные тучи, готовясь обрушить на город огромные массы февральского снега, начинавшего таять уже в воздухе: «Как одиноко сегодня в городе! Но ведь это не повод для знакомства с первым попавшемся незнакомцем!». Женщина решительно опустила глаза вниз и с упорством принялась за уборку серого снега. Так делала она уже на протяжении пяти лет, с тех пор как от нее ушел муж, оставив комнату в старой холодной коммуналке и недоумение в душе, граничащее с обидой на весь окружающий мир.
На следующий день в это же самое время по набережной прогуливалась все та же странная парочка. Но что-то изменилось в их внешности. Двое трогательно держались за руки, словно бы помогая друг другу нести бремя жизни. Поравнявшись с Галиной Петровной, двое остановились.
— Сегодня много снега, — заметила Татьяна.
— А вам какое дело, убирать то все равно мне! — недовольно буркнула Галина Петровна. Неожиданно по округе разнесся колокольный звон.
— А вы не грустите, снег растает, печали пройдут и наступит радость! — произнесла женщина тихим грудным голосом.
— А я и не грущу, мне убирать снег нужно! — отрезала Галина Петровна.
Так повторялось много дней. Парочка, прогуливаясь по набережной, останавливалась и смотрела на Неву, иногда заговаривая с Галиной Петровной.
— Дорогой, — говорила женщина, — а если бы мы не заговорили друг с другом, что было бы с нами?
— Мне страшно об этом подумать!
— Мы должны дойти до границы счастья, — шептала женщина.
— Что значит — дойти до границы счастья?
— Это значит стать окончательно счастливыми.
— Алеша, — однажды сказала она, — давай обвенчаемся.
— Это что-нибудь изменит? Ведь мы и так счастливы, — заметил мужчина, носивший теперь аккуратный, выглаженный плащ.
— Ведь мы обещали друг другу пойти до конца в счастье, ты помнишь?
— Ты боишься меня потерять? Но мы и так муж и жена. Я не брошу тебя никогда, ты же знаешь это.
— Счастье двоих должно прорасти корнями в вечность, — ответила задумчиво женщина.
— Это как?
— Очень просто — корнями. Я так хочу. Так положено счастью любви — идти дальше, чем просто время.
— Хорошо, это твоя мечта? — почему-то на сердце у мужчины появилась тревога.
— Это моя надежда.
— Тогда я не смогу ее обмануть. Но у нас никого нет, кроме нас двоих, — мужчина застегнул верхнюю пуговицу белоснежной рубашки.
— А разве двоим кто-то нужен, чтобы любить? Мы пригласим в свидетели Галину Петровну.
Венчание прошло в Благовещенской церкви в присутствии Галины Петровны, которую, к удивлению, оказалось очень легко уговорить стать свидетельницей у странной немолодой пары. Уже выйдя из храма, Галина Петровна неожиданно улыбнулась.
— Вот оно как бывает! А ведь муж то и не пьет больше, как я погляжу!
— Спасибо вам, — ответила новобрачная, - мне кажется, что и ваша жизнь скоро изменится. Нечаянная радость.
— Ох и мудрено вы говорите, Танечка, только вот помогает ли это в жизни?
— А вы не думайте об этом. Живите и не проходите мимо тогда, когда нужно заговорить. Иногда достаточно одного слова.
— Но ведь так бывает только в сказке!
— Чтобы верить в сказки, нужно иметь мужество! — заметила Татьяна, протягивая свою тонкую руку женщине, чтобы поблагодарить и попрощаться. На том и расстались. На следующее утро Галина Петровна вышла на уборку родного участка в самом скверном настроении.
«Мусорят и мусорят, — бубнила женщина себе под нос, — ни о ком не думают! А все норовят в сказки попасть, а ведь сказок то нет!».
Женщина подметала пыль и редкие листья деревьев, бросая унылый взгляд в сторону странной парочки. Они всегда держались за руки так, словно бы боялись отпустить друг друга в этом огромном гранитном городе-памятнике, а мимо безразлично спешили люди. И никто не замечал, какой одинокой становилась толпа, погружаясь в свои заботы об обещанном в рекламных брошюрах счастье.
