Омилия

Поэма

1. УТРО

Еще спала. А дождь уже стучал
По всем листам в саду и в изголовье,
По тем словам, что за ночь искололи,
И влажный воздух свежесть источал.

Еще спала. А дождь уже во сне
Напоминал велеречивой кодой,
Что нынче день, дарованный Природой
Одной лишь мне и только по весне.

Еще спала. А дождь уже просил:
«Проснись! Сегодня День Благодаренья!
Прислушайся: Господние творенья
Возносят голоса к Престолу Сил»!

Жить в России – куда уж кротче,

Столько в сердце живёт неправды.

В самом деле, прости мне, Отче!

Я ведь чувствую – всюду прав Ты.

Небо криков моих не слышит,

Снова пьян я, лежу без звука.

Я беднее церковной мыши,

В том-то, Господи, вся и штука,

Что нигде никому не нужен,

Выживаю тут, как умею.

Не судьбою – людьми контужен.

Но привык уже, Не жалею.

Мне бы силы Твоей немного,

Потому что устал смертельно

От внимания нулевого,

От жары городской котельной.

Да и много ещё такого

Можно было б сказать конкретней:

Как хотелось живого слова

Нашим душам двадцатилетним.

И не юность свою жалея,

Слышна ли небесная арфа,
Любви нескончаемый зов?
Мы все — не Марии, но Марфы —
Хлопочем у наших столов.
Муки просыпаются горсти
Сквозь руки… как пыль от дорог…
…А после присядем у Гостя
В надежде на милость Его...

Так живем мы в объятиях
жуткого зноя и пыли.
Нам наполнили брюхо,
а душу наполнить забыли;
Средство спутали с целью,
на брюхо учили молиться.
На пупы медитируем,
пряча бесстыжие лица.
Мы забыли Отца,
Сына предали мы на распятье.
Заблудилась овца,
и монета исчезла из платья,
Затемнились умы,
и под глазом налип лейкопластырь.
Уничтожены мы…
Но у храма стоит добрый Пастырь.

Опять рассвет за гранью восхищения,
заря румянит край небесный нежно,
нет в осени веселья и смятения —
природу настигает безмятежность.
Днем солнце прогревает до истомы:
желанным гостем нынче бабье лето.
Узоры паутинок невесомых
таят в себе несметные секреты.
Чарующий закат и тихий вечер,
полыни аромат и запах хлеба.
Вот звезды зажигаются, как свечи,
и освещают синий купол неба…

Нас окружают лица
Гордые. Крик синиц.
Ветер, туман и пицца,
Свитер и пара спиц.

Это сентябрь. А листья
Все еще носят цвет
Зелени. Осень свистнет
Шёпотом вслед листве.

Думаю, вот бы выйти
С песней во двор пустот,
Там паутинок нити
Множились сто на сто.

Кровь холодела смехом,
Глупо смеяться так,
Меряя злобы вехи,
Точно земной пустяк.

1949 год. В СССР приехал Мао Дзедун. Многое было сделано для того, чтобы на китайского лидера произвести благоприятное впечатление. Но главный сюрприз ждал китайского лидера, безусловно, при личной встрече с товарищем Сталиным. Читаю книгу В. Карпова «Генералиссимус»: «Встречи и беседы Сталина с Мао Дзедуном проходили обычно на московской даче в Кунцево. Время всегда было ночное. За длинным столом, в самом начале которого сидел Сталин, как правило, располагались члены Политбюро. Мао занимал место рядом с Хозяином, если не считать переводчика, который находился между ними. Стол всегда был сервирован: у каждого места — обеденный прибор, бокалы, рюмки, минеральная вода, несколько бутылок грузинского сухого вина. Водка не подавалась. На столе также стояли блюда с парниковыми овощами и зеленью. В конце большого стола находился сервировочный столик. Каждый брал себе еду по собственному вкусу. Прислуги в комнате не было. Вино каждый наливал себе сам, но пили очень экономно. Сталин обычно отпивал один-два глотка сухого вина из своего хрустального бокала на ножке, смешивая красное и белое из двух бутылок, которые возвышались по его правую руку и которыми пользовался только он один.

Раскрыла осень вновь свою заветную тетрадь.
В ней что ни слово — золотые буквы.
И ветерок листает на бегу,
Спеша как будто что-то отыскать,
Ее сухие, пожелтевшие страницы.

А я стою, смотрю на листопад,
Прохожих озабоченные лица.
Какое наслажденье твою рукопись читать!
Какое счастье никуда не торопиться!

Как будто время двинулось назад,
Застыло где-то в пушкинской эпохе.
А листья кружатся и золотом горят,
Как гениального поэта строки.

Текст

Для кого-то текст — товар, для кого-то — информация, для кого-то — еда… Для меня текст всегда — живая или неживая вода, лекарство или яд, пища или пустая жвачка. Текст предназначен в употребление человеку, и смысл текста не в том, сколько барышей он кому-то принесёт попутно, а в том, как он воздействует на человека и общество.

Первичное должно стоять на первом месте, вторичное — на втором, чтобы был порядок в головах и домах, в сердцах людей и на улицах городов. Когда деньги первичны, порядка нигде не будет.

Живой текст — как живой организм.

Никогда не понимала редакторов, способных загубить смысловой текст ради технических показателей. Прокрустово ложе от технарей не всякий текст улучшает, а только недоработанный, переполненный «водой», т. е. пустотами. Когда текст — концентрированный раствор, его нельзя «казнить» без негативных последствий для конечного потребителя. Важно не забывать, что потребитель текста — не редактор, не дизайнер, не верстальщик, а читатель, и первые должны быть ответственными за неискажённое донесение полученной ими от автора информации.

Особо неприятны редакторы с самостной установкой, которые своим долгом считают что-то поправить, изменить, невзирая на качество текста (хотя бы ради оправдания зарплаты). Как-то раз я попала в руки к такому: он, получив мой текст, пообещал сократить его втрое, и был приятно удивлён тем, что не смог убрать ни строчки. Однако ему хватило здравого смысла принять это как данность, он не стал калечить текст. Таких здравых редакторов, к сожалению, становится всё меньше. Зато увеличивается численность других, готовых покалечить любой текст в угоду ничего не стоящим амбициям тех или иных технических работников, чьё предназначение обслуживать текст.

Увы!.. Пропитаны навечно нафталином
Музеев пленники — камзолы, парики;
И в экспонаты превратились клавесины,
И нот полуистлевшие листки —
Былых времён немые очевидцы…
Но музыка (!) — чудесный эликсир,
В нём буря чувств гармонией искрится!
Испей его… И для очей поблекший мир
В сиянье красок вновь преобразится!

   Всех поздравляю с Международным днём Музыки!

Я долго всегда отхожу от обмана,
Но всякая ложь обостряет чутьё
К себе самому. И я вновь непрестанно
Нуждаюсь в надежде. А как без неё?

Тяжёлые ветви касаются двери
И двор, и крыльцо осыпая листвой.
Осенний закат возмещает потери
И новые встречи приносит с собой.

Негромко звучит в этот вечер гитара,
Забытых романсов звенит перебор.
Из песни слова вспоминаются старой
И, словно случайно, отводится взор.

Кроме легкой морщины
Общих черт не видать,
Вырос сын, а с картины
Смотрит юная мать.

И родство, как синоним,
Разделило века,
В этой древней погоне
Реки лились песка

На равнины и горы,
На бетонный понтон,
Хватит всем на раздоры,
Даже тем, кто влюблен.

Хватит выстроить храмы
И сковать берега,
Где уставшие дамы
В сердце греют снега.

Девушка, жившая в маме.
Гроздья баюкавших слов.
Редкой породы вниманье.
Выпеченная любовь.

Скупо она улыбалась.
Бедно порой нам жилось.
Ветром носило усталость,
Кисла забытая злость.

Хрюкал сарайчик невзрачный.
Гордо паслись индюки.
И ноябрел шумный праздник
Флагами красной реки…

Вроде, простые слова. Но сколько в них глубины и скрытого смысла. Четкий и правдивый ответ на самый сложный вопрос. И очень честный.

Правда, за такую частность ученику в школе придется отвечать. Но позднее, ответственность за излишнюю самоуверенность может быть серьезнее. Уж лучше сразу честно признаться в собственной некомпетентности. Честность уважают больше, чем наглое хвастовство.

Каковы ваши планы на будущее? Их много, а вот что получится — другой вопрос. Мать часто ругалась, что у меня не голова, а помойка. Вроде, знаю много, но все какой-то мусор. Каши из него не сварить. Или каша получится несъедобная.

За чугунной парковой оградой,
Как и много лет тому назад
Наступило время листопада,
Расправляет крылья листопад.
И летит — неуловим и светел,
Заметая в воздухе следы,
Солнечными пятнами на ветер,
Лодочками темными в пруды.

Мы его полету тихо рады,
Мы тоску оставим на потом.
Наступило время листопада —
Время сказки перед зимним сном…
Как ее сейчас неслышна поступь,
Как, листвою палою шурша,
Солнце на руках качает осень,
Точно мать больного малыша…

Маленькая поэма

1.
Ночь короля

Быть королем — непростая работа,
Как от ответственности отдохнуть?
В маленьком мальчике кровь Дон Кихота
Не позволяет спокойно уснуть.

Детская ясность и доброе сердце
Несовместимы с пожаром идей.
Матиуш, гибнет твое королевство,
То, что хотел ты создать для детей.

Трубы надрывно рыдают за ветром,
Кони о землю копытами бьют, —
А над столицею призраки гетто
Желтыми звездами страшно встают.