Рассказ бабушки

В Обском доме престарелых лежала слепая бабушка, Таисия Гавриловна Хмелинина. Она регулярно причащалась, и мы общались. Как-то раз она рассказала удивительное. В ее селе советская власть храм закрыла, батюшку куда-то увезли, но богослужебные книги были спасены. Церковный староста Алексей Арефьевич их где-то схоронил.

Сельчанам храма не хватало, и написали они письмо Сталину, мы-де люди уже старые, помирать скоро, дозвольте нам, дорогой Иосиф Виссарионович, самим в церкви молиться. На удивление, им разрешили. Как раз приближалась Пасха 1941-го года. Храм почистили-помыли, Алексей Арефьевич принес книги, и вечером Великой Субботы верующие собрались в церкви. Между прочим, неверы тоже не спали, почти все село гуляло. Только начали читать, как вдруг в окне храма вспыхнул яркий-яркий свет.

Благовестие

                             Наводнение радости.
                                            М.Пришвин

Апрель. Природа воскресает вновь.
Тепла и света щедрые разливы.
Так голубые воды оживляют моря дно
В час долгожданного прилива.

Всё позади: темницы, рабство, стон —
Разлилась весть в безжизненных долинах.
Христос воскрес! — Победой завершен
Со смертью беспощадный поединок!

Мамин день

Ушла туда, где ангелы нужней.
Скажи — зачем всю жизнь скрывала крылья?
Заплакать бы — от горького бессилья!
Ведь эта боль с годами — всё острей.

Сегодня — мамин день. Гляжу в окно.
Летят по небу ангельские перья.
И плачет тихо — за закрытой дверью
Тот ветер, что унёс тебя давно.

Придумал я нехитрый ритуал —
Кладу на стол колечко и цепочку.
И доверяю белому листочку
Слова, что ей при жизни не сказал.

На пересечении линий и плоскостей

Человеческий индивид — как точка. А что такое точка? Геометрия учит, что точка не содержит в себе никакого измерения, никак не изобразима и является голой абстракцией. Изобразима она и понятна только в результате соотношения с тем, что не есть она сама и что есть уже линия. Если нет линии, например, пересечения линий, то нет и никакой точки…

1. Брехня

Масштабы человеческой брехни сегодня превзошли все мыслимые и немыслимые границы. Рамок больше нет — никаких. Кроме произвола сильных.

Будь самым сильным (богатым и хитрым) — и делай, что хочешь.

Так было всегда, — возразит читатель. И я бы согласилась, если бы не масштабы: масштаб нынче не тот.

Хорошо в своё время сказала Тэффи: «Школа философов-стоиков утверждала, что ни одно произнесённое человеком слово не исчезает, и что в мировом пространстве оно живёт вечно.<…> Как с тихим отчаянием заметил один из современных нам нефилософов, — мировое пространство заполнено человеческой брехнёй. Мировое пространство беспредельно. Человеческая брехня также. Предельное насыщается предельным. Может быть, беспредельное заткнётся когда-нибудь беспредельным, и мы, наконец, успокоимся» (Надежда Тэффи. В мировом пространстве, 1920).

Не заткнулось и не успокоились. Случилось совсем обратное. Складывается впечатление, что мировое пространство настолько переполнилось, что его самого стало меньше. Брехня вытесняет жизнь отовсюду, оплетая мир уже не просто глупыми баснями-сплетнями, но чем-то вроде колючей проволоки.

Янтарный день

Янтарный день бежит по жилам,
Наполнив сердце до краёв
Лиловым солнцем, летом, силой,
Медовым запахом цветов.

И я,  растроганно-свободный,
Счастливый, проще говоря,
Готов смириться с чем угодно,
Но только лишь до ноября.

Другой язык придёт с дождями,
Другие сны, другие мы,
А там уже не за горами —
Скупая проповедь зимы…

Взыгрался воскресный день...

Взыгрался воскресный день —
Приблизилось небо радугой.
Тепла долгожданного сень
Окутала землю надолго.

Весна! И природы младость
Неистова от щедрот.
Опять весна — и радость:
Помилован этот год!

В ряд тюльпанчики стоят

В ряд тюльпанчики стоят
У двора соседа.
Светел розовый наряд,
Отступают беды.

Пахнет свежестью апрель,
Рощи вырастают.
Птиц знакомая капель
Вдаль летит, не тая.

С надеждой робкой на спасенье...

Я выхожу Христа искать
Под темным ливнем звездопада,
В домах запряталась тоска
И тучи над Невой в нарядах.

А мне вот радостно глядеть
На небо из глухих колодцев,
Здесь дождь, за Иорданью — день
Наполнен звоном колокольцев.

Красные огоньки

Солнце на небе круглое, желтое. Как спелое яблоко у бабушки в деревне. В кустах воробушки шумят. То ли играют, то ли ссорятся. Яркие головки одуванчиков высунули макушки.

— Мама, а когда одуванчики вырастут?

Егорка держит маму за большой палец.

— Как вырастут, сынок? — не понимает мама.

— Ну, когда они вырастут, и детишки будут на них дуть, а они улетать в небо?

Мама улыбается.

— Вырастут, малыш, скоро вырастут.

Многоликое Чёрное море

Многоликое Чёрное море — святое, с тех стародавних годов,
как волнами ласкало и обнимало казнённых рабов,
им надгробными песньми горько взывало, а живым не находило слов,
и в себе растворяло, стеная, умученных кровь, —
дар заветный, забытый, проступающий маками из земли.

Где ступали патриции и ромеи, пали ниц ковыли:
души верные клонятся в памяти крымских сынов.

Не от тех ли песен звучанья — бархатная красота холмов,
ясносветлая радость — не той ли печали сродни глубине?

Полон думой целительной воздух в этой земле
задохнувшимся в чаде мимолетных суетных снов.

Куличи

Задаёшь в Google «Пасха, картинки», и выпадают всевозможные куличи да яйца, ну, ещё кролики да милые детки или барышни. Не Христос! — и дело тут не только в гугле.

После прихода Христа, после всего Им для нас совершённого, мы умудряемся жить так, словно Христа не было и нет. В лучшем случае сводим Его к персонажу церковной истории и церковного ритуала. В худшем — даже говорить не стоит…

Какой странный мир мы умудрились построить: в нём нет места ни Богу, ни человеку, ни животным как они есть — пост-христианский мир (нелепое словцо).

А был ли он когда-нибудь по-настоящему христианским — этот мир, если сумел стать постхристианским? В том и дело, что не был. Но хотя бы притворялся, имитировал. Теперь и в этом нужда отпала.

Варваризация мира, осуществляемая прямо на наших глазах, принесёт ещё немало сюрпризов, о которых постхристианское человечество пока не догадывается — боится догадаться, ленится.

Хула на Духа Святого — это добровольный отказ от плодов Духа, сознательный выбор греха вопреки свидетельству Духа о том, что это — грех. И человеческая цивилизация сознательно погружается в тотальный грех.

Надо понимать, что язычество дохристианское (как немощь человеческого естества) и язычество постхристианское (как сознательное зловолие, уклонение от Христа) — это не одного порядка явления.

Если нет Христа...

Если нет Христа, то крышка гроба — мир,
могильный камень на душе:
жаждущая, алчная утроба рядит пир,
хотя мертва уже.

Если нет Христа, то нет отрады,
нет надежды, радости, любви.
Лишь Спаситель раздаёт награды
и нелепы без Него мольбы.

Если нет Христа, то нет и солнца —
разве может без Него сверкать
вымытое начисто оконце
или в небе ангельская рать?

Предрассветная молитва

Помолись я прошу обо мне.
Вместо тысячи слов, пусть без рифмы,
Помолись ты в ночной тишине,
И твои Он услышит молитвы.

Помолись. Чуть забрезжить рассвет.
С переливами птичьего гама
Каждый вздох твой и каждый привет
Донесётся до Божьего храма. 

На рассвете молитва чиста,
На рассвете лучиста молитва.
Светлый Лик Иисуса Христа
Явит утренняя палитра.

Страницы