Улица детства

На улице детства — Гвардейской
Привычно шумят тополя.
И, кажется, пахнет апрельской
Небесною Пасхой земля.

Вглядишься — года, как скосило,
Здесь память на каждом шагу.
Душа ничего не забыла.
Сомкнулось всё  в узком кругу:

И дом мой, и окна, и двери,
И даже соседка в штанах.
Себе самому не поверишь,
Присмотришься — осень в глазах.

Про «ИГИЛ» в нас

Лица — как Малевича квадраты,
В Божий образ верится с трудом.

Юлия Чечко

Стирание истории и декультуризация

ИГИЛ (или ныне ИГ) шокирует воображение людей с 2006 года, и, вероятно, нагонять ужас — одна из основных его задач. Ещё более очевидно, что перед ИГ стоит также задача стереть физически осязаемое культурное наследие уходящей цивилизации, чтобы памяти народов со временем не за что было зацепиться. Параллельно в мире запускают процессы искажения истории (Косово, Украина), подмены реальной истории фиктивной, что является вариантом отрыва народов от исконных корней. Фейк, симулякр — нереальны, а значит не имеют никакой творческой действенной силы. Теряющие здравый смысл поклонники копирайта также тормозят развитие культуры и преграждают людям доступ к культурному наследию.

Очевидно, вектор развития мира направлен в пропасть, из которой выбраться вряд ли будет возможно, если не остановиться хотя бы на полпути и не развернуться вспять — от деградации к развитию.

Глава из романа

Сухопарого старика, стоящего с поднятой рукой на безлюдной автобусной остановке, он увидел издалека. Денисов плавно подъехал к остановке. Опираясь на трость, старик, прихрамывая, подошёл к машине и открыл дверь. Выглядел он франтовато: на голове у него была добротная, почти новая шляпа, чёрное драповое пальто с поясом отлично на нём сидело; шея была укрыта шёлковым кашне, из-под которого виднелся ворот белоснежной рубашки и узел тёмного галстука. Старик по-всему совсем недавно побрился, от него приятно пахло одеколоном. Денисов прибрал громкость магнитофона.

Афон

                        …Нас тянет сердца глубина,
                       А голос собственный пугает…
                                           И.Анненский

Нас тянет сердца глубина,
А голос собственный пугает,
Когда усталая волна
Последним золотом сверкает.

Протяжно чайка не кричит
Над моря неоглядной ширью.
Один прибой всегда звучит
Неусыпаемой псалтирью.

А нам достаточно лишь восемь слов,
Чтоб улеглись мятежные стихии
И сквозь души невозмущаемый покров
Услышать сладкий голос Исихии.

Счастье

Расцветающий день в изумруде,
Расписные висят облака.
Светлый город, счастливые люди,
Золотая искрится река. 

Вроде тысячу раз это было,
Словно время, не пряча лица,
Пролетает целительной силой
Над Судьбою, не зная конца.

И какие там вечные муки,
И какая такая беда,
Если сердце, не ведая скуки,
Смотрит ввысь, как птенец из гнезда.

Суете

Тоскует душа без храма.
Сердечко тоскует моё.
И каплет рассвет по граммам,
И месяц тихонько поёт.

Иду, мечтой окрылённый,
В никем не открытую даль.
И ветер, словно телёнок,
Бодает тумана печаль.

Поник камыш обгоревший,
Прильнул к почерневшей земле.
Иду я хмельной и грешный,
И храм проступает во мгле.

Зарыться в Москву, в сугробы, в Кремлевские башни…

Зарыться в Москву, в сугробы, в Кремлевские башни. 
Подснежников пламя зажечь и снег растопить. 
И грязной струйкой ручья утечет день вчерашний: 
Его, как и сегодняшний день, мне не забыть. 

Ну, сколько можно стоять под чужими дверями? 
Ну, сколько нужно смирения и высоты? 
С креста наблюдать за мерцающими тенями: 
Ведь были когда-то людьми, любили цветы. 

Где моя родина: мачеха, злая соседка 
Что выльет помои мне вслед, осудит вперед? 
Здесь песня моя - поломанная снегом ветка. 
Она, может быть, лишь только в Москве оживет? 

Все это было вчера…

Все это было вчера. Пеленки. «Молочка».
Машина «LG» — покупка на гонорар.
Жизнь — счастья полный комплект. Два сына и дочка.
Качели на даче. На столе самовар.

Все это было вчера. В окне промелькнуло.
Манная каша. Ролики. Велосипед.
Так странно. Я на плече у него уснула.
Кажется, мы знакомы две тысячи лет.

Пыльцой рассеялись тонкой лучшие годы.
Их нужно собрать и взвесить: как угадать?
Четыре десятка лет — по песку народы?
И только в конце — все обретут благодать.

Сегодня все изменилось. Дети — подростки.
Пора уже в дом! Где окна — на монастырь.
Вещи в квартире чужды и слишком громоздки.
И я в самолет всего лишь беру псалтирь.

Есть выше путь и тише стать...

Твой шепот — плеск от глади водной,
Легко ли быть тебе одной?
Освобожденной и свободной
Идти за вспененной волной.

И славной древности отвага
В глазах, в руке — щиты побед
И поражений, годы шагом
Секундным выплавляют свет.

Давно не ждешь подделок счастья,
Покой хранит тебя от бед,
Не воин, нет, но редкой властью
Ты обуздала фальши бег.

Начало дня

Начало дня. Счастливого пути
Безоблачное небо откровений!
Лети к другим, к талантливым лети,
Дари им октябри благословений.

Цветные эти улицы дари,
И пусть душе на месте не сидится,
И светятся восторгом изнутри
Друзей моих приветливые лица.

А мир такой — отмалчиваться грех.
Рдяное солнце, дворики с листвою,
И море чувств. Одно светлее всех,
Как тёплый луч над высохшей травою.

Страницы