Омилия

Меня убьёт лишь тот, кто «любит».
Кого душа моя голубит,
кого рука моя ласкает,
в меня все стрелы выпускает.
И копья все в меня вонзает
лишь тот, кого уста лобзают.

О книге Ирины Романовой "Огненный свиток"

Загадочный манускрипт

Недавно знакомая библиотекарь посоветовала прочитать книгу Ирины Романовой «Огненный свиток». В аннотации сообщалось, что это история о поисках загадочной книги предсказаний «русского Нострадамуса». К предсказаниям я отношусь очень осторожно, чаще всего – с недоверием. Поэтому роман стала читать без особого энтузиазма. Да и «расчитывалась» книга поначалу довольно трудно, показались тяжеловесными некоторые размышления и цитаты. Но зато потом уже просто невозможно было оторваться от чтения.

- …И раз ты такая умная,

Так что же такая бедная?

Такая несовременная,

Живешь своей жизнью скучною…

- Довольно!

                Найду вам ответ.

     Исповедники. Их немного. Стоят отдельно друг от друга,  стайками или поодиночке. Каждый со своей тайной. Напряженной и сосредоточенной на самой себе и ни одному человеку в мире еще не открытой. Изредка переговариваются – это, наверное, знакомые. Замечаю, что некоторые недавно были у меня. Уже легче – думаю я. Хотя всякое бывает - может быть, новое движение души привело их сегодня ко мне. А сегодня как раз я служу один. И хорошо бы до начала службы всех их поисповедовать. Чуть в сторонке, поодаль, стоит молодая пара – ее я пригласил на беседу перед венчанием. Но вот не знаю, успею ли до службы?     К аналою, на котором Крест и Евангелие, подходит отрок лет восьми-девяти. Его первым снисходительно пропускают взрослые. Останавливается в трех шагах от меня, опускает голову и молчит. Наверное, растерялся и не знает, с чего начать.

"Я ничего не видел прекраснее ни на небе, ни на земле, чем душа человеческая".
(Прп. Макарий Египетский) 

"Посему не судите никак прежде времени, 
пока не придет Господь, 
Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения,
и тогда каждому будет похвала от Бога". 
(1 Кор. 4, 5 )

Просто так, житейские наблюдения...

Любите! Исключительно лучших!
Без горести и сожаления.
Крепко стойте на горной вершине,
И дышите преодолением!

Вы для жизни, а я — не знаю:
воскресаю иль умираю,
доживаю иль заживаю,
ожидаю иль оживляю.
Телом таю и улетаю:
вы для жизни, а я — не знаю.

Из кабинета известного профессора-окулиста был слышен странный диалог:

– Слушаю вас, уважаемый.
– Я хотел бы сделать моему отцу операцию хотя бы на один глаз.
– Поясните ситуацию, пожалуйста.
– В молодости произошел несчастный случай, и он полностью ослеп.
– Сколько ему лет?
– 75.

Окулист удивленно взглянул на посетителя:

– ...О, кажется угомонились! – Лия прикрыла плотно дверь в детскую, где наконец-таки воцарилась тишина. Все трое сыновей спали на своих отведенных местах, перестав швыряться подушками.

Теперь можно было спокойно доделывать бесконечные кухонные дела и, самое главное, выяснить, какие подарки они заказали Деду Морозу.

Лия зашла в гостиную. Там, напротив телевизора, красовалась двухметровая украшенная елка, а рядом с ней скромно стоял небольшой, пахнущий свежей стружкой чичилаки в паре с пластмассовым Дедом Морозом.

Звиад уже извлек из-под основания чичилаки три тетрадных листа и читал, улыбаясь, письма сыновей строго по старшинству.

Разлука в сердце, словно сон во сне.
Вот так. 
Нет дыма без огня.
Безмерна ночь, и лунный свет в окне
Спокойно льётся на меня.

— Алло!

— Дима, это Варя…

— Да.

— Скажи мне, когда она умерла, как?

— Утром сегодня умерла. После службы. Часов в десять. Хорошо, что все студенты были на занятиях. Её нашла уборщица.

                ПРОКАЗА

Лицо его закрыто капюшоном,

Звон колокольчика при каждом шаге…

Среди людей — изгой он, прокажённый;

Нести до гроба крест сей бедолаге.

Под безобразной маской недвижимой —

Душа, достойная, возможно, наказанья;

А может быть, он — просто одержимый

Иль праведник под спудом испытанья…

На боль я отвечаю криком и слезами, на подлость — негодованием, на мерзость — отвращением. По-моему, это, собственно, и называется жизнью. А. П. Чехов

Сгорит в костре блокнотик телефонный
Со списком номеров по алфавиту.
Запомнится огонь и крик вороны.
И  нечего сказать в свою защиту.

Одинокий человек

За рулем автомашины.

Одинокий - целый век,

Не нашедший половину.

Город беспечен и вьюга поёт.

Глупая девочка мальчика ждёт.

                                 На остановке.

Голуби бьются крылами об лёд.

Голуби бедные рвутся в полёт.

                         В жерло винтовки.

Снаружи храм  напоминал средневековую крепость. Толстые стены из крупных почти необтесанных каменных глыб, узкие окошки-прорези высоко под куполом, массивная дверь с чугунными латами.

Я нерешительно потянула холодное кольцо и тяжелый остов приоткрылся ровно на столько, чтобы поглотить меня, и снова закрыться мягко и плотно.

Темно. Тепло. Страшно. Как в животе у Кита.

Поморгала глазами, направив лицо вверх, туда, где должен был быть свет.