Омилия

Из дневников

Когда говорят о войне России и Украины, уже играют по правилам врага — невольно, конечно, но всё же. В политическом лексиконе иначе не скажешь, но в житейском измерении и, главное, на душевно-духовном уровне — что такое Украина, и что такое Россия? Для меня, например, Украина — это я и многие близкие мне люди, и Россия это я и многие близкие мне люди. Кроме того, Украина — это многие чуждые мне люди, но и в России таких полно.

Я — это и Россия, и Украина, в случае войны шизофреническая ситуация получается. Так что воюют какие-то силы, представленные и в России, и в Украине, и во всём мире, вероятно. Это схватка некой силы против некой силы. И чтобы верно увидеть происходящее, надо верно назвать эти силы. Не стоит упиваться чувством ненависти, не надо пылать гневом на всё русское или всё украинское. Нет смысла обвинять друг друга людям непричастным — время вспомнить, что русские и украинцы — это одна семья. Не надо соскальзывать в политические клише, потому что демонизировать Путина — глупо, такое понимание — плод технологии оболванивания (ори кричалку и не думай!). Главное — не думай! Но чтобы остановить войну, надо думать, а не тупо рефлексировать по заданной кукловодами траектории.

В Музее изобразительных искусств открылась новая выставка под названием «Вид из окна». Ее автор – писательница и художница Людмила Максимчук – представила иллюстрации к собственным литературным произведениям и фрагменты этих произведений. «Вид из окна» Людмилы Максимчук – это комбинация графических техник и стилей. Выдержки из творчества разных десятилетий выполнены маслом, где-то разбавлены карандашом или фломастером. Местами использованы даже гелиевые ручки. Во многом разнообразные в красках иллюстрации – дополнение стихотворений и других литературных произведений автора. Через метафорические образы художница передаёт личные чувства и сны.

Попробуем взглянуть на нынешние события в Украине церковным взглядом. Цитирую сообщения агентства «РИА Новости»:          

«Украинские националисты издеваются над священниками канонической Украинской православной церкви (УПЦ), захватывают и грабят храмы, количество таких случаев в последнее время резко возросло, заявил председатель синодального отдела по взаимоотношениям церкви с обществом и СМИ Московского патриархата Владимир Легойда. – В нынешних условиях ожесточение радикалов против канонической Украинской православной церкви Московского Патриархата очень сильно возросло. Участились случаи захватов храмов националистами, грабежи, издевательства над священниками, которые получают огромное количество угроз", - сказал Легойда.

Мир дается Богом для того, чтобы «воспользоваться миром во имя славы Божьей и для самоисправления» (свт. Николай Сербский). Призывая мир, надо понимать цель мира. Мир для беззакония не даётся. И если в мирное время беззаконие становится нормой, Бог забирает мир. Это показывает нам и библейская, и мировая история.

Те, кто пишут мне призывы что-то организовывать и куда-то что-то писать, или что-то подписывать. Поймите, что вопросы войны и мира не решаются в интернетных акциях, коллективных хештегах и блогерских выступлениях. Они решаются в кабинетах Вашингтона, Лондона, Кремля, Берлина. А для верующего очевидно, что эти вопросы решаются ещё выше – на небе. Небо же реагирует не на акции протеста, а на изменение сердец и покаяние.

Украина НИЧЕГО не поняла за 8 лет. Не поняла того, что расплодила фашизм, узаконила беззаконные убийства, накачала своих детей русофобией, позволила Западу сделать свою землю платформой для борьбы с Россией. Ни тени покаяния, ни тени изменения. Сотни истеричных писем с Украины, наполненные злобой, показывают – никто ничего не понял. Есть только ненависть и поиск врагов.

Многие спрашивают моё мнение о происходящем сейчас в Украине.

Прежде всего, хочу выразить соболезнование и сочувствие всем мирным жителям, пострадавшим в ходе военных действий. Сам пережил в 1992 войну в Приднестровье. Знаю – это страшно.

* * *

«Молчанием предаётся Бог» –  пишут мне сегодня из Украины с упрёком, что я не выхожу на улицу протестовать против спецоперации РФ. Братья, молчанием предавался Бог эти 8 лет, когда лилась кровь невинных людей, когда по всей Украине творились такие беззакония, от которых стонала земля.

Лето разгоралось. В этих краях оно короткое, вот и старается. Быстро все изменилось в этой деревне. Вроде бы, совсем недавно мы с ребятами гоняли по дороге, вымощенной булыжниками, стараясь не вляпаться своими сандалиями в свежую кучу навоза. Поскольку стадо местных коров вели на пастбище той же дорогой. Били мерзких слепней, что пытались высосать каплю-другую свежей детской крови. Бегали купаться на карьер, что остался после добычи песка. Там было неглубоко, и родители отпускали нас без опаски. На Ладоге другое дело, но до нее было восемь километров.

Сейчас эту дорогу заасфальтировали. Появилось много новых красивых домов. На месте школы подле пруда, куда я пошел в первый класс, построили несколько дач. Пруд обмелел до предела. Наверное, и караси уже все передохли.

О хорошем хоре отец Николай мечтал давно. Он всегда считал хор настоящим украшением храма. Да, как-то не складывалось. А тут, словно подарок свыше. Появилась в храме новая прихожанка, Светочка. И к огромному удивлению и радости отца настоятеля, девчушка только-только окончила регентский класс. Как-то, после вечерни подошла к отцу Николаю:

— Батюшка, простите, я вижу, что хора хорошего нет. А на клиросе одни бабушки, поют как умеют. Но ведь среди прихожан много моих друзей по муз-училищу.

— А регент?

— Так ведь я же как раз регентский закончила! Батюшка, благословите хор собрать. Я уже разговаривала с друзьями, человек пять, как минимум, для хора имеется.

— Даже не представляешь, как ты меня обрадовала! Что ж, собирай. Дело нужное.

Я знаю как падает мысль и душа,
подобно листу — если руку приложит палач.
Жестокая жёсткость бездушных людей
не знает границ — она вечна. И вечен Бог.
Всё, что есть — вечно, и вечно не будет того,
чего не было. Оглянуться не сможешь,
но сила движения будет двигать вперёд
всё, что было когда-то мыслью 
и стало сердцем. Тьма приблизится,
будет дразнить обретённым умением бить
наповал даже сильных. Тем более слабых
и чуточку добрых в чужом недобре.
* * *
Объективность погибнет, 
привалит собой субъективность.
Что останется, кроме ужаса?
Только Бог. И всё, что в Боге.
Словно Ноев ковчег — любовь Его в нас.
* * *

Как смотреть, чтобы видеть? Непонятно, потому что всё, что видишь, норовит обмануть. Главное, о чём следует помнить: мир изменился, его нельзя описывать в позавчерашних понятиях — обманешься. «Не верь глазам своим!» — думай, анализируй, проверяй себя снова и снова, а не слепо доверяй своим органам чувств и восприятию (мы хоть и смотрим глазами, но видим мозгами —  картиной мира в голове). Рассматривай происходящее в соответственных матрице событий понятиях, потому что оболванивание происходит путём размещения сознания в ложную картину реальности, где всё — иллюзион, кроме страданий.

Последнее время словом «мотивация» размахивают как победным флагом. Дескать, как только мы сможем замотивировать наше чадо на учебу, так сразу ребенок засядет за учебники, и в дневник посыплются одни пятерки.

Осталось найти волшебный рецепт, как же создать эту пресловутую мотивацию.

Внешняя мотивация (система кнута и пряника) и результаты дает внешние – ребенок стремится не к знаниям, а к хорошим оценкам. Впрочем, знания при этом тоже случаются, как побочное явление.  Если повезет, то и интерес к учебе может появиться, но это редко. Чаще всего – остается учеба для галочки и постоянное списывание с ГДЗ.

ГОРЕ ОТ УМА

Не иначе, как только интеллектуальной ленью я объясняю нежелание христианина постигать «книжную мудрость».

Предвосхищая возможный вопрос, который задается обычно в связи с этим, «а как же на счет “горя от ума”?» - сразу поясню: под «книжной мудростью» я не имею ввиду «знания ради знаний» - то есть тот багаж информации, который накапливается человеком с одной лишь целью – пощекотать, при случае, собственное самолюбие и тщеславие или чтобы, вдруг оказавшись среди  «зараженных страстью к состязаниям и словопрениям» (1Тим. 6, 4), не упасть лицом в грязь с клеймом «невежды».

И уж конечно, речь здесь не о такой пристращенности к умственному созерцанию, которая, например, Ф. Ницше в результате привела к сумасшествию.

В стародавние времена наша деревня за лесопильным заводом числилась, почитай половина мужиков на нём работала. Владел им богатейший на Архангельском Севере промышленник Михайло Поликарпович Семиразев.

Проживал он в двухэтажном каменном доме о семи комнатах с деревянным мезонином вместе с большим своим семейством: супругой, старшим сыном, невесткой, двумя дочками на выданье и младшеньким, пятилетним Ванюшей.

Негритянские спиричуэлы – это духовные песнопения негров-рабов, привезенных в Америку в начале 17-ого века белыми колонистами из Африки. Миссионеры постарались – негры приняли христианскую религию, что оказалось очень удобным для американских рабовладельцев: рабы скорее смирялись со своей тяжкой земной участью. Духовные гимны были одним из немногих видов творчества, разрешенных белыми хозяевами на плантациях. В силу влияния собственных культурных традиций невольники сопровождали пение танцами и даже небольшими представлениями, отдыхая, таким образом, от изнурительного физического труда. Английский язык не был родным для африканцев, поэтому стихи складывались из простых, понятных им слов, а музыка отличалась ритмичностью и легко запоминалась.

Счастье с Богом – счастье в полноте,
А без Бога жни его по крохам.
Истинная радость – в чистоте,
Если душу не тревожит похоть.

На земле живём мы только раз,
И изведать хочется немало.
Но земное – первый шаг, начало
Вечности, за гробом ждущей нас.

Если мы греху дарили дни –
Все пожитки наши смерть развеет.
Счастье с Богом – вечности сродни,
Омрачить его ничто не смеет.

22.08.2012 г. 

Помози ми, неусыпаемый хранителю мой, наполнити сосуды души моея елеем благих дел, паче же милосердия и смирения.
Акафист Ангелу-хранителю, икос 11.

Погожий зимний день. В городском парке, как обычно, тихо. Накануне вечером выпал обильный снег. Неспешно иду по уже очищенной дорожке. Справа и слева занесённые снегом деревья. И теперь ослепительная белизна, а не одинаково тёмно-серые, а в сумерках почти чёрные стволы, изгибы ветвей определяет силуэты, как многолетних великанов, так и небольших молоденьких порослей. Хотя по рельефу коры или по редким засохшим листьям, кое-где оставшимся на кончиках тонких веточек, можно определить, кто прячется под снеговым покровом.

Литургия воскресная в соборе отслужена, тихо, спокойно в ризнице. Неспешно сняв облачение, переодевшись и водрузив оное на его место в шкафу, отец протодиакон направил свой неторопливый шаг к дому. Уже у самых ворот его остановил голос отца Виталия, секретаря епархии:

— Отец Сергий, подожди!

— Отче, что уже случилось?

— Ты послезавтра с кем на выезд поедешь?

— Ни с кем. На своей машине.

— Сам?

— Сам. Матусенька моя с хором едет.

— О! Тогда я с тобой. Не против?

— Не вопрос.

Ничего нового не услышит православный человек, если скажу ему что-нибудь на тему вечной жизни. Потому что именно о своей участи в ней он обеспокоен более всего.

Я часто слышу фразу «как хорошо тем, у кого есть люди, которые помолятся за близкого человека, ушедшего из жизни» - слова эти - невольное выражение степени озабоченности об устроении своей души в потусторонней жизни.

Верующему куда легче осознавать неминуемость собственной смерти, когда заручится молитвенной поддержкой близких людей, как если бы в момент ее прихода рядом с ним находился кто-то и держал его за руку – он спокойнее бы пережил рождение в иную плоскость существования.

Я смотрю на свою человечность (смотрю, как смотрят в зеркало? или как смотрят в окно?) - она всегда одна и та же, хотя и по-разному выражается, выглядит. Что она такое во мне, если я могу на неё посмотреть, но всегда не вполне? Я ли - эта моя человечность? Или она что-то моё? Или даже не моё?
Если человечность - МОЁ, то что такое Я? Вот о чём вопрос «быть или иметь?». Быть человеком - это слиться воедино с тем самым «МОЁ», на которое можно посмотреть отстранённо? Слиться, не сливаясь? О чём свидетельствует дистанция между мной и моей человечностью? Что такое Я и не Я - по отношению к моей человечности?
Моя человечность смотрит на меня, когда я смотрю на неё? И если смотрит, как она смотрит и зачем? Что она видит - с какого ракурса смотрит?..