Омилия

 ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
О том, как я пытался примириться с неизбежным

Когда-то я поклялся перед алтарем ларов, что если с отцом что-то случится, то возьму на себя все заботы о семье.
И вот такое время настало.
В двадцать два года мне пришлось проститься со всеми детскими мечтами и выбрать долг. Я должен был позаботиться о матери, выдать замуж сестру, и обеспечить отцу достойную старость.
Первое время я все еще рвался вернуться в армию. И даже написал письмо нашему цезарю, передав его во дворец через знакомого секретаря.
Но получил доброжелательный и твердый отказ. В нем говорилось, что защищать дом от невзгод – такой же долг римского гражданина, как и война, особенно когда речь идет о семье благородного Корнелия Римлянина, в чьей душе всегда жила мысль о достоинстве государства…
Ну, и так далее, в подобных красивых выражениях.
Разумеется, о таком ответе позаботились многочисленные отцовские друзья. Они же подыскали мне скромное местечко в городском совете, так сказать – по наследству.

Беседа с Еленой Даровских-Волковой,
кандидатом биологических наук, членом Союза писателей России

— Елена, в основном, вы пишете сказки и стихи для детей, с чем это связано?

— Я начала писать сказки, когда родился сын. Не секрет, что младенец настолько близок матери, что приходится вместе с ним проживать все заново: первый крик, первые шаги, первые слова, только уже на другом витке, осознанно. Снова прикасаешься к миру, рассматривая каждую травинку и букашку. Но теперь этот увиденный мир не для тебя, его хочется подарить. Кому же его дарить, как не детям? В первую очередь, здесь на ум и приходят сказки. Душа ребенка полна фантастическими образами, ведь окружающее ещё не дорисовано, не познано в его естестве. Всё вокруг ощущается живым и разумным: фонари, дома, песчинки, звезды. Можно выбрать героем сказки любой предмет и научить его говорить с малышом об интересных вещах.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
О том, как я угодил в пучину семейных забот.

В Никомидию пришло известие, что мой отец тяжело заболел, и семья нуждается в моей помощи.
– Дни Корнелия Римского сочтены, – объявил лекарь Воконий, перепробовав к моему приезду все свои снадобья. – Мне хорошо видно то, что скрыто от других: всемогущий Видуй уже начал отделять его душу от тела.
Но чтобы хоть чем-нибудь меня утешить, местный Эскулап добавил:
– Ты, наверное, еще не знаешь: в городе недавно открылась новая похоронная лавка с отличными товарами из Рима. Наш Корнелий так любил все столичное.

Каждую весну Мосальск буквально утопает в садах. Плывёт над городом сладковатый дурманящий запах, колыхается под лёгким ветерком бело-розовое цветущее марево. Почти под каждым окном посажены одно -два фруктовых дерева, ну а садов не счесть. Не случайно даже императрица Екатерина 11 была изумлена такой красотой и, по преданию проезжая мимо, остановилась на денёк в этом маленьком уездном городке. Говорят, что, отведав вкусных яблок, она не переставала восхищаться прозрачными родниками, вековым сосновым бором и гостеприимством местных жителей.
Императрицу приветствовал звон церковных колоколов, звучали молитвы о здравии и долгоденствии.
Мосальск – город намоленный. Храмов по всей округе насчитывалось в начале ХХ века более пятидесяти. В самом городке было построено четыре великолепные церкви. Из них поражает своей красотой и величественностью собор, освящённый во имя святителя Николая Мирликийского, и который зовётся в народе – Никольский.

Тимошка жил в доме Петра Сергеевича уже вторую неделю и за этот срок успел всей душой привязаться к добрейшей тёте Симе и к вечно занятому доктору. Время от времени мальчик подумывал, что нехорошо быть обузой в чужом доме, «лишним ртом», как сказала бы тётка Маня, и тогда начинал изобретать планы, чтобы начать зарабатывать деньги самостоятельно.

–Завтра мы с тобой пойдём на лотерею-аллегри, – сказал Тимошке Пётр Сергеевич.

Благотворительное общество будет продавать выигрышные билеты, все деньги от которых пойдут в пользу больницы для бедных. –
Он радостно потёр руки, - Хорошо бы оборудовать приличный хирургический кабинет с новейшей лампой для освещения операций.

«Лотерея-аллегри! Выигрышные билеты! – это известие взбудоражило Тимошку от макушки до самых пяток.

Даже в его родном селе все знали, что такое выигрыш в лотерею, что уж тут говорить про почти столичную Гатчину. В городе только и было разговоров про предлагаемые призы.
Накануне выходного дня, Пётр Иванович принёс программу гуляния, и Тимошка, изрядно вспотев от старания, громко, по складам прочитал:

Из уст младенца первые слова
Для матери дороже всех на свете,–
И заявляет резвый детский лепет
На место в жизни веские права.

Склонившись над кроваткой, чуть дыша,
Влекома нежной, любящей тревогой,
Не судит мать придирчиво и строго
Невинные проделки малыша…

И наш Творец не судит свысока
Шагов к Нему от сердца,– первых самых,–
Тех, искренних, но сбивчивых и слабых,
Что мудро правит крепкая Рука.

Однако время свой подносит счет,–
В младенчестве никто не остается,
Нам выйти в жизнь по-взрослому придется,
И Богу дать по-взрослому отчет…

                                      2009

Пройдя бульвар Димитрова,
       вливаюсь в желтокрылую
Осеннюю республику
       берёз и тополей,
Где города окраина,
       с безумно-дикой силою,
Влюбляет человечество
       в янтарь своих аллей.
Ах, осень милосердная –
       какое время славное!
Стоят золотогривые
       кленовники, как львы.
А речка Скотоватая,
       сквозь кудри разнотравные,
Несёт к прудам кораблики
       подхваченной листвы.
Здесь запахи октябрьские
       дымами не разбавлены,
Здесь осень не распятая
       голгофами костров.
Горит и заливается
       багрянцем присноправильным,
На царство солнцем венчанный
       сияющий Покров.
 

Серый день дышал в лицо туманом,
Плыл по луже одинокий лист,
И под мокрым стареньким каштаном
Пел слепой продрогший баянист.

В обе стороны спешили люди,
Нежная мелодия лилась.
На записке «жертвуйте» на блюде
Капли танцевали тихо вальс.

Шел по улице слепой прохожий
И, плененный музыкой, застыл,
А потом сказал: «Господь поможет» -
И на блюдо деньги положил.

Музыка сильнее зазвучала -
Так слепой его благодарил.
И теплее под каштаном стало
В серый день осенний от любви.

15.11.2009 г.
 

В Великую субботу Танька с Сержем ходили в храм. А после службы батюшка освятил куличи. А потом мама с папой еще немного задержались и сказали им побыть в песочнице у самого храма.
На бортике песочницы сидела хмурая Варька. Она не делала куличи, не строила город и замок, а ковыряла песок носком ботинка. И возила лопаткой туда-сюда.
— Ты чего? — спросил Серж у Варьки.
— Ничего, — ответила Варька и хлюпнула носом.
Таня добавила:
— Тебя кто-то обидел?
— Никто меня не обидел, — буркнула Варька и отвернулась.
Серж с Танькой стали лепить куличи, а Варька тоже не выдержала и стала лепить вместе с ними.
— А чего ты такая? — спросил Серж через некоторое время.
— Родители поссорились… — тихо сказал Варька.
— Помирятся.
— Не-а.
Серж протянул Варьке самую любимую формочку в виде лошадки. Варька взяла и улыбнулась, правда, совсем чуть-чуть.
— А ты молилась? — Танька почувствовала себя самой старшей.
— Я письмо Богу написала.

Еще за 700 лет до Рождества Христова пророк Исаия предсказал крестный подвиг Спасителя: «Он был презрен и умален перед людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его. Но Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом. Но он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились» (Ис. 53)

Милые омилийцы! Это, так сказать, опыт соавторства. Катя Тихонова - отличница литературного клуба -  еще только учится стилю и образности. А идеи – прекрасные. Вдруг вам понравится наш дуэт. А еще здесь творческие продукты этого моего литературного клуба (он уже в прошлом, увы) Присылаю прямо по своему газетному материалу.
Из детской рубрики издания «Православное слово в Нижнем Новгороде»: ДУНОВЕНИЕ, рубрика юных мечтателей.

Дуновение… - Дуновение – это благословение свыше? Дуновение – это порыв летнего ветерка? Дуновение – это наша новая рубрика! Дорогие ребята, сегодня у нас в гостях не затейница бабка Марья, а целая стайка «внучат» - мальчишки и девчонки воскресной школы при нашем соборе Александра Невского. Литературные опыты этих талантливых юных прихожан и открывают творческую страничку для детей.

Бархатное небо удивлённо смотрело огромными глазами-звёздами на занесённую снегом деревню. Казалось, что и без того низкие дома, изо всех сил старались прижаться как можно ближе к земле, стать незаметнее. В этот рождественский сочельник ни одна молитва не возносилась к небу, ничьи глаза уже который год не искали в нём самую большую и яркую Звезду. Люди спали чутко и тревожно , сквозь сон прислушиваясь к скрипу чужих шагов. Кто бы это ни был – усталый путник, бродяга, заблудившийся ребёнок – никто не зажжет ему навстречу огня, не ответит на робкий стук в дверь. Путник иногда останавливался, и сняв со спины свою тяжёлую ношу, отдыхал , подняв глаза к небу, шептал что-то замерзшими губами, как бы прося у кого-то совета. С трудом переставляя ноги по глубокому снегу, он уверенно двигался к известной ему цели. И действительно, в маленьком замерзшем окошке одного из домов теплился едва заметный огонёк.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
О том, как я чудом избежал смерти

На этот раз Галерий лично принимал меня во дворце, в охотничьей комнате, украшенной росписями и мозаиками. Почти во всей сценах охоты участвовала разгоряченная, длинноногая Артемида в короткой тунике. Только теперь, глядя на ее обнаженные колени, я догадался, почему мой Никифор выделял ее из числа других богинь.

Все ложа в зале были застелены шкурами тигров, леопардов, и других убитых на охоте зверей, а из стен довольно безвкусно торчали бивни слонов и головы мертвых кабанов с оскаленными клыками.

Галерий возлежал на медвежьих шкурах и его огромный живот вздымался под туникой, как живая подушка.
Впрочем, цезарь находился в комнате не один. За его спиной сидел прелестный смуглый мальчик лет девяти. От скуки он то и дело засовывал орех в медвежью пасть, словно хотел угостить зверя, но тут же испуганно отдергивал руку.

Номенклатор – раб, объявляющий о прибытии посетителей, назвал мое имя, и Галерий тут же разлепил глаза и взял из моих рук свиток. Но тут же сунул его ребенку и приказал:

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
О том, как сделал неожиданный выбор

Однажды Лукий показал мне новенькую серебряную монету с изображением всех четырех правителей:
– Обрати внимание: из всех четырех только старина Диокл изображен с нимбом вокруг головы. Могу представить, как это злит моего «папочку»…

– Но разве они не друзья? – удивился я простодушно.

– Еще чего! Максимиан до сих пор не может ему простить, что пришлось переселяться из Рима в Медиалан. Он спит и видит, как бы снова вернуться в столицу… Поверь мне, ждать осталось недолго. Как только Максентий достигнет совершеннолетия, в стране начнутся великие перемены.  
Именно тогда я осознал, что снова стою перед выбором.

- Куда бежишь? Достали «этажи»?
- Лечу от них, как птица на свободу!
- Ты мне потом, хоть что-то расскажи, -
Сосед махнул зонтом по небосводу.

Сплошной туман снаружи и внутри,
Как будто сердце заодно с природой.
Погода - дрянь, и мысли-пузыри
Сегодня соответствуют погоде.

Ещё не вечер, и плохой прогноз
Изменится на день благоприятный.
И я увижу старый абрикос,
И дворик свой, красивый и опрятный!

Безглазый судит безухого, безрукий — безногого, слепой — глухого, хромой — кривого, глупец судит хитреца, подлец — брехунца, злодей судит простофилю — так уж заведено в мире.

Пришел чудак — все сделал не так: не смотрел на пороки других, дело доброе сделал для них. Захотел, чтобы мир стал теплей, чтобы радостней жилось всем, веселей.

Набросились на него, закричали, во всех грехах обвиняли: безглазый кричал, что без глаз он, безрукий кричал, что без рук он, злодей упрекал за злодейство, дурак обвинял в дуралействе….

И такая игра без конца у забывших про Бога-Творца.