Новые Саманты

Что же случилось с этой девочкой? Почему же она умерла? Там точно произошла какая-то трагедия. Ведь, если бы не было трагедии, то разве о ней бы помнили?

Вика с досадой терла свой лоб и глядела сквозь тьму в потолок. Надо спать,  хорошо бы спать, но разве… можно? В номере было прохладно и темно. И только на тумбочке рядом с кроватью мигали цифры электронных часов, каждую секунду сменяя друг друга. Шло время.

Должно быть, какая-то катастрофа. Вроде даже, Вика припоминала, самолет разбился… Несчастный случай. Так случается, порой. Правда, очень - очень редко.

А Викин самолет не разбился. Он летел сегодня большой серой птицей в небе, и крошечная Вика внутри самолёта смотрела из окошка, и ей было страшно. И сейчас под белым покрывалом в отеле Holiday Inn ей всё также страшно, словно самолет ее не приземлился. И все кружится-кружится в небе, сбившись с пути Москва-Нью-Йорк. А она, маленькая девочка, всё смотрит из окошка, ища глазами свою Родину.

«Вы – новые Саманты Смит. – говорили им по-английски на двухдневной ориентации перед вылетом. – Вы – русские школьники и Ваша миссия быть голубями мира. Вы будете жить  в простых американских семьях и ходить в обычные американские школы. Вы увидите, как живет страна Америка, чтобы потом, вернувшись, рассказывать о ней…»

Саманте Смит было десять лет. Она листала новый номер журнала Times, на обложке которого хмурился русский правитель. Русский при власти – очень опасный человек – говорилось на страницах журнала. – Крайне. Особенно, если в его руках ядерное оружие.

Саманта Смит ходила в школу и на большой перемене ела бутерброд с арахисовым маслом и абрикосовым джемом. Это очень сладкий и очень питательный бутерброд.  И небо над её головой было синим, и она не знала, что такое ядерное оружие и для чего оно людям нужно. Но, прочитав журнал, она поняла, что если будет война, то ни бутерброда, ни неба, ни её, Саманты, больше не будет. Вот и всё.  Всё. Вот.

«Мама, - спросила Саманта Смит, показывая матери журнал. - неужели русские такие страшные?»

Мама пожала плечами и улыбнулась: «Хочешь стакан теплого молока?»

Ни её, ни бутерброда, ни молока.

«Мама, а напиши письмо русскому правителю, чтобы никогда у нас не было войны…»

Мама вздохнула, нажала кнопочку дочкиного носа и произнесла задумчиво: «А напиши-ка ты сама…» и ушла на кухню.

Вика лежит под одеялом, стараясь не шелохнуться, не нарушить ничего в этом новом пространстве и смотрит в потолок. Её глаза уже успели привыкнуть в темноте, и она может различить, где потолок переходит в стены, но отчего-то не находит окна. Может, в номере нет окна?

Когда они прилетели в Нью-Йорк – человек сорок школьников со всей России – уже наступила ночь. Она встали шаткими ногами на Американскую землю, усталые от полета и потерянные, и дали загрузить себя на автобус, который привез их в отель. В отеле школьников ждал ужин. Кофе, чай, и много-много разных американских булочек. Ресторан был настолько ярко освещен, а стол так завален яствами, чрезвычайно аппетитными и слишком непохожими на русские снеди, что Вика неуверенно потоптавшись у стола, налила в бумажный стаканчик воды и отошла в сторону.

«Ты, что , Вика, не голодная?» - удивилась Маша из Саратова, летевшая рядом с ней.

«Что-то живот сводит…» - слабо улыбнулась Вика. И вдруг с тупым отчаянием поняла непоправимость этого длинного дня.

И сейчас, пытаясь вглядеться в потолок как в лист своей жизни, она спрашивала и спрашивала себя, почему она здесь оказалась, в этом Holiday Inn, на сто втором этаже, в номере без окна. Одна.

Что делает она в Америке?

И ничего не могла вспомнить, кроме маленькой статьи в Московском комсомольце о каких-то школьниках и каких-то отборочных турах, кроме себя, сидящей за советской партой, решающей разные тесты, а в уголке, рядом с бумагой – заботливо поставлены коробочки с соком и печеньем. На каждом столе… И в перерыве -  мамин тревожный взгляд: «Все решила?», и снова - анкеты, анкеты, анкеты.

«Если бы миру угрожала опасность, и Вам надо было бы срочно уехать, чтобы вы с собой взяли? Назовите одну вещь?

Вика грызла кончик карандаша, соображая.

«Я бы взяла, книги. А если нельзя взять много книг, я бы взяла одну….»

Она подумала и почему-то приписала. Библию.

Когда Саманте Смит было десять лет, Вике всего два, и она не помнит всей той газетной шумихи вокруг опубликованного ПРАВДОЙ письма

Dear Mr. Andropov,

My name is Samantha Smith. I am ten years old. Congratulations on your new job. I have been worrying about Russia and the United States getting into a nuclear war. Are you going to vote to have a war or not? If you aren't please tell me how you are going to help to not have a war. This question you do not have to answer, but I would like to know why you want to conquer the world or at least our country. God made the world for us to live together in peace and not to fight.

Sincerely,

Samantha Smith

Саманта ждала ответ на свои вопросы полгода. Она говорила, да, мне десять лет, ну и что, вопросы мои важные, и я хочу услышать на них ответ. И ответ пришёл.

Это оказался длинный ответ взрослого человека. Человека, который отвечал не одной маленькой девочке, а многим и многим важным дядям и тётям, которые откуда-то узнали про письмо Саманты и теперь следили за их перепиской. Взрослый русский человек не столько отвечал ей, а сколько проговаривал что-то нужное и правильное, глядя на себя в зеркало и любуясь самим собой. И потому, когда Саманта получила этот ответ, она разочарованно подняла брови.

Она прочитала этот ответ один раз и поняла, что больше его читать не хочет. Слишком длинный этот ответ. И, пожалуй, скучный.

Она пошла на кухню и налила себе молока. И постояв немного на кухне в растерянности перед какой-то своей мыслью, она вышла во двор и задрала свой курносый нос к небу. Наверное, теперь придется ехать в Россию, поняла она.

А ответ тот был напечатан во многих газетах и журналах(1).

Вика помнит, как она нашла свою фамилию в списке школьников, прошедших отборочный тур. И как они шли с мамой по весенней московской улице, держась за руки, домой. И сердце ёкало в её девичьей узкой груди и стучало «Америка. Америка…» А мама отводила глаза и виновато улыбалась.

И Вика шла тогда по московской улочке, перепрыгивая через первые лужи и думала, мечтала о Саманте Смит, и белых голубях мира.

Это ведь хорошо, что она поедет в Америку, это ведь так за-ме-ча-те-ль-но! Но! Но что но? Подумаешь, полгода в школе – она потом быстро нагонит, зато у неё будет языковая и культурная практика… И опыт. И знания! И… О, Америка!

Резко, бесцеремонно, настойчиво оборвалась тишина и в номер ворвалась музыка. Это включился на электронных часах будильник. Вика испуганно пошарила в темноте рукой, пытаясь отключить звук. Что-то с грохотом упало с тумбочки. Она встала, поежившись от неизвестного холода, и подняла упавший предмет.

Это была книга. Черная книга в жесткой дерматиновой обложке с золотой вязью по середине :Bible.

God, bless America!

Прочитала Вика на первой странице.

Надо вставать, умывать неспавшее лицо, и идти в новую жизнь. На иной самолет, что доставит её к приемной семье в далекий штат Северная Каролина.

Вика аккуратно положила книгу на место. Застелила белое покрывало так, словно никто под ним сегодня не лежал, и пошла в уборную.

В зеркало она смотреться не стала, теперь она точно знала, что не увидит себя прежней. Никогда больше не увидит. Что, очутившись на новой земле, ей ничего не остается, как полюбить эту землю, а значит, оставить тут частичку себя. И что теперь уже нет ей дороги назад. И родины теперь у неё не будет…

И даже если она вернется, в свою Россию, она или будет пытаться переделать её в полюбившуюся Америку, или снова и снова станет метаться среди двух миров. Потому что соединить эти миры невозможно. Нельзя.

Белый голубь мира обречен либо умереть в полёте, либо жить в людской клети.

ПРИМЕЧАНИЕ:

1) 

Дорогая Саманта!

Получил твоё письмо, как и многие другие, поступающие ко мне в эти дни из твоей страны, из других стран мира.

Мне кажется — я сужу по письму, — что ты смелая и честная девочка, похожая на Бекки, подружку Тома Сойера из знаменитой книги твоего соотечественника Марка Твена. Эту книгу знают и очень любят в нашей стране все мальчишки и девчонки.

Ты пишешь, что очень обеспокоена, не случится ли ядерная война между двумя нашими странами. И спрашиваешь, делаем ли мы что-нибудь, чтобы не дать вспыхнуть войне.

Твой вопрос — самый главный из тех, что мог бы задать каждый думающий человек. Отвечу тебе на него серьёзно и честно.

Да, Саманта, мы в Советском Союзе стараемся делать все для того, чтобы не было войны между нашими странами, чтобы вообще не было войны на земле. Так хочет каждый советский человек. Так учил нас великий основатель нашего государства Владимир Ленин.

Советские люди хорошо знают, какая ужасная и разрушительная вещь война. 42 года тому назад нацистская Германия, которая стремилась к господству надо всем миром, напала на нашу страну, сожгла и разорила многие тысячи наших городов и сёл, убила миллионы советских мужчин, женщин и детей.

В той войне, которая закончилась нашей победой, мы были в союзе с Соединенными Штатами, вместе боролись за освобождение от нацистских захватчиков многих народов. Я надеюсь, что ты это знаешь по урокам истории в школе. И сегодня мы очень хотим жить в мире, торговать и сотрудничать со всеми своими соседями по земному шару — и с далёкими, и с близкими. И, конечно, с такой великой страной, как Соединённые Штаты Америки.

И у Америки, и у нас есть ядерное оружие — страшное оружие, которое может в один миг убить миллионы людей. Но мы не хотим, чтобы оно когда-либо было пущено в ход. Именно поэтому Советский Союз торжественно, на весь мир объявил, что никогда — никогда! — не применит ядерное оружие первым ни против какой страны. И вообще мы предлагаем прекратить его дальнейшее производство и приступить к уничтожению всех его запасов на земле.

Мне кажется, что это — достаточный ответ на твой второй вопрос: «Почему вы хотите завоевать весь мир или по крайней мере Соединенные Штаты?» Ничего подобного мы не хотим. Никто в нашей стране — ни рабочие и крестьяне, ни писатели и врачи, ни взрослые и дети, ни члены правительства не хотят ни большой, ни «малой» войны.

Мы хотим мира — нам есть чем заняться: выращивать хлеб, строить и изобретать, писать книги и летать в космос. Мы хотим мира для себя и для всех народов планеты. Для своих детей и для тебя, Саманта.

Приглашаю тебя, если пустят родители, приехать к нам, лучше всего — летом. Узнаешь нашу страну, встретишься со сверстниками, побываешь в интернациональном лагере детворы — в Артеке на море. И сама убедишься: в Советском Союзе все — за мир и дружбу между народами.

Спасибо за твоё поздравление. Желаю тебе всего самого хорошего в твоей только что начавшейся жизни.

Ю. Андропов

19 апреля 1983г