Рождество

Минуты с вечностью встречались.
Волхвы спешили на поклон.
На ветках Ангелы качались.
Над миром плыл чуть слышный звон.

И капли неба от волненья
В земную падали ладонь.
И дивной радостью рожденья
Наполнился людской наш дом!

Звезда застыла над пещерой,
Ведя несмелых пастухов.
И ночь была святой и щедрой,
И мчался ветер вдаль без слов.

Всё начиналось в Вифлееме.
Виднелась тропка сквозь века.
Стояли овцы, Свету внемля,
Лежал Младенец на руках.

Не смотри на меня...

Не смотри на меня, устанешь!
Я унылая, веки вниз,
Да и брошками вскользь не ранишь,
Мы с тобою пока одни,
То ли думаем, иль страдаем,
А все глупость — и я и ты,
Наверстаем любовь годами,
А останется сушь и стынь!
Не придумала, знаю точно
Не останется и версты,
На знакомство миров заочно,
А миров у нас — я, как ты!       
Вот задача! Развеять гари,
Разнести по случайным дар,
А под соусом терпким карри
В телескоп здесь несут года!
Подломлюсь от такой задачи,
А в придачу дают мечты…
Знаешь, столько здесь много сдачи,
Хватит выбелить и листы…

Тепло. Уютная кровать...

Тепло. Уютная кровать.
Ватрушки с пыла...
Мы как-то склонны забывать —
Но это было.

И нас делили в веке том
По цвету, расе.
Война. Берлин. Четвёртый дом,
Тиргартенштрассе.

В суровой памяти тот след
Ещё не стёртый —
Спустя каких-то сорок лет
Я помню твёрдо.

Мне думается...

Мне думается, это неспроста,
Когда от страха применяют силу
Учителя, распявшие Христа,
Америка, распявшая Россию.

Серебряники брошены на пол
(Нет, не ищите в преступленьях нови),
Их соберут, и сядут на престол,
Европа вскоре купит «землю крови».

Завеса расползется, камень треснет.
На третий день Святая Русь воскреснет.

Цветам положено цвесть

Цветам положено цвесть —
Певцам дарована песнь;
Героям — подвиг и честь;
Христовым — благая весть.

Святых дело — отвесть
горе от здешних мест.

Господи, помоги каждому,
укрепи Тебя жаждущих
жаждою.

Декабрист

Морозное. Седое. Синее. 
Остывший кофе. Мягкий свет от фар. 
Где фонари, сливаясь в линию, 
Несут как силу молнии удар. 

Погасло все. Рассвет за окнами: 
Внезапный жар. Немыслимый толчок. 
Рождественник зацвел волокнами, 
Выстреливающими в мой висок. 

Прицел, снаряд...

Прицел, снаряд,
отработанная гильза —
развороченный дом,
вверх корнями трава.

Больной вопрос
о цене жизни
рыщет во мне —
не находит слова.

Ну, а если найдет,
кто услышит,
к кому говорить —
вкладывать в уши?

Предновогоднее

Эти зимние вечера
Накануне — всегда похожи.
И привыкнуть давно пора,
Но, однако, никак не можешь.

Вновь паркуются, где нельзя,
Обнаглевшие иномарки,
И срываются, увозя
Срочно купленные подарки.

Словно редкостный бриллиант,
Покупает букет кому-то
Улыбающийся сержант,
Напевая: «Червона рута».

Мандариновый аромат
Над толпою кружит и дразнит.
Каждый встречный друг другу — брат,
Каждый встречный друг другу — праздник!

У подножия Лествицы

Ты опять за духовным советом?
Ну, какой я могу дать совет...
Записали зачем-то в аскеты...
Не подвижник я и не аскет.

Хочешь ты научиться молитве?
Только, мне ли молитве учить...
Я ленив, да и сердце закрыто...
Ум опутала помысла нить.

Снова ты о своём... Кто духовен?
Ну, зачем ты меня превознёс?
Я страстями как раб поневолен.
Тут рыдать бы... да нету и слёз.

Мы не знаем, куда прилетит снаряд

Мы не знаем, куда прилетит снаряд
Мы не знаем, когда это будет.
И хоть часто дома по соседству горят,
Ко всему привыкают люди.
Под обстрелом живем. Или — под расстрелом?
Вы за что нас приговорили?
Черные платки. А лица — белее мела белого.
Сыновей и мужей на войне убили.
Оправдания нет безумной этой войне.
Мир во зле, кругом смерти пир.
… Но идет Рождество. В темном небе —
просвет.
И: «Мужайтесь. Я победил мир».

Оставим...

Рассказано давно, как девы слепы,
А юноши утратили свой взор,
Нанизывают бантиками скрепы
На перекроенный в разбег простор.
Поют о сказке в узких панталонах,
Надменно по углам вразлет плюют,
На елочках бумажные короны,
У елок корни — пластиковый спрут.
Довольно лжи и сладких воркований
На поле оцифрованных идей,
Смонтировали сгорбленные краны
На сантиметры воли разглядеть!
А взор туманный и всегда обманны
Слова безумия в земли судьбе.
Оставим, это поле с дураками,
Для дураков шнырять и гладко врать,
И не дано им власти над годами,
Как и пред вечностью «умом» блистать!

Лепта

Как лепту
бедная вдовица,
несу Тебе таланта боль,
иначе превратится
в тридцать серебренников
жизнь. Изволь
принять —
давай разделим
святую трапезу
из слов:
они душой уже зарделись,
они разделись
до основ.
Жизнь
досыта накормит чудом
голодных,
если примут дар.
И лепта станет
изумрудом.

Вершики (Светлана Коппел-Ковтун)

Вершики (Светлана Коппел-Ковтун)

Что за звуки? Где беда?
Кто посмел влететь сюда?
Появился самолёт:

в небе Венином пилот
совершает свой полёт.

Как? Зачем? Куда? Откуда?
Чья безумная причуда?

Здесь собака-задирака
очень страшная живёт.
Улетай, спеши, пилот,
не то съест твой самолёт.

Другие произведения автора

Природа знак равенства вечность...

Природа знак равенства вечность: чем дальше от наших, тем краше —
Весенней пасхальной стихирой вода по оврагам звучит,
И верба уже пожелтела, и каждый цветущий барашек
Едва ли теперь не мерцает что твой огонёк от свечи.

Дыхание тёплого ветра, волнуется лес воскрешённый,
Цвет чёрный меняет на бурый с отливами зелени ель.
И может быть даже старею, но радует глаз искушённый
Не что-то иное, а просто живое создание шмель.

Павшая звезда на небосклоне

Павшая звезда на небосклоне
Радость обещает и удачу.
Звякнув, серебрушка на ладони
Дарит пищу и вино в придачу.

Просят для себя и ближних люди
Счастья от щедрот земного рая.
Каждый на своём получит блюде —
Вровень установленного края.

Не пришёл

Постучался только — не вошёл,
был иль не был, кто теперь расскажет.
Ты как будто шёл, но не дошёл —
остановлен  безыскусным стражем.
Я ждала, я так тебя ждала —
опустела. Отпустила даже,
хоть тобой одним жила. Была
безотказно верным персонажем.
Друг мой, стих, о чём же ты затих,
среди слов растерянно-ничьих?

koppel.pro

Страницы