Обыкновенная лужа

Сразу после дождя во дворе появлялась Лужа. Она ложилась на привычное место — в небольшую ямку на самой середине дороги — раскидывала свои просторные воды и тут же засыпала, утомившись за время пути. И, хотя сон её длился всего несколько мгновений (ровно столько, сколько двор хранил молчание, проводив своего плачущего небесного друга), она успевала выспаться. С приходом солнца Лужа уже широко смотрела на небо — такое ясное и голубое.

— О, Боже мой, опять эта лужа! И прямо посреди дороги! — недовольно воскликнули дамские туфельки, первыми появившись во дворе после дождя: они всегда куда-то спешили. Туфельки брезгливо посмотрели на лужу, в которой неожиданно для себя оказались, и на свои запачканные лакированные бока и цокнули каблучками. — Мало что сама грязнуля, так еще и порядочный народ норовит замарать. О-о-о-х... Чтоб ты побыстрее высохла!

Туфельки еще раз раздражённо цокнули и побежали по своим делам.
От цоканья каблучков туфелек отражение неба на Луже треснуло и разлетелось на осколки. Лужа вздрогнула, потом вздохнула, потом не спеша собрала свои выплеснутые воды, склеила воедино, и снова легла, глядя на небо.

— Ура! Лужа! Как здорово!

— Лужа! Лужа! Да еще какая большая! Братья — налетай!

Стайка шумных воробьев радостно окружила лужу, наблюдая, как самый смелый из них, громко чирикая, нырнул в воду.

— Хорошо-о-о!— смельчак, вынырнув, распушил свои перья от удовольствия. — Айда купаться!
И тут среди птиц поднялся переполох — все начали нырять, чирикать, фыркать и отряхивать перышки. Лужа заволновалась, пошла ходуном и ... звонко рассмеялась, так что золотые искорки солнца запрыгали по её водам.

— Берегись! Машина! — вдруг раздался крик. Воробышки быстро вспорхнули, и огромная черная шина прокатилась по Луже, даже не заметив её.

— Ууух, — тяжело вздохнула Лужа.

Её воды раскинулись по всей дороге: не соберешь.

— Ууух, — еще раз вздохнула Лужа.

Теперь она стала меньше и мутнее.

— Уух, — снова вздохнула она.

Лужа немного поухала, затем утихомирила возникшую рябь на оставшихся водах, и, оправившись после наезда шины, опять поглядела на небо.

— Лужа! Красивая! — малыш в зеленой кепке, присев на корточки, разглядывал Лужу. — Какая интересная!

— Не трогай лужу руками! — послышался строгий голос его мамы. Это была дама в белом платье в полоску и в летней соломенной шляпке. Она тоже подошла к Луже и теперь смотрела на своё отражение в ней.

— Мама, это не лужа, это — ОКЕАН! А я капитан и сейчас отправлюсь в плавание! — Малыш оглянулся на маму, не вставая.

— Да? Интересно... — Отражение в Луже понравилось даме. Она поправила свою шляпку. И довольно улыбнувшись, потеребила сына за плечо. — Вставай, капитан! Пойдем-ка лучше на качелях качаться.
Малыш тут же вскочил. И, взявшись за руки, дама с малышом ушли.

Лужа снова осталась одна. И снова предалась своим мыслям.

Она всегда приходила сюда с Дождём. Не сказать чтобы ей  очень нравилось лежать здесь, на земле, быть попираемой неосторожными прохожими, выходить из берегов от наезда машин, и что еще только не переносить и не слышать в свой адрес — то ругань,  то похвалы. Но она уже привыкла ко всему этому. И потому она была всегда спокойна. Она лежала в своей ямке, смотрела ввысь, отражала в себе небо и думала: «Скоро я вновь испарюсь и опять стану легким облачком, и буду путешествовать по голубым просторам небес!»