День благодаренья

Поэма

1. УТРО

Еще спала. А дождь уже стучал
По всем листам в саду и в изголовье,
По тем словам, что за ночь искололи,
И влажный воздух свежесть источал.

Еще спала. А дождь уже во сне
Напоминал велеречивой кодой,
Что нынче день, дарованный Природой
Одной лишь мне и только по весне.

Еще спала. А дождь уже просил:
«Проснись! Сегодня День Благодаренья!
Прислушайся: Господние творенья
Возносят голоса к Престолу Сил»!

Пора проснуться, чтобы не проспать
Торжественного праздника природы,
Когда впервые вместо снега воды
Дарует ей Господня Благодать.

Пора проснуться, чтобы не проспать
Святого дня, когда душе-голубке
Не примерять намеренной улыбки —
И оттого еще добрее стать.

Когда не пыль смывает, а пыльцу
Вода с прозрачных клеточек растений,
И милый сад еще не стал степенней
От завязей — и все ему к лицу.

Мой сад, зеленоглазая душа!
От первых дней ты был со мною рядом —
Тогда еще не нареченный садом,
Не шелестя словами, чуть дыша.

Для рук моих и каждый твой цветок,
И дерево, и плод его осенний,
И камышинка в каменном бассейне,
И хмеля золотистый завиток.

Когда я забывала свой причал,
Твоя душа желтела и редела,
Но верности не ведая предела,
Ты, как больной любовник, все прощал.

С какою легкостью слетал последний лист,
Оранжевый, горячечный, осенний —
Как будто бы он верил в воскресенье,
Как будто это был его каприз.

С каким смиреньем смертная трава
Клонила стебли в сентябре ненастном
И молча билась под февральским настом,
И верила, что я была права.

Племен зеленокудрых пленный вождь!
Ты гибнешь на заснеженной арене,
Чтобы воскреснуть в День Благодаренья,
Чтобы со мною встретить первый дождь.

И для меня бывает раз в году,
Что станет вдруг весенняя погода
Водораздельным занавесом года —
И сквозь него я в новый год иду.

Благодарю не осень за плоды
И за древесное ее прозренье.
Нет, у меня свой День Благодаренья —
День золотого торжества воды.

Когда согрелась зябкая земля,
И потянулись медленно из почки,
Позевывая, клейкие листочки,
И завелась в скворечнике семья.

Когда звенят зануды-комары
И работяги-пчелы надо мною,
И катит май зеленою волною
К подножию Ириновской горы.

Становится язычницей вода,
Но обретя язык, восславит Бога
Единого, хоть есть на свете много
Других богов — и все придут сюда.

Зевесов дождь шумит в завесах рощ —
Данае золотое подаянье.
Но воздается небу по деянью —
Земля туманом возвращает дождь.

И он все ближе дышит на цветы —
И раскрываются цветы в истоме,
И все Любовь в огромном Божьем Доме —
И лишь размыты Божества черты.

Так, приходя ко мне издалека
По золотой Ириновской дороге,
Сливаются религии и боги
В одном бокале — в чашечке цветка.

2. ПОЛДЕНЬ

Родившись в ночь, к рассвету дождь поспел
И в землю пал и всю собой заполнил.
Но облаком прорастает в полдень —
И жаворонок в облаке запел!

Предчувствуя в погоде перелом,
Взлетела ввысь пернатая кровинка,
Лишь у гнезда дрожит еще травинка,
Задетая трепещущим крылом.

Полдневный сад и свеж и голосист.
Вот скворушка тропинкою умытой
Идет, заглядывая деловито
Под каждый кустик и под каждый лист.

А вот горчичным зернышком зрачки
Две ящерки уставились в пространство,
Являя чудный символ постоянства,
У времени слетевший с облучка.

Какая тайна в существе простом!
К чему-то был запечатлен природой
В нем облик ископаемых уродов —
Такой микроскопический фантом!

Две ящерки, два озорных жильца
В моем саду поигрывают спинкой —
И мне приятны два веселых сцинка,
Как две улыбки Божьего Лица.

Друдья меня, конечно, упрекнут,
Что позабыв про «волевое слово»,
Свой личный пряник я вкушаю снова,
Тем самым забывая общий кнут.

Что ж делать, коль дожив до этих лет,
Я скорби мировой не обучилась:
Воспринимаю жизнь как Божью Милость
И этим нарушаю этикет,

Что был для императоров пера
Начертан восхищенною толпою…

Но я друзей недаром беспокою —
Мне право же задуматься пора!

Перетряхнуть свое житье-бытье,
Пережитое — счесть, измерить, взвесить
И календарные листки развесить,
Как на просушку зимнее белье.

Ну что ж, начнем.
Я все еще живу
Не чая ни признания, ни славы.
И может быть мои друзья и правы,
Но я-то не особенно спешу…

С тех пор, как Вы, звезда моя и друг,
Ушли туда, откуда нет возврата,
Мне кажется подобием разврата
Всеобщий наш издательский недуг.

Мне кажется, что в Пушкинском Селе,
Где Вы явились так неосторожно,
Теперь две музы бродят по дорожкам —
В лохмотьях обе и навеселе.

Где то творенье, что вернуть могло
Мне детскую любовь к печатной книжке?
И я твержу поэту и мальчишке:
«Мой друг! Не езди в Царское Село»!

Какие вирши, Господи прости,
Из-под пера ровесников выходят!
Такая нищета словес в их одах,
Что можно все в одну переплести.

И как не быть счастливой от того,
Что глас мой общим хором не охвачен?
Пою одна и не могу иначе,
И не продам стиха ни одного.

Уж лучше сжечь. Но в пепле и в дыму
Куда-нибудь стихи уходят все же —
И может быть, весенний добрый Боже
Словечку улыбнется моему.

А потому прости меня, дружок,
Что День Благодаренья нынче весел,
Что Бог зеленокудрый мне отвесил
Немного радости. Поет его рожок,

Поет весь май, переливаясь в лето,
Обласканный цветами и людьми.
Мой дорогой, прости меня за это —
И каплю радости из рук моих возьми.

3. ВЕЧЕР

Счастливый день уже почти прошел.
Я вышла в сад с его теплом проститься.
В саду уже поет ночная птица,
И грустно на душе и хорошо.

Воспоминанье о дожде свежит.
Еще на кленах не просохла влага.
Еще по дну соседнего оврага
Ручей пересыхающий бежит.

Его недолговечный голосок
Доносится до ветхого крылечка,
Где я сижу и в белое колечко
Свиваю поседевший волосок.

Как первая любовь прошел мой дождь!
Вечерняя печаль неумолима.
Полна туманом сонная долина —
Идешь по ней, как по морю плывешь.

А за туманом, как на берегу,
Как дева на оставленном причале,
Уже запела птица всех печалей,
Роняя безутешное «ку-ку».

Не пой, кукушка! Или нет — споем.
А почему бы нам не спеть в утеху
И на два голоса? Я затяну, ты — эхом:
«Вечерний звон — Ку-ку! — Вечерний звон»!
Споем об одиночестве моем.

Перед грядущей ночью я одна.
Перед сегодняшней нестрашной ночью
И перед той, что только раз воочью
Бывает глазу смертному видна.

Но мне и той ночи не позабыть
Пресветлого дождя, воды влюбленной.
Там буду плакать о земле зеленой
И о садах, которым там не быть.

О, как я затоскую по траве,
По деревцу в коротенькой рубашке,
По сирой песне этой серой пташки —
Уже сейчас слеза на рукаве!

Мне лучше бы остаться здесь, в саду,
И так лежать с закрытыми глазами.
Лежать и упиваться голосами
Знакомых птиц и отводить беду

От маленьких друзей и их судеб,
От птичьих гнезд, от ящеркиной норки.
И чтобы утром на моем пригорке
Для них всегда была вода. И хлеб.

…Я нынче что-то с веком не в ладу,
И жизнь он назовет бесцельной.
Да назовешь ли смыслом жизни целой
Желанье жить и умереть в саду?

Мой сад! Ты так поешь и шелестишь,
Что от тебя по воле не уйду я.
Мне некуда идти. И где найду я
Такую песню и такую тишь?

Есть люди с мукой голубиных глаз —
Но что я им и что мои печали?
Скажу им: «Сад»! — они пожмут плечами.
У них на все один ответ — отказ.

Дороги дружб — бесплодные пески,
Суровая и горькая отрада —
Знать, что тебе уж и друзей не надо,
Остались птицы, листья, лепестки…

Мои цветы, дыханье ваше — мед.
Скажу я «Доброй ночи» — и спокойно
Головку положив на подоконник,
молоденькая вишенка уснет.

Слипаются зеленые глаза.
Фиалки спят под старенькою грушей.
И сладко спит, калачиком свернувшись,
В беседке виноградная лоза.

Черемуховый ветреный каприз
Мне осыпает голову, балуя
Во сне хозяйку. К шее в поцелуе
Приник комар и бусинкой повис.

Пора идти домой. Но уходя,
Еще я птицам просвищу приветы
И перечту вечерние приметы —
Не ждать ли завтра нового дождя?

Кукушка нагадала много лет
Мне и садам, а всем цветам — по году.
Но главное — хорошую погоду,
И пляшет комаров кордебалет.

Который час? Уже темно совсем.
Бреду и спотыкаюсь о коренья.
Вот и закончен День Благодаренья.
Спасибо. И спокойной ночи всем.

Май 1974 года, деревня Ириновка.

_____
Поэма «День Благодаренья» Юлии Вознесенской была включена в самиздатский альманах «Лепта» — первое крупное издание Второй культуры в Ленинграде, в котором участвовало 32 неофициальных поэта.