Омилия

Из цикла "Семь смертных грехов"

Наши бренные тела созданы Всевышним.
Нас купили дорогой ценой.
За небрежность к нам самим Вседержитель взыщет –
Дать ответ придётся непростой.
Тело наше – храм святой для Святого Духа,
Чтобы Дух Святой в нём обитал.
Смотрит пристально Господь, приклоняет ухо,
Слышит всех, кого Он Сам создал.

Дух Святой – Он, как пчела, что не сядет в грязный,
Смрадный и невымытый сосуд.
Так к душе Он не войдёт к блудной, безобразной, –
Звать Его туда – напрасный труд.
Блуд есть ложь, болезнь души, разума затменье.
Лечит целомудрие его.
Не блуди, чтоб не попасть к Богу в осужденье,
Мерзкого не делай ничего.

В пурпурном небе виднелись всполохи ярких молний, огромная свинцовая туча нависла над королевским замком. Порывистый ветер срывал с башенок флажки, разноцветную мишуру, бросал на землю увядшие цветки лилий. Тревожные звуки то тут, то там раздавались в тишине наступающей ночи, как будто предчувствуя грозу. Музыкальные Инструменты в спешке покидали королевский замок, перешёптываясь между собой.

— Говорят, что государство Нотный Рай — это изобилие партитур, музыкальных аксессуаров. Жителям не приходится с трудом добывать себе ноты, они растут на каждом изумрудном дереве! — торопливо прошептал худощавый Треугольник дородному Барабану.

— А мне по-барабану что там растёт на деревьях, дорогой Треугольник. — равнодушно заявил Барабан и, погладив своё выпуклое пузо, добавил: — Лишь бы кормили вовремя…

Сей жизни спутники бессменные –
Года – старательно стирают
Штрихи минувшего, но верно я,
Тебя – мою благословенную –
Свежо и нежно вспоминаю.

Сквозь радость детства бескорыстного,
Сквозь юность, где вскипала сила,
Дорогой зрелости тернистою –
Любовью жертвенной и чистою –
Меня ты, мамочка, хранила.

И ныне, в эру бессердечности,
Теплом хранишь, не ждёшь покоя.
…В ответ же мiра быстротечности
Молюсь о том я, чтобы в вечности
Нам быть у Господа с тобою.

3.02.2011 г.

Ночь в Кападокии сгустилась,
Волы в хлеву испуганно дрожат,
Судьба невидимо вершилась-
Родился муж, сильнее во сто крат,
Чем трусость мира, вражеский булат;
Так мужество гремит, а силы
Они от Господа всегда. Спешат

Орлы измерить вкруг обитель,
Пришла пора времен - назвать дитя
Георгием, что Победитель
Обозначает. Годы пролетят
И воин славный царской службе рад.
Тревожно в Никомидии -
Все чаще погубить теперь хотят

Сразу после дождя во дворе появлялась Лужа. Она ложилась на привычное место — в небольшую ямку на самой середине дороги — раскидывала свои просторные воды и тут же засыпала, утомившись за время пути. И, хотя сон её длился всего несколько мгновений (ровно столько, сколько двор хранил молчание, проводив своего плачущего небесного друга), она успевала выспаться. С приходом солнца Лужа уже широко смотрела на небо — такое ясное и голубое.

Из цикла "Семь смертных грехов"

Не собирай сокровищ на земле,
Где моль и ржа, грабители и воры.
Подобен будь Божественной скале,
Стоящей твёрдо, как другие горы.
Ведь всем известно: сердце будет там,
Где вы сокровище себе собрали.
И тот помощник в жизни будет вам,
Кого всегда к себе вы призывали.

Спят на зеленых неба руках
Белые облака,
Траурным звоном песня-тоска
Льется издалека.

Медленно тают серые дни,
Сказку несет весна,
Все одевая в краски свои,
Мир пробудит от сна.

Может, и в души, что спят во тьме,
Тихо прольется свет,
Сумрак разрушив, черной зиме
Кроткий свой даст ответ.

И разольется тихий покой
В трепетные сердца,
И прикоснется нежной рукой
К нам благодать Творца.
2012

В избушке русской пол дощат...
А из кармана — в щель — и нету.
Что укатилось? А душа,
Та, что мы сплющили в монету.

Мы, вдруг ожив среди тиши сакральной,
Решим, в телес полуистёртом одеяньи,
Ступать по чёрным клавишам рояля
К сиянью.

И там, где свет вообразимых смыслов,
Порезанный мгновеньями на доли,
Касались Вечности мистическою мыслью.
И только...

Касались Высшего, пытая. Различая
Тончайшие нюансы и оттенки.
Карабкались к Нему. К Нему лучами
По стенке.

По стенке парадоксов и догадок,
По мутным облакам «железных» логик.
Покуда слышен звук протяжен, сладок,
Мелодий.

Мелодии утихнут. Наши цели,
Основы, чутко схваченные снами,
Оттенки в солнце собранные Целым
Истают.

Откроются ворота мирозданья
И нашей жизни падшей смысл глубинный:
Любовь и Боль - Отец и Назиданье -
Единый.

«Носите бремена друг друга и таким образом исполните закон Христов» (Гал. 6:1,2)

Звенья одной цепи —
Мы вместе идём к Богу,
несём печали свои,
Скорби, надежды, тревогу.
Души ржавеют в пути,
А кто-то теряет прочность.
Свой крест нелегко нести,
Сложнее — чужую порочность.
Звенья одной цепи —
Блестящим любви покровом
Украсим сердца свои
В нетлеющем свете Христовом.

 Здесь больше не поют,
И не играют в счастье,
Молчат все чаще – ждут,
То ль власти, иль безвластья.

Молчат, и легче так-
Война давно пылает,
Дерутся за пятак
Все больше волчьи стаи.

А люди – те, кто жив,
Кто помнит свет и солнце,
Идут простором нив
И горечь пьют до донца.

Но горечь их легка,
Она с надеждой дружит,
Как небо - высока
Дорога их. Завьюжит

Бывает время – вены
Реки покроет льдами,
Но нет безумней плена
Искусства оригами,

Бумажных сердца копий,
Что не летят, а спят
да молча точат копья,
и медью впрок гремят.

(на украинском)

Летить життя, гортає сторінки,
До забуття, до вічності німої...
Не поспішай, побудь іще зі мною,
Ще хочу чути голос твій дзвінкий.

Зажди, ще неготовий я до Бога,
В душі моїй панує ворог-гріх,
Штовха до безлічі кривих доріг,
А від святої геть жене дороги.

Зажди, хоча б на мить, для каяття,
Для подиху останньої молитви...
Хоч півсльози останньої пролити
Над чорною душею дай, життя.
*
Летить життя, гортає сторінки,
До забуття, до вічності німої...
Не поспішай, побудь іще зі мною,
Ще хочу чути голос твій дзвінкий.
11.07.2012

В середине первого тысячелетия Новой Эры самым могущественным и процветающим государством Причерноморья, несомненно, была Византия, и правил тогда этой империей мудрый и весьма дальновидный император Юстиниан. Знал он, что мир и процветание его страны зависит не только от численности армии, но и от того, насколько дружественны соседние царства, насколько связанны они с Византией родственными узами, торговлей и общей Верой.

Шёл шестой век Новой эры. По велениям Императора пробирались крутыми горными тропами через перевалы Кавказского хребта в одиночку и группами христианские проповедники. Они приходили в селения местных жителей, которые поклонялись своим языческим идолам и строили там церкви, где рассказывали о жизни и смерти Иисуса и о том, что именно он призван Создателем спасти мир от всяческих бед.

Из цикла "Семь смертных грехов"

В законе Божьем мы читаем:
Гордыня – самый тяжкий грех.
Но не смотря на то, что знаем,
В гордыне часто пребываем,
Мечтая быть превыше всех.

Всё, что внутри, весьма глубóко
Сокрыто от самих от нас.
Но лишь Всевидящего око
Исток греховного порока
В нас замечает каждый раз.

Мама Машеньку качала,
Да сама и задремала.
Хорошо! Раз мама спит -
Ничего не запретит!

Краски Машенька достала,
На стене порисовала,
На диван залезть сумела,
Листья фикуса объела.

Положила книжки в мойку,
Полила водой матрас,
В музыкальном центре кнопки,
Нажимала много раз.

             Широка дорога, ведущая
             к погибели...» /Мф. 7,13/

Ни обычные люди, ни мистики
Здесь не ходят прямыми дорогами,
Что ни день за искомою Истиной
Продираясь тайком, огородами.

Здесь не дружат от века с копилкою.
Тут живут от опалы до выгона,
И, встречаясь, как в сказке, с развилками
Выбирают тот путь, что не выгоден.

Двадцать пятый час, и ни в глазнице...
С боку на бок клонит ветер тополь.
Ночь хромая топчет половицы.
Сон одрях, хоть по ланитам хлопай.

На часах безвременье. Стихают
Всполохи, доставленные громом;
Мысли, разодетые стихами;
Строчки, унавоженные дрёмой.

Половицы. Бродит ночь хромая.
Старый тополь бредит о побеге.

Цепляясь тонким разумом за жизнь,
Мы ищем счастье, ждём от неба манны,
Бежим в тоннель желания туманный
И трогаем руками миражи.

Теряясь в лабиринтах суеты,
Идём на зов своей любимой плоти,
И тонем в омерзительном болоте
Обиды и сердечной мерзлоты.

Отрекшись от "намерений благих",
Счастливец тот, кто ищет счастье в Боге.
Взирая на Небесные Чертоги,
Он наполняет радостью других.

А лучше взять чернил, бумагу,
И вдохновением дыша,
Черкнуть стишок про капли влаги,
Что дарит дождик неспеша,

Когда земля вздохнув устало
От надоедливой жары,
Вдруг улыбнется туч забралу,
Что спрячет солнце до поры.