Беседа со старцем

Случилось нам как-то с подругой посетить Псково-Печорский монастырь. Очень удачно сложились обстоятельства: ехали мы в комфортном поезде вдвоем, разместились в хорошей гостинице. Стояла прекрасная зимняя погода, мороз и солнце. Времени у нас было в Печорах целых два дня, так чтобы посетить субботнее и воскресное богослужения. Создавалось впечатление, что нас ждали в гости.

Вход в пещеры был ограничен. И после утренней литургии мы поспешили присоединиться к группе паломников. Я готовилась к этой поездке долго, столько всего накопилось в душе, столько советов хотелось испросить у священников. Но народу в монастыре всегда бывает много, и выслушивать долгие исповеди они не в состоянии. «А вы к батюшке Иоанну нашему идите», — так посоветовал мне священник.

Пошли мы в Пещеры и остановились у могилки архимандрита Иоанна Крестьянкина. А монах-проводник рассказывает, что мощи погребенных здесь монахов нетленны. Такой особенный климат в Богоданных пещерах. А на Пасху, на возглас: «Христос Воскресе!», дружный хор усопших отвечает: «Воистину Воскресе!» Выстроилась вереница паломников, и каждый, подходя к склепу, встает на колени, дотягивается рукой до могилки батюшки и быстро шепчет о своем. Это настоящая исповедь, а принимает ее сам Иоанн Крестьянкин. Я поступила так же, успела выплакать батюшке свои беды, покаялась в грехах, а дальше следующий, скорей-скорей. Время ограничено, нас просят к выходу, а так не хочется уходить.

На реках вавилонских

Что может быть трогательнее Прощенного воскресения в преддверии Великого поста, на котором поется псалом «На реках Вавилонских». Этот псалом известен всем. После Рождества и Святок мы начинаем смотреть туда, где ждут нас дни покаяния. Он такой пронзительный и печальный, и проникает в самую глубину души. Слезы покаяния текут по щекам. Плачут все, и священники, и народ Божий, сердечно и коленопреклоненно прося друг у друга прощения. Почему же слова этого псалма, написанного пророком Давидом более двух тысяч лет назад, так трогают наше сердце? Потому что это Боговдохновенные слова, и они о нас.

Мэри. Не герой моего романа. Часть 1. Глава 1 и Глава 2

— Миссис Кирк, вы знаете, что Колин Треверс приехал? — Спросила миссис Уинсли у своей соседки. Обе дамы были слегка полноваты, среднего возраста и имели довольно добродушный характер, который и полагалось иметь таким почтенным матронам. Однако миссис Уинсли предпочитала лиловый цвет в одежде, в отличие от миссис Кирк. Та больше любила тёмно-зелёный. Даже её чепец, аккуратно завязанный под подбородком, был зелёного цвета.

— О, да, приехал, без гроша за душой. — Ответила миссис Кирк, закивав головой, в подтверждение своих слов так усердно, что её чепец опасно заколыхался.

— Его отец умер, ничего ему не оставив, и ему даже пришлось продать имение, чтобы покрыть долги. Говорят, он купил домик в Н. — Полушёпотом поведала эти сведения миссис Уинсли.

Шанс

Можно быть семи пядей во лбу
И на женщин смотреть обалдело.
И своё же  нарушив табу,
С первой встречной дойти до предела.

Убежать от весенней реки
С естеством обоюдных желаний,
Когда чувствуешь в пальцах руки
Точки нервных своих окончаний…

А к утру прекратится игра,
И отложишь её в долгий ящик,
Словно новую пробу пера
Перед тем, как сойтись с настоящим.

Путь

Пустыня Мохаве хранила своих странников. Планета Земля растеряла разум в больших городах, подменив его избитыми готовыми фразами и пошлыми фотографиями придуманных семей и купленного ими хлама. Но те, кто хотел жить, уходили в пустыню. Там, на перекатах песочных дюн ныряли юркие ящерицы. Редкие птицы высматривали их хвосты в надежде прокормиться. А в городах осыпавшиеся стены полуразрушенных домов прикрывали огромными зеркалами. Казалось, что мир превратился в одно большое зеркало. Ты смотришься в него и думаешь, что ты — это ты. Но зеркало это кривое. Оно искажает и тебя и мир вокруг тебя. Шипы становятся розами, розы — шипами. Тайна — обыденностью, а суета — радостью. Поддавшись отражению, ты начнешь играть в игру, которая предложена тебе миром, не понимая, что игра эта — не твоя. В ней ты — пешка.

Эпоха войны наступает

Сегодня сзывали героев
С окрестных дворов на войну,
Я плакала. Вышли и строем
Шагали и пели: Вернусь!».
В холодном тумане чеканным
Казался размеренный шаг,
В пивной отзвенели стаканы,
Теперь только швабры шуршат.
Навстречу с бессмертьем спешили.
«Любимый, куда ты, куда?»,
До славы мы горькой дожили,
«Мой милый, а если беда?».

Ночь дождём мне каплет в душу

Ночь дождём мне каплет в душу
И стекает по стеклу.
Фонари, как будто груши,
Чуть виднеются сквозь мглу.

Мчит, жужжа жуком зелёным,
Наш автобус в темноту.
Следом ветер окрылённый
Мчит, оставив суету.

Растворяются мгновенья,
Растворяются мечты,
И являют откровенья
Поля нежные черты.

Март

Капризный март меняет цвет и ли́ца:
Сегодня снегом землю одарив,
Всё белизною вмиг заполонив,
В чистейшем образе зима искрится;

А завтра выдохом тепла согреет,
Бурлящими ручьями метит склон,
И всю округу в чёрно-серый тон
Заплатанных обносочков оденет.

Старательно трапезничает солнце,
Слизав мороженый пломбир с гряды,
А ветер сушит тропки от воды,
И моют к Пасхе мутные оконца.

Этюд

Девчушка несмышлёная Весна
Вовсю кропит вокруг весёлой грязью
По белоснежности февральской бязи
И смехом будит сонные леса.

А на щеках, должно быть, блажь и хмель
Нежданных слёз, что спешно утираю:
Не от того ль, что Солнце так играет,
Или мятежный вспомнился апрель?..

Актриса

Все проходит, но не так быстро. Можно долго заблуждаться, не видеть верного пути, искать бесконечные оправдания своей слабости в бутылке, в случайных связях, в ложных альтернативах. Это продолжается месяцами, годами, а потом раз! — и находит озарение, становятся видны все допущенные ошибки. И мы спешим исправить, загладить их в короткий срок, хотя на их совершение потратили намного больше времени.

«Мне тебя обещали…» Эльчин Сафарле

Когда чернеет полоса,
И жизнь мотает нервы,
Мне вспоминаются глаза
Учительницы первой.

Не стёрла память сквозь года
И сердце не забыло,
Как «Дарь Васильевна» тогда
Нас маленьких любила.

Почему собака живёт с человеком

Давно-давно-давно, на самой заре этого мира, Господь привёл только что созданному человеку Адаму всех животных, и Адам дал имена им всем. Собака узнала, что она названа собакой, тигр — что его зовут тигром, а слон — слоном.

Все звери с великой любовью и радостью служили Адаму и слушались его, а Адам учился быть со зверями милостивым и ответственным. Это было легко в мире, который не знал ещё зла.

А потом случилось страшное. Жена Адама, Ева, поддалась искушению змия и нарушила одну-единственную заповедь — не касаться плодов древа добра и зла. И Адам ел плод вместе с ней.

Ужасное горе разлилось по Земле. Наши прародители были изгнаны из рая. А служившие им с любовью и радостью звери исполнились первобытного ужаса и разбежались кто куда, пряча под шкурами те крохи райского счастья, что сумели сберечь.

Прощение

Жизнь — то весна, то метелица,
То полный штиль, то штормит,
То она ласково стелется,
То холодна, как гранит.

Мне ли не знать колебания
Этих изменчивых дней,
Этот цинизм выживания,
Эту любовь побольней.

Что-то мы с другом утратили,
Всё изменилось не вдруг.
Вот и живём, как приятели,
Только приятель — не друг.

Эликсир «Иллюзия счастья»

На окраине вдали от города всегда сумрачно и безлюдно. В этот район боятся прилетать даже птицы. Пустырь, на возвышении которого стоят несколько заброшенных панельных домов. Такие сейчас не строят. В таких сейчас не живут. Сюда никто не приезжает на грохочущем таком же дряхлом, как всё вокруг, трамвае. И только ветер, частый гость этих домов, гуляет здесь, играя с незапертыми дверьми пустующих квартир в прятки, или создаёт свою симфонию с участием хлопающих оконных рам и скрипа не смазанных на них петель.

Река времени

Не строят стены из песка
У океанов мира грозных,
Где ветер волны гонит вскачь,
Их не сковать и злым морозам.

Страшней огонь — непримирим!
Еще мгновенье и захватит
И древний город мира Рим
С венецианской черной знатью.

И многоликий Вавилон,
Тот пал давно, смешав наречья,
А острия земных корон
У края жизни бью картечью.

Страницы