Омилия

В наш океан впадает тысяча рек,
тысяча рек, речушек и ручейков,
переплыла их всех я за свой век,
но не забыла вод тех берегов,
тех берегов, где я точкой была,
маленькою икрой в иле речном.
Тех берегов, где мать,
мать моя умерла,
там только я найду вечный покой.
Мне бы успеть, доплыть,
вновь увидать,
мне бы понять, простить
мне бы отдать,
жизнь бы свою отдать
за берег тот,
я бы переплыла тысячу вод.
Камни мне режут грудь,
хвост и бока,
это последний путь,
это судьба.
Так суждено,
должно,
так стало быть –
там умереть,
где ты
начал
жить…

Душа болит невыносимо за вас за всех:
Сестра родная, Украина: — Убийство — грех!
Сестра родная, Украина, в огне, в крови,
Где детский гробик невесомый и крик: — Живи!"

Душа раскроена на части: российский флаг.
Мой прадед, ты на небе счастлив, когда вот так:
Родную землю разрывает снарядов шквал?
Ведь ты, давно, при коммунистах, им все отдал.

Пошел на смерть с молитвой Спасу, в Голодомор.
Три сына встали в бой с фашистом. Наперекор.
И снова бой. Обманут правнук. Стоит в строю.
Воюет против дедов славных, тех, что в раю

9 глава. Отпуск

Ибо, чем Ты наказывал врагов, тем самым возвеличил нас, которых Ты призвал.
Премудрости Соломона, 18
31 мая 1941 года

Соловьи пели в садах, расположенных на обрывах, вдоль реки Шадринки. Аромат весенних соцветий плыл головокружительной сладкой волной над всей округой, над бревенчатыми избами и узкими улочками деревни Полевая. Ни одного дома не было в окрестности без яблоневого и вишневого сада, без густых зарослей черемухи и сирени. Казалось, что над деревней нависло белое душистое облако, в котором восторженно купаются золотистые пчелы и нежатся рассеянные лучи солнца.

Вербы рыдают над водами в тихом укоре,
В этих холмах я пытаюсь найти Святогорье –
Как же похож этой речки поток на Донец.
Но не хватает мне ветра в беззвучном просторе,
Мне не хватает биенья донбасских сердец…

Край мой родной, я душою с тобой непрестанно
Там, где твои терриконы – наследье титанов,
Вместе с курганами тайны столетий хранят,
Там, где вся степь стала чёрною огненной раной,
Там, где твои города превращаются в ад.

Каждый, кто занимался школьным театром, знает, как трудно выбрать пьесу для постановки. Как мучительно приходится переделывать, перекраивать, сокращать и дописывать несчастных классиков, оставляя от их произведений лишь рожки да ножки — и то чужие! В конце концов, приходишь к осознанию необходимости писать самому — от начала до конца. Написал — поставил, написал — поставил... И классики целы, и дети рады. Красота!

Пьеса по мотивам сказки Сельмы Лагерлеф, для старших классов школьного театра

Перед началом спектакля все действующие лица на авансцене, поют «Был у Христа младенца сад» на музыку П.И.Чайковского. На последнем куплете отступают вглубь сцены, занавес закрывается.

Четырёх женщин спросили – в чём выражается любовь ваших мужей к вам.
Одна ответила – мой любимый дарит мне постоянно цветы и драгоценности, балует меня дорогими духами и водит по ресторанам, покупает мне дорогую одежду и шикарные машины. Моя жизнь похожа на сказочную мечту, на рай на земле.
Другая сказала – мой муж каждый день приносит мне мой любимый чёрный чай в постель со сладкими булочками, за которыми он успевает сбегать пока я сплю, он читает мне книжки на ночь и каждый праздник дарит мне мягкие игрушки и красные розы. Моя жизнь похожа на безмятежное розовое облако.

Выбежала бы на крылечко,
Да проплакала бы очи синие,
Да бежала бы за конём ретивым,
В кровь стирая ноженьки.

Только б злая не разыгралась метель,
Только б вернулся мой наречённый.

Верила, красной ниточкой сердце вышила б,
Да на пяльцах кленовых.
Господу б молилась в храме белокаменном,
Вверх бы свечечкой устремлялася.

Только б злая не разыгралась метель,
Только б вернулся мой наречённый.

Ах как ушёл бы на войну,
Да на брань, сечу лютую,
Да в птицу обратилась бы, вслед летела,
Сердце бы дотла сожгла.

Только б злая не разыгралась метель,
Только б вернулся мой наречённый.

8 января этого года исполнилось 80 лет со дня смерти Андрея Белого — гениального русского поэта, прозаика, критика, стиховеда, философа, теоретика символизма. Но, к сожалению, эта значительная дата прошла практически незамеченной. Многие мысли великого поэта сейчас как никогда актуальны. Некоторые нынешние события он предвидел ещё в начале XX века. Это небольшое стихотворение, написанное много лет назад, посвящаю памяти Бориса Николаевича Бугаева (Андрея Белого).

Пленный дух. Полёт. Стремленье. Танец.
Кем он был — кто сможет нам сказать?
Вспышка света? Луч? Протуберанец?
Бирюзу струящие глаза,

Лоб крутой, сократовски высокий.
Рот в полуулыбке — Арлекин?
О Руси его читаешь строки —
Сколько в них надрыва и тоски!

Нет в России ни дня, ни слов,
Что не смерят отвагу тех,
Кто вселенское выбил зло,
Будут к звездам они лететь.

Ну а жены их ждут всегда,
И роса напитает жизнь,
Там где шла и мела – беда
У оврагов земной межи.

Нынче тоже гремят и жгут,
Там, у края Небесных Врат,
Дети к Богу от пуль бегут,
А внизу шел на брата – брат.

Что нам надо с тобою, милый?
Чтобы утром солнце всходило,
А роса орошала землю на рассвете,
И дул бы ветер
Южный, северный или восточный,
Чтобы звезды светили ночью,
Чтобы песня душу щемила
О счастливой любви соловьиной,
Чтобы в доме всегда пахло хлебом,
Молоком и, конечно же, небом -
Небом чистым, дождливым, осенним,
Снежным небом иль небом весенним -
Тонкий запах едва уловим,
Чтобы дожили мы до седин,
Вместе,
Рядом,
Плечо к плечу.
Больше я ничего не хочу.

Божия коровка

Божию коровку обнаружила мама. У меня на куртке. Она аккуратно сняла её и показала нам с папой:

— Смотрите, Божия коровка! И это в начале апреля!

Божия коровка была совсем маленькой. Бледно-красной, с черными пятнышками на спине.

Один, два, три. Три пятнышка. Посчитал я.

— Да, — заметил папа. — значит, скоро Пасха. Божии коровки к Пасхе просыпаются.

— Урра! — сказал я. — давайте возьмем её домой.

Следить за происходящим на Украине становится всё труднее. Темпоритм жизни, событий — слишком стремительный, за ним невозможно угнаться. И усталость накопилась за 10 месяцев торжества «мирного» Майдана, плавно перешедшего в ещё более «мирную» войну. И куда ни глянешь, всюду боль, страдание, разруха, кровь, смерть — ад. Многочисленные фотографии жертв обстрелов украинской стороной повергают в ужас, душа цепенеет, будучи не в силах принять то, что видит. Но самое страшное — другое, ещё более низкое и бесчеловечное: глумление над погибшими, восторг от лицезрения трупов, сатанинская радость вместо горя, вместо плача...

Никто никому не нужен,
никто никому не важен.
Каждого бьёт каждый —
мы умираем дважды.¹

Это вторая смерть, вечная, которая наступает прежде первой — смерть души.

«Додумались уже до того, что по пабликам выкладывают фото мёртвых бойцов 79-й бригады — пишут, что это сепаратисты и даже российские бойцы. Нравится, лайкают, ржут, оскорбляют мёртвых, „собакам собачья смерть“ пишут. Даже разоблачать не буду, мерзость и ТУПОСТЬ...», — возмущается Анатолий Шарий, украинский журналист и политический беженец (живёт в Европе), разоблачитель бесконечных фальшивок украинских СМИ.

Жил да был маленький дракон. И как у всякого дракона, были у него и мама и папа и даже старший брат. И был он очень-очень рассеянным и неуклюжим, и за это его все дразнили. Но эта история вовсе не о том. Просто однажды дракоша нашёл свой один-единственный, тот самый цветок. И вот тогда-то его маленькая История и началась. Кто сказал, что драконам нужны сокровища? Нет, драконы любят вовсе не сокровища, а цветы. Красивые и не очень, но обязательно цветущие. И у каждого из них есть его собственные цветы. Драконы хранят их в драгоценных сосудах и ухаживают за ними, как за своими детьми. Они гордо показывают свои цветы при встречах. И наш маленький дракоша был вовсе не исключением. Он тоже любил цветы. Но в отличие от своих собратьев, он не хотел собирать много красивых цветов и хвалиться коллекцией.