Омилия

Дуб за ночь золото всё обменял на медь.

Был благородным, стал комично-рыжим…

Мы в жизни пыжимся, надеждами мы дышим,

А можем просто, за ночь, не успеть…

Что же случилось с этой девочкой? Почему же она умерла? Там точно произошла какая-то трагедия. Ведь, если бы не было трагедии, то разве о ней бы помнили?

Вика с досадой терла свой лоб и глядела сквозь тьму в потолок. Надо спать,  хорошо бы спать, но разве… можно? В номере было прохладно и темно. И только на тумбочке рядом с кроватью мигали цифры электронных часов, каждую секунду сменяя друг друга. Шло время.

Должно быть, какая-то катастрофа. Вроде даже, Вика припоминала, самолет разбился… Несчастный случай. Так случается, порой. Правда, очень - очень редко.

Когда б волшебник приоткрыл мне дверцу,
я доброе бы попросила дать мне сердце.
Искристо-солнечно оно играло б скерцо
и от него бы можно было всем согреться!

Еще искусные бы попросила дать мне руки,
чтоб тех соединить, кто здесь в разлуке.
Переплела бы параллели в перекрестки,
забыты были б километры, мили, версты…

И быстрые бы умолила дать мне ноги.
Скитальца каждого встречать в конце дороги
горячим чаем, ароматом тмина,
заботою и местом  у камина.

Да напоследок зренье дать такое,
чтоб замечать страдание людское.
Ни делом, словом, взглядом или вздохом
обиды не доставить ненароком.

«Молодец! Молодец! Молодец!» - хлопала в ладоши молодая женщина в мягких шерстяных брюках и таком же мягком приталенном  пиджаке. Её платиновые волосы рассыпались по плечам и казались листьями, позолотевшими в октябре. Легкой рукой женщина смахивала разлетевшиеся листья с плеч и заводила за уши. Нет, не кудрявая береза – плакучая ива.

"А она, красивая, эта женщина – думала сидящая на краю песочницы баба Вера. – Красивая. Статная. Породистая. Только вот, лицо у неё странное немного. Вроде радостное, а вроде и нет".

Яблок нет. Они склеваны птицами с удивительно грустными лицами.

Ну а птицы с веселыми лицами направляются в сторону Ниццы…

Сад, как бабочки, в небе порхает. И мой сад на Юг улетает:

Машет крыльями листьев парящих, направляясь в ненастоящее…

Оставляя меня в унывающем бытии серых дней убывающих…

…серых дней остывающих…

Растоплю я камин до треску под бокал терпко-сладкого хересу-

И слетятся прекрасные птицы, превращая быль в небылицы…

Дуб роняет золото листвы

В чистоту божественной лазури…

Журавли тревожно протянули

Клин навстречу будущей весны…

Благородство мудрости сродни.

Красота похожа на бессмертье…

Как вот эти золотые дни-

Просто селфи Божьей круговерти…

- "Эй, крыши, это территория котов" - сквозь зубы процедил рыжий потрёпанный кот сидящему на крыше ангелу".
-"Прости" - произнес ангел и поежился от холода. "Наша территория храм и небо. Но наши храмы отбирают, а небо требует служения и не принимает отступников и малодушных. И вот я тут. Мёрзну и размышляю".
-"Размышляешь?- хмыкнул кот.-Над чем?".
-"Что делать дальше...ангелы не умирают...их миссия в служении".
- "Размышляет он. - Смягчившись, с деланной серьёзностью сказал кот.- Пошли. Я кажется знаю куда тебя определить".

Известно, что нет худа без добра:

В большой семье об этом знает каждый.

Но потечет ли вспять вода Днепра,

Чтоб напоить одних, других оставить в жажде?

Не истопчите, братья, сгоряча,

И впопыхах дыша в оскал звериный,

В полях невинный цвет - Иванов чай,

Хоть русский он, хоть с Украины!

Последователи великой схизмы -

Лжецы, не сильтесь так раскол чинить,

Надменный пыл свой поубавьте!

И для несения святой харизмы

Давным-давно пора всем уяснить

Простой девиз: не в силе Бог, а в правде!

Горсть зерна бросаю в чьё-то небо:
— На, дружочек, может на потребу!?

Может зря, да кто ж теперь поймёт:
жизнь идёт в полёт или в помёт.

Страшен мор, но ныне и похуже
могут выдумать житьё досужие.

— Вот тебе, дружочек, мой глоток —
выпей на пороге, хоть чуток.

Сушат небо, сушат землю — злющие,
против них в упор поют поющие.

— Пой, дружочек, слово на потребу —
пусть дурное обратится в небыль.

10 октября 2018

Вдалеке от суеты и криков,

Где нет места глупости людской,

Я иду вверх по горе великой,

Где мудрец проходит и святой.

Дорогой Михаил Афанасьевич Булгаков, пишу вам, дорогой мой писатель, из будущего 2018 года. Вы знаете, ровным счетом ничего не изменилось. Можно сказать, время застыло, словно старый кисель, липкий, приторный и не полезный.Потомки всех ваших героев на своих местах. Шариковы в основной массе. Все те же заправляют культурой, языковой политикой, уплотнениями и пением песен про суровые годы, вместо починки труб и отхожего места. Только названия сменились. Тогда были управдомы-теперь начальники ОСББ и прочая и прочая. Швондеры в администрациях, бесталанные посредственности в министерстве культуры, инспектора по идеологии и "патриоты" вместо или на месте вчерашних коммунистов. Кругом разруха и сплошной абырвалг.

Суслик решил накопить в своих подземных хранилищах зерна на три года вперёд.

- Соберу зерно, - говорил он сам себе. - И буду жить припеваючи, не заботясь о завтрашнем дне.

День и ночь он таскал с полей в нору ячмень, пшеницу, просо, горох. Не досыпал, не доедал, мёрз, простуживался на ветрах и не заметил, как потерял здоровье.

И вот, когда последнее зерно легло в подземные закрома, он упал от изнеможения и слабости на кучу с накопленной едой. Он лежал, не имея возможности пошевелить хвостом и лапами. Испытывал страшную боль в теле, от которой не хотелось ни есть, ни пить, ни спать, ни думать о лучшей жизни. Суслик безразлично смотрел на огромное скопище зерна; ему было противно и мерзко. И сказал он тогда:

Хочу живой пищи

Или под дождь проливной.

Туда, где никто не сыщет,

Не чтобы побыть одной.

Рукой из душной сферы

Прохладу уловить,

И домик из фанеры,

Покинув, не забыть.

А дождь совсем не ливень,

Синичка на кусте,

Никто мне не противен…

Но правда на Кресте!

Я, как тот умирающий, радуюсь каждой травинке, 
мне нескучно вдвоём с малым цветиком: в малом горшке
он живёт свою жизнь, бесконечному друг по-старинке,
и хранит, как пароль, бесконечную песнь в корешке.

Я, как тот умирающий, всё, что есть, понимаю иначе —
мне неведом покой тех, кто верит в себя без причин.
Вознесением в плач я отныне навеки означена,
и  на па́ру с цветком мы о главном протяжно молчим.

8 октября 2018

Роняет солнышко лучи
На дивный вечер.
Тепло струится и журчит
Сквозь бесконечность.

С глазами шепчутся глаза,
Напротив глядя,
И откровений бирюза
Скользит по глади.

Душа венчается с душой,
Сплетаясь в долю,
И, начиная путь земной,
Летят ладони.

Снова ты одинок.

Голоса за стеною,

Будто выстрел в висок.

Осень – дело такое.

Ветер тоже хорош,

Скучно воет и воет.

Ничего не поймёшь.

Осень – дело такое.

Каждый день, словно тень:

Промелькнул, промаячил.

Даже кофе пить лень

В этот холод собачий.

Знать бы всё наперёд:

Все надрывы, обломы.

Или память – в расход,

Ну, а как по-другому?

Только зря не грузись,

Придави таракана

В голове. Эта жизнь –

Не фонарик карманный.

Раздубасит в момент

Ко всеобщей забаве

Под аккомпанемент

Существующих правил.

И как тот пешеход,

Что в душе себя крестит,

Совершит переход

Для всех он - батюшка, а для неё - супруг,

с ним рядышком она идёт по жизни. 

Когда-то он был её лучший друг,

теперь стал самый ближний ближний.

Она его видала без прикрас

и помнит юношей без бороды,

она латает полы его ряс

и чистит воска жирные следы.

Она порою может наворчать

и дома лишь по имени зовёт,

но вечерами греет ему чай

и у окна его со службы ждёт.

И ничего особенного нет,

ведь крест её - обычный крест всех жен,

он возвращается: "Привет!

Как хорошо, что ты уже пришел!"

Лишь поздно ночью, когда он уж спит,

она, проснувшись, поглядит в лицо.

Душа её заноет, заболит:

снова поймет она, что он - Христов.

Мужчины были хорошо пенсионного возраста, а вспоминали они молодость. Когда тебе далеко за шестьдесят, молодость – это не только двадцать лет, это и тридцать, и сорок, и даже пятьдесят. Так что многое могли вспомнить эти два стародавних приятеля. Виктор Александрович Сёмин и Владимир Евгеньевич Карташов жили в соседних домах, столкнулись в магазине, Сёмин пригасил к себе:

– Посидим, Володя, поговорим, бутылочку разопьём, моя уехала к внукам на неделю, один я, так что никто мешать не будет.

Теленовости скороговоркой сообщили о теракте в Израиле. Промелькнуло лицо пострадавшего охранника кафе, его транспортировали на каталке, и я узнал Ивана. Левая бровь с характерным изломом.

Письмо от сестры пришло на адрес головного офиса. Генеральный директор компании, Виктор Андреевич Сёмин, весь день провёл в разъездах, в офис заскочил на полчаса поздно вечером, посмотрел бумаги, накопившиеся за день, не обнаружив ничего срочного и интересного, отложил их на утро, письмо, не читая, бросил в портфель.

Жизнь мне теперь в моем обжитом и уютном доме не мила. А все от того, что за время моего недолгого отсутствия- всего-то около пары недель была в отъезде, завелась незваная гостья. Осторожная и бесцеремонная одновременно.

А вчера вечером совсем совесть потеряла. Захожу на кухню, а она у плиты шастает!
           Утром сегодня мужу я так и заявила:
-Выбирай! Или я, или она! В доме двух хозяек быть не должно!
            
           Первые признаки ее присутствия я обнаружила сразу, как только приехала и зашла в столовую комнату. Налила святой воды в чашечку, протянула руку к розетке с высушенными кусочками просфоры, а она совершенно пустая. Даже крошечек нет.