Омилия

Утро Первого Снега

Княгиня Ольга легонько стряхнула снег со своего плаща и радостно воскликнула: «Первый снег, князь!» Князь Владимир, как будто очнувшись от раздумий, удивленно оглянулся вокруг: «снег…и, правда, снег! Но, позвольте, так рано?» Они сидели, свесив ноги, над центральным входом Храма - бронзовые барельефы святых - и тихонько разговаривали между собой в это морозное раннее утро. (Позвольте, но разве фигуры из бронзы могут разговаривать? – заметите Вы. Конечно, нет, отвечу Вам я. Конечно, нет, повторит Храм. Конечно, нет – заверят сами барельефы, и тут же прикусят свои бронзовые языки.

Храброзайцы

(рис. Е. Кис)

Пока жители Котофейска горячо обсуждали сбежавших котят и утешали маму с папой, Барсик и Мурзик распрощались с крокодилами, помахали им платочками и побежали дальше.

– Куда торопитесь, бездомные котята? – окликнула их старая Сова с толстой еловой ветки.

–Мы не бездомные, а мамины и папины. Кроме того, нам некогда с тобой разговаривать, Сова, – мурлыкнул Мурзик, – нам надо торопиться в Мышкинск, а то пока мы здесь прохлаждаемся, Котофейск без КотоФеи пропадает.

Похоже, что сова совершенно не поверила их словам, потому что она недоверчиво покачала головой и ухнула:
– Не рассказывайте мне сказки. Старую тётушку Сову не проведёшь, она всех зверюшек насквозь видит.

Первый этаж, окно за решёткой.
Солнце – вспышкой в глаза мне, боль.
В лазурном небе сверкнул селёдкой
Самолёт. Двенадцать ноль, ноль.
Время ползёт. Подвержено сроку
Тело смерти – души конверт,
Поцелуем в холодную щёку
Завершится земной концерт…
Житель небес, невидимый глазу,
Тайный зритель сквозь толщу стен,
Он всё поймёт и увидит сразу –
Имя в сердце на букву «Н»…
2010

3.
Любит долго спать Лукерья,
Каждый день и в воскресенье!

- Луша, хрюшенька, вставай,
Выйди с нами поиграй!
Целый день так крепко спишь,
А потом весь день грустишь.

Нас не слышит соня Луша,
День-деньской сопит храпуша.

- Хрю, хрю, хрю! – да,
- Хрю, хрю, хрю!
Сладко спать я так люблю!

             * * *
Вот такая хрюша, дети!
Но хочу я вам заметить,
Брать пример с неё не нужно,
Помогите Луше дружно!

Чтобы в луже не валялась,
На качелях развлекалась.
На обед брала котлеты,
А не ела лишь конфеты.

И тогда не станет Луша
Ни грязнушой, ни толстушой.
День-деньской не будет спать,
Будет с детками играть! 

2.
Много кушать любит Луша.
Спорим с ней: ты нас послушай!

Кушать всё подряд нельзя,
Говорят врачи-друзья.
Надо меру знать во всём
Будет радости подъём!

Но не слушает нас Луша.
Ест конфеты, щавель, груши!

- Хрю, хрю, хрю! – да,
- Хрю, хрю, хрю!
Всё подряд я есть люблю!

Вам знакома наша хрюша,
Хрюша Лушенька – грязнуша?

Выйдет Луша из ворот
Лужу мутную найдёт.
Ляжет в грязь, и хохотать!
- Буду в луже я играть!

Вот такая наша хрюша,
Хрюша – Лушенька, грязнуша!

- Хрю, хрю, хрю! – да,
- Хрю, хрю, хрю!
В луже я играть люблю!
 

«Будьте дружелюбны» (Кол. 3: 15)

По слову апостола Павла, вражда, ссоры, распри, разногласия — это дела плоти (см. Гал. 5:19). Неудивительно, что эти проявления ветхой природы человека так привычны в мире сем, лежащем во зле. Удивительно другое: почему же мы, православные, призванные быть сынами Божьей Любви и Света, допускаем в наши отношения с братьями и сестрами во Христе это зло разобщенности и недружелюбия? Отчего среди православных часто нет взаимопонимания? О причинах этой беды и путях преодоления недоброжелательности в отношениях мы попросили высказаться: писателя протоиерея Александра Торика, руководителя службы коммуникации Иваново-Вознесенской епархии иеромонаха Макария (Маркиша), клирика храма Рождества Христова (г. Обнинск) священника Владимира Войтова, преподавателя Калужской духовной семинарии священника Виталия Шатохина, секретаря Сумской епархии Украинской Православной Церкви протоиерея Георгия Тарабана, писателя Нину Изюмову, актрису и драматурга Елену Скороходову, руководителя Международного клуба православных литераторов «Омилия», редактора сайта Мгарского монастыря и журнала «Мгарский колокол» Светлану Коппел-Ковтун.

В голодный год, в селенье, что у скал, зашёл путник. Мало кто выжил в этом селении. А те, кого не забрала смерть, еле вышли на улицу навстречу гостю с протянутой рукой, прося у него хотя бы крошку хлеба.
 — Не знаю, как поделить свой скудный скарб на всех? Возьмите сами, кто что хочет.
Накинулись жители на содержимое котомки путника и тут же стали поедать то малое, что было в ней, приговаривая:
 — Что тут есть? Нечем голод утолить?!
А было в ней всего-то несколько ломтей чёрного хлеба, да немного отварных холодных клубней картошки. Стали трясти сельчане пустую котомку, да не заметили, как выпало из неё несколько зёрен пшеницы, застрявших по углам, да пара маленьких клубней сырой картошки. Бросив пустую мешковину наземь и, отшвырнув клубни, ушли сельчане, не сказав спасибо путнику.

(написано для светского литературного сайта) 

О чем угодно можно говорить ныне. Свобода слова!

Есть правда несколько запретных тем, обсуждаемых шепотом: национальная, например, религиозная… Какие еще? Ах да, любые серьезные темы не приветствуются: «Не грузи!» – говорят. Но можно беседовать обо всем облегченном, не напрягающем. И так столько «напряга» кругом: и в стране непорядок, да и в мировом масштабе. М-м-да… Пока еще можно говорить об экологической катастрофе и конце света. Но мне кажется, это ненадолго – напрягает.

А тут еще эта мода на стяжательство. «Общество потребления» – это же, кажется просто идеалом, единственно достойным «высокого звания человека». Конечно, речь идет не только об обогащении материальном, можно обогащаться и интеллектуально. Например, на пляжах (!) Европы в прошлом году было модным чтение книг великих западных философов.

Снова вечер укутал туманом
Задремавшие рощи осин.
Пред Царицей Небесной предстану,
У иконы колени склонив.

«Приими две последние лепты –
Покаяние падшей души».
Тороплюсь, беспокоюсь, успеть бы,
Отведенное время бежит.

Потянуло ночною прохладой
Чрез едва приоткрытую дверь.
Освещает огонь от лампады
Путь душе на небесную твердь.

Восхождение мысленным взором
Я в Удел Пресвятой совершу
И, пропущенный строгим дозором,
Деве песню к стопам положу.

В мелкий дождик туман превратился,
Зашуршал по макушкам осин.
Я Царице Небесной молился,
У иконы колени склонив.

23.03.2005 г.

Любовь на земле не кончается, нет!
Как гостья иного гражданства,
Она оставляет невидимый след,
В невидимом глазу пространстве,

Где ты без прописки спокойно живёшь,
Мечтая, летая, рисуя,
И Ей непрерывно поёшь и поёшь:
«Осанна Любви! Аллилуйя!»
2011 

Раз в неделю, по четвергам, в три тридцать меня встречает около литой чугунной калитки женщина в теплом платке и с теплым взглядом. Открывает резной замок, я захожу, легонько ей кланяясь. Она тоже кивает, закрывает за мной калитку. И мы молча вместе идем по тропинке к красному зданию. . «Девочка из храма пришла!». Я одеваю голубые бахилы и поднимаюсь по узенькой лестнице с малюсенькими ступеньками на третий этаж.
Детский Сад – Страна Лиллипутия. Тут все маленькое – от ступенек, стульчиков и кроваток до цветов и жителей. Жители здесь – дети, а вот царствуют - женщины. Детский Сад - Бабье Царство в самом лучшем смысле этих слов. Тут царица - директриса, царевны - воспитательницы, царские фрейлины – сторожиха и повариха. И все женщины эти суть царственны. Ибо труд их велик и незаметен.

Есть правда, за которую умирают,
Есть правда, прикрываясь ей, – убивают.
…
Есть слово, от которого жизнь проснётся,
Есть слово, за которым беда ворвётся.
…
Есть память, что далёкой любовью греет,
Есть память, от которой душа немеет.
…
Есть стены, что от бедствия защищают,
Есть стены, что несчастных порабощают.
…
Есть старость – как безрадостных дней томленье,
Есть старость – как для чистых Небес рожденье.

Мир разный…

1.06.2010 г.
 

Он тратил время, деньги, силы
На комфортабельность могилы.

Занесло циклоном южным
Дождь такой, что будь здоров!
Никуда спешить не нужно
Хорошо и нету слов!

Обещали снегопады,
Получилось, как всегда.
Кто-то плачет от досады,
А по мне, так не беда!

О дожде немало песен,
И мелодий, и стихов.
Дождь по-своему чудесен,
Но особо для творцов.

И скучать им неохота,
Просто весело и всё.
Зимний дождь навеет что-то,
Вечно-новое своё!
2011

Бывает долгим ожиданье,
судьба - изменчива порой,
Тасуя горечь расставанья
Со встречей, сердцу дорогой.

Мгновенья счастья золотые
Легки, как облака полет,
Скажи, родной, слова простые,
Те, что никто не назовет…

Ты слышишь? Бьется за окошком
Дерев безмолвие и дрожь,
И трепет времени - немножко
вдыхает жизнь в траву и рожь.

Порой застынет в ожиданьи
Моя душа в тяжелый миг,
Так суждено, и в том страданьи
Сорвется с уст безмолвный крик.

Но время снова дарит встречу,
Так примем дар его святой,
что боль души незримо лечит,
Ответ сложив на все простой…

Ах, стать бы снова маленьким,
Ах!.. Да нельзя никак…
Теперь ты, дядя, старенький,
Захватанный пятак.
Не наверстал, не выполнил,
Судьбу не превозмог,
Облез, истёрся, вылинял…
Одна надежда – Бог.
 

Пытаюсь адаптировать свой исторический роман "Эсфирь" для юношеского чтения. И решила выложить начало, чтобы посоветоваться с коллегами: не слишком ли сложно для восприятия? Может быть, у кого-то хватит терпения прочитать несколько первых страниц и высказать свое мнение?  

ГЛАВА ПЕРВАЯ

РУКА АРТАКСЕРКСА

1

...И увидел свою руку.

Персидский царь Артаксеркс Великий открыл утром глаза и увидел свою руку. Царская рука крепко спала, покоясь на белом покрывале, и от такого соседства казалась на удивление смуглой и темной.