Бегство

Мне понедельник скучным показался,
Исчезли, растворились все друзья.
Но никуда никто не подевался,
С утра куда-то снова делся я.

Наверно, осень палку перегнула,
Со мною что-то вновь произошло.
Со всех сторон свистело всё и дуло.
Тринадцать — несчастливое число.

А я с таким раскладом не согласен,
Не нравится тоскливоё нытьё.
Не лучше ли с дождём на голой трассе
Забыть про одиночество своё?

Киев. прогулка...

Киев. прогулка. как будто не мы это.
мы. без сомнения. город не тот.
если же тот это город — с Louis Vuitton...
и техникой смерти... то чем он живет?
слышите — гул? наступают сомнения:
в книжках с картинками... в слове «любовь»...
всё без ошибки — в духовной Нинéвии
слово Наума преломится в кровь.
ветки сочатся осенней усталостью...
сочная память о детских мечтах...
хоть бы пол-камушка счастья осталось бы —
всё нанизались бы бусины в такт
памяти. но. что ни памятник — вмятина.
что ни полслова — обличием в тлен.
Кия и Щека с Хоривом заклятие.
города-призрака схрон — Борисфен.

Озеро

Пологий берег озера — зеркало небес и звездной россыпи в степи рядом с пересечением трех пыльных дорог. Внедорожник цвета серебристый металлик остановился около огромных дольменов, заросших мхом. Из машины вывалилась веселая компания: две девушки и двое молодых людей, шумно выражая восторг. Ни птиц, ни зверей не видно вокруг, только беззащитная стихия слитых воедино воды и беспорядочно змеящейся травы.

— На этом камне что-то написано, — девушка попыталась прочесть слова, — todo pasara, что это значит?

— Все пройдет.

— Когда? — засмеялась ее подруга.

— Скоро, — пошутил молодой человек.

Если я упаду...

Если я упаду,
то повисну, как на проводах
на протянутых сверху
из сердца идущих лучах.
На протянутых снизу
верёвках моих палачей
не повисну, не ждите —
слишком много сверкает лучей.
Слишком много друзей —
и незнаемых даже друзей —
их лучи, как мечи:
побеждают верней и ловчей.

Если я упаду,
и закончится путь мой земной,
воробьиная стая
прилетит защитить мой покой,
или ангелов стая:
все крылатые — птицам родня.
Улечу, умирая,
опустеет моя западня.

Мечта

Когда придёт ко мне моя мечта
Вне всяких логик, тонких интуиций?
Зимою заходила но не та,
Красивая и полная амбиций.

Своею ледяною красотой
Она меня нисколько не пленила,
Я думал совершенно о другой
С какою-то безудержною силой.

Припорошила редкая метель
Дома, дворы, машины и прохожих,
А в голове крутилась карусель —
Две тайны абсолютно не похожих.

Есть ли счастье на обмен?

С веток льются искры зноя,
Листья падают и спят,
Говорят, как неземное
Здесь разбило тихий сад.

Говорят, в глазах пантеры
Промелькнет тоска и грусть,
И любовь горька без веры
И без меры тяжек груз.

Слышишь?  Реки вяжут струи,
И луны дрожит венец,
Словно ловит поцелуи
Из конца земли в конец.

«И там бьют, и там бьют…»

О воспитании. Зарисовки из русского быта ХIХ века

Споры о том, как надо воспитывать детей ведутся издавна, и всегда люди разделяются на два лагеря: одни склоняются в сторону мягкости, другие, наоборот, в сторону строгости. И, думается, дети тоже бывают разные: с одними надо обращаться очень нежно, с другими следует держаться построже. Трудно разобраться в нюансах неподготовленному родителю. Ведь и книжку порой прочитаешь, и знаешь, как надо действовать, а стоит попасть в сложную ситуацию — прощай книжный опыт, всё идёт по накатанной. Потому обыденный строй жизни легко запечатлевается в подходе к делу воспитания…

Пасынок века...

Пасынок века, стоишь у вершины Памира,
Волосы — реки, а голос как птичье сопрано.
Ты у подножия смерти, на крыше у мира
Сеешь целебные корни в открытую рану.

Пусть прорастут корешки. Станут дубовой рощей.
Мужеством тебя напоят, надежностью, силой.
Ты станешь бронзой. Да. Еще выносливей, жестче.
Пасынок века на шею не бросишься к милой

Стране, что тебя воспитала диким волчонком,
Вспоила тебя молоком, прогорклым от жара,
Злым кукушонком, провинцией встанешь, в сторонке,
Одной ногой на Казбеке, другой на Джимара.

Одноклассникам

Вспомню тех, кого нет…
Улыбнусь тем, кто рядом.
Радость прожитых лет —
Неземная награда.

Снова первый звонок,
Снова мир разноцветный.
Пожелтевший листок
Держит тонкая ветка.

Снова парты и класс,
Долгожданный учитель,
Простота мудрых фраз,
Тёплый день искуситель.

Вспомню всё, что ушло
И скажу вам без лести:
«Как же нам повезло,
Что учились мы вместе!»

Никогда не давать зароки...

Никогда не давать зароки,
Никому, за что ни возьмись.
Самому пробиваться в жизнь,
На листе расплёскивать строки.

Ни под чью не плясать указку,
Уходить в себя с головой,
И не смешиваться с толпой.
Падать в музыку, словно в сказку.

Дорисовывать ночь словами,
Дописать, не стыдясь, стихи,
Наступив на свои грехи.
Пусть другие молчат годами.

Благодарности сыпать зёрна
Добрых слов, а боль — ерунда.
Быть в душе весёлым всегда,
Как весною речная вода.

2015

Бульон для Сомали

Есть в каждом свет. И каждый грешен.

Но должен даже нелюдим

Скорбящих от души утешить,

Бульона принести больным,

 

Придти в тюрьму к лишённым воли…

Вот негр, пьяный в лоскуты –

Не только русский алкоголик,

Но и проверка доброты.

 

Он чёрен не душой, а кожей,

Он всё-таки не крокодил.

В подобном образе, быть может,

Христос у нас любви просил.

 

Чего же ропщет хмурый разум,

Что не узнать родной земли,

Что понаехало чумазых,

Которым место в Сомали?

Олеся

Пусть от радости снова
Зашумит в голове,
Как от детства босого
На зелёной траве.

Буду петь об Олесе,
Веря в то, что она
В белорусском полесье
Ходит вечно одна.

Никакого гламура,
Лишь цветок в волосах.
Молода, белокура,
Лучик солнца в глазах.

Может быть, как-то летом,
В неземной тишине,
Мы с ней встретимся где-то
В тихом сказочном сне.

Святой

Не из книг, рассказов иль бесед —
Из молитвы опыта живого —
Он познал душою кроткой Бога,
Чистоты исполнивши обет.

Мир его казался прост и мал,
Средь великих имени не слышно,
Но любовью пламенной, не книжной,
Он сердца для Неба зажигал.  

27.12.2011 г. 

Тихо падают под ноги листья

Тихо падают по́д ноги листья —
Драгоценные черновики.
Летней зелени скучные письма
Переплавила осень в стихи.

В завитушках, изысканный почерк
Разобрать не составит труда.
Расстилает узоры строчек
Мягкий скрип золотого пера.

Приоткрыты небесные дверцы,
Повседневная стихла молва.
Не на землю ложатся — на сердце
Не от мира сего слова.

Страницы