Умозрение — это особый тип мышления, когда мысль видят. Мышление такого типа проживает мысль как образ, т.е. это не привычное всем рациональное мышление, а нечто совершено иное, в некотором смысле — противоположное (цельное, как зерно).
* * *
Когда зажигается звезда в небе ума, на неё смотришь и видишь всё, пребывая в вечности. Звёзды зажигаются бытийным вопрошанием о них. Вопрошание вечного зажигает в вечности звёзды, которые стали нужны не понарошку, т.е. когда нужда в них не придумана, а реально актуализирована в бытийном опыте, в делании.
Звезду нельзя зажечь хотением ума, звезду нельзя зажечь усилием воли, хотя и то, и другое участвует в процессе. Звезду зажигает только подлинная бытийная жажда.
Если небо вспыхнуло, усыпанное звёздами, которые связаны друг с другом воедино - значит жажда актуализировала целую вереницу звёзд. Они, словно бусы, нанизанные на нить, связаны между собой. Тянешь за ниточку, и зажигаешь звёздочки одну за другой. Так работает в нас интуиция, так работает в нас целая Мысль, которая сразу обо всём.
Спеши только записать увиденное - зарисовать с натуры. Надо успеть записать, пока пылает истиной твоё внутреннее небо. Не успеешь, можешь потерять навсегда, а можешь и не потерять - звёзды иногда горят подолгу или зажигаются снова и снова, вероятно, пока актуализировано в жизни то, что в них сияет.
Сияние познаётся сиянием, Свет - светом, Истина - истиной, Любовь - любовью.... «Кто не имеет, у того отнимется и то, что есть...»
* * *
Первообраз и образ имеют глубокую связь. Это не разное.
«Тараканы» в голове субъективны, а созерцаемые умом истинные образы — нет, в этом смысле образ в голове и первообраз — одно. Вероятно, причина этого в том, что подлинный образ удерживается в уме силой первообраза, а не силой человеческого ума.
Образ — нарисованное, а не то, что созерцается, созерцается первообраз — в какой-то своей ипостаси (это связано с личным восприятием лишь потому, что обращено к личности).
Более того, подлинный* образ (рисунок) приобщает к первообразу.
* * *
Тот же принцип реализуется в почитании икон.
* * *
Объективная субъективность присуща поэзии и поэтическому. Это измерение для творческого восхищения и родина поэтов от любого ремесла.
* * *
У человека молчание — своё, а не говорение.
Разница между авторами — в принимающем молчании, а всё, что подлинно в говорении — от Бога, а не от человека.
Говорение-молчание — это своё слово, в которое надо включиться, к которому надо приобщиться, как Слову Бога. Остальное в говорении (не своё) — это некое общее место, некое ничьё. Своё включается молчанием ничейного безличного — никак не относящегося к личному Богу.
Молчание — это наше вопрошание, наш вопрос к Богу, и на этот конкретный вопрос Он отвечает. В ответ на вопрошание молчанием Он говорит в нас, а не нам. Нам Он говорит в ответ на наше говорение.
* * *
Бог представлений и живой — не одно и то же. Представление у каждого своё, а Истина одна на всех.
При этом истинное представление соединяет с Богом, потому что истинное представление можно иметь только в Боге. Неистинное представление — ложно, и молящийся в неистинном представлении молится идолу. Ложное представление есть идол — вместобог.
Истину слышат истиной в себе даже ещё не ставшие истиной люди, в которых ядро захвачено истиной. Вот этому захвату и нужно отдаваться.
* * *
Человек намеревается схватить Бога, но то, что при этом оказывается в его руках — всегда не Бог, а что-то другое. Однако человек обожествляет всё, чего нахватался, и создаёт идола, который заслоняет собой и Бога, и другого человека, и реальность, и познание реальности. Человек создает кумиров, намереваясь присвоить себе Бога.
И только если Бог захочет, Он распускается в человеке живым и прекрасным цветком. Это случается с теми, кто любит Бога и служит Ему, но не присваивает Его себе, как вещь. Бог присваивается Сам, кому хочет и когда хочет.
Единственно законный (в смысле возможный) способ «присваивать Бога» — дарить Его другому.
* * *
Если Бог дал изобразить, значит это уже не только личное. Нарисованное можно осмыслять и передавать другим. Личное работает внутри даже не будучи осмысленным — оно просто есть и работает присутствием.
Тут что-то главное, сердцевинное обнаруживается.
* * *
Нехватка «длинной» памяти — не катастрофа, для бытия здесь и сейчас, для бытия в вечности нужна «короткая», а не «длинная» память. И хранит человека вовсе не растянутая во времени память, а та самая полнота мгновения, которая доступна человеку здесь и сейчас (кто я в каждый миг жизни?).
Суд Божий — это будет суд мгновений, каждого мгновения. Длинная жизнь разбита, как на пиксели, на мгновения вот-бытия (дазайн Хайдеггера). А был ли я вообще вот-бытием? Когда и сколько? Меня судит моё вот-бытие, оно — бог во мне, оно — Его.
Меня судит и спасает моя песня.
* * *
Есть такой субъективный опыт, который объективнее всего на свете. И, кстати, в этом субъективном опыте встречались Данте и Вергилий. Вечность — измерение истины, там все встречаются в истине, а не в субъективности. Если субъективность истинна — счастье, если нет, если она чужда истине — несчастье.
Вопрос-ответ:
Вопрос: Но истина тоже субьективная. Для вечности она ничто.
Мой ответ: Истина и вечность суть одно.
Вопрос: Истина вечна, если это булева алгебра какая-нибудь. А так, у каждого своя истина в зависимости от его веры, убеждений, достоинства, принципов. А через период времени, равный вечности, ни одного субъекта — носителя истины не останется. Значит — и истины не будет.
Мой ответ: Смотря откуда смотреть.
Вопрос: Вот-вот. Смотришь на цилиндр сверху - круг, а сбоку — квадрат. И то, и то истина.
Мой ответ: Нет, то всё правды — ракурсы истины. А истина видит целое. То есть даже цилиндр в пятом измерении наверное не совсем цилиндр. Истина — как зерно: в нём ведь не видны ещё дерево и плоды, но они там есть. Откуда бы ни смотрел смотрящий в истине он найдёт всё, что может видеть. То есть, проблема только в смотрящем, в его способности видеть — не в истине.
---
* В смысле — настоящее искусство, т.е. не надуманное, а подаренное свыше.
Дневники 8 ноября 2016; 17 июня, 28-29 сентября 2019, 23 марта, 5 июня, 2 июля 2020
