Новороссия

«...Эх, малыш! Как же много на единицу добра чёрной ненависти
в тротиловом эквиваленте!»

Памяти Детей Донбасса посвящается.

Они все согласились нас убивать. Все. Кто согласился. Прожить вместе целую жизнь и вдруг написать на двери соседа — д о с т о и н   с м е р т и! Никак не могу вместить в себя эту добровольную разрешённость. Говорят, для того, чтобы понять мотив преступления надо думать, как преступник. Не могу думать, как преступник, не получается. Чего-то у меня либо в избытке, либо в недостатке. А у них получилось! Сначала думали-думали, а потом-получилось! Настолько удачно, что многие из них стали не только думать, но и преступать. По всем диагоналям Донбасса они написали гордое и непререкаемое — Д О С Т О Й Н Ы... Так вот в чём, оказывается, сакральный смысл «Революции достоинства!»

Отбрасываю мироощущения годовалой давности и начинаю движение мысли в неоспоримой данности. Просыпаясь среди ночи, уже не слышу назойливо — жуткое «Не может быть!» Эхом по душе, словно волной от беззвучного холостого выстрела прокатывается другое чужое и безнадёжное: «...не может быть... иначе» Привык к соседству ужаса? Нет. Обрастаю новой кожей. Душа обрастает новой кожей.

Киевские умники говорят, что украинцы выкопали чёрное море... Нет. Они выкопали чёрное горе. Они достали его из преисподней и выпустили оттуда псов ада на мою землю.

С кем говорит оглохшая страна,
которая сама себя не слышит?
Неужто, правда, только сатана
с ней говорит и ею движет?
Плоды страды —
лишь ненависть и смерть.
Одумайся, болящая, опомнись!
Сердец оглохших пагубная твердь
стучится в мир как дьявола наёмник.
Дорога в смерть!
А раньше в жизнь была...
Заблудшая, ослепшая страна,
опомнись!

Отрекаясь от древа, от корня,
и, бросаясь в объятья обмана,
ты лишилась защиты «горней»
за щепоть европейской «манны».
Только верю: очнёшься Утром,
поборов дурноту послевкусья,
станешь Новою, станешь мудрой,
но останешься Киевской Русью.

1
Перед горем таким прогнутся
И стальные хвосты мостов,
Не прогнать, не вытравить ртутью
Тех, кто шли на людей - по сто,
Сотней ястребов рыли бездны
Клювом острым, а нынче мрак
Перекрыл мириады звездных
Отражений, страна – барак!
Для кого-то как ветер свежий,
Для иных, что предсмертный вой,
Наступает на время нежить,
Собирая волков конвой.

Вербы рыдают над водами в тихом укоре,
В этих холмах я пытаюсь найти Святогорье –
Как же похож этой речки поток на Донец.
Но не хватает мне ветра в беззвучном просторе,
Мне не хватает биенья донбасских сердец…

Край мой родной, я душою с тобой непрестанно
Там, где твои терриконы – наследье титанов,
Вместе с курганами тайны столетий хранят,
Там, где вся степь стала чёрною огненной раной,
Там, где твои города превращаются в ад.

Душа, как губка: впитана печаль
и досуха отжата – нету слёз.
Нет больше сил ни плакать, ни кричать,
а только выть: «Ну, где же ты, Христос?!»,
при этом, зная: рядом, рядом Он!
И там, где разом – церковь, и погост,
и поле битвы; где колотит в гонг
беда – и там страдающий Христос.

Я не думал, что Харьков мой будет
Для нацистов надёжный оплот.
И взрастят здесь потомков Иуды,
Предающих донбасский народ!

Я не думал, что смертью стальною
Наши танки пойдут на восток,
Чтоб топтать вместе с чёрной ордою
Новороссии хрупкий росток!

Я не думал, что братья по вере
Разделения жаждут с Москвой,
Чтоб сойти на раскольничий берег,
Потеряв благодатный покой!
 

У него будет чёрное,
У тебя будет белое.
У меня - простой крест.
В землю ляжем мы зёрнами.
Ты поверь, мы не первые.
Из нас вырастет лес.

Сквозь листов шевеление,
Вдруг почудится пение
Проходящему в нём.
Смерть для лучших - Успение.
Примири своё зрение
С послезавтрашним днём.

22. 06. 14
 

Запечатай, Господи, Твой сад
От нападок злобы поднебесной.
Жизнь земная – путь из ада в ад,
Вдалеке от гавани чудесной.

Запечатай так, чтобы горел
Благодарной радости огонь.
Чтобы свет сквозь тернии летел,
Чтобы сердце прозревало соль.

Вместо голоса — рык звериный:
это разве ты, Украина?
Обезумела, осатанела —
ты ж не в ад, в Европу хотела?
Морды дикие — вместо лиц:
озверение без границ.

Живой рекой истерзанный народ
Вольётся горем в глубину столетий.

Был ясный день, но вот явился третий
И разделил на нищих и господ:

На тех, кому взамен за тайну власти
Предать велел в который раз Христа,

Отречься от любви и от Креста,
Всех добровольцев погружая в страсти.

Смертельный зов вонзил полночный тать,
И пройден путь — вот точка невозврата.

Уста полные жизни: жаждущие, устремлённые, ищущие. Им бы впиваться с нежностью в губы любимой. Им бы целовать своего малыша, растворяясь в любви к нему. Но уста эти принадлежат юноше, идущему на фронт, спешащему заслонить от беды своих любимых.

Есть в этом что-то равно страшное и прекрасное — разрывающее душу надвое. Страшное, потому что может не исполнится должное, самое важное, ради чего живут. Словно птицу на взлёте кто-то остановил, перекрыв путь в небо.

Но война не в силах прервать полёт, лишь  траектория пути нуждается в коррекции. Рискующий собой во имя спасения других — даже чужих, незнакомых и чуждых — он прокладывает путь в небо на фронтах судьбы.

                                     Погибшим детям 

Может быть мне привиделось  это все,
но мне легче, когда встаем на крыло
вместе… Слезы тихо ночью текут,
я дыханье  твое слышу рядом, тут.
Ты мне шепчешь: терпи, это все пройдет,
скоро встречу тебя у самых ворот,
как у Данте.  Сейчас я пою в раю,
свет кругом, только в самом дальнем краю
то оконце, в котором мое лицо…
Пей до дна, мы  с тобою одно кольцо!

Город стёр с лица следы нагара,
Оживают окна, этажи.
После утреннего авиаудара
Город заявляет: «Будем жить!»

Позади ракет разящих залпы
И восход в запёкшейся крови,
Но всему назло цветут катальпы,
И журчат скворцы и соловьи.

Город – пёс, зализывая раны,
Смотрит с верой в солнечный рассвет.
Словно мир прекрасен, без изъяна,
И войны, как будто вовсе нет. 

Научи меня, Господи, зло обличать,
но при этом не делая зла,
чтоб с чела удалить пра-Адама печать,
к жатве вызреть не в плевел, а в злак.

Научи меня, Господи, в правде стоять,
правотой не рубить, как мечом;
защищать своей родины каждую пядь,
но при этом не быть палачом.

Научи меня, Боже, в творенье добра
с тьмою вдруг не вступить в компромисс,
чтоб проклятье иудино — горсть серебра
мне не стало дорогою вниз.

Дорогие, мои, хорошие! Простите, что эти стихи — далеко не православная лирика. Но другое пока не пишется.

СТРАНА

Страна уже не будет той, что прежде,
Она потерям счёта не ведёт.
Расстреляны напрасные надежды,
И путь ведёт наш вниз, но не вперёд.

Какая трещина прошла по Украине
От Сана звонкого до плавного Донца.
Тревога, боль — так быстро не остынут,
И разочарованьям нет конца.

Покой и мир когда теперь вернутся?
И сам народ накаркал геноцид...
А на волне кровавой революции
Опять дорвались к власти подлецы.

Новороссия
на крови  —
храмом прорастёт.

Плодоносная,
победит
верой
твой народ.

Плачь, родимая,
досыта
поплачь.
Безутешная,
зло переиначь.

Силу выстрадай,
душу выровняй:
птицей стать пора
яснокрылою.

Стихи из цикла «Новороссия. Воскресение»

Слышны раскаты жабьих песен,
В закатной краске мало звёзд,
И тёплый вечер стал мне тесен,
Как будто счастье кто увёз.

Знать, подменили Украину,
Не узнаю родной народ:
Как будто души кто-то вынул,
Вложив в сердца вселенский лёд.

И мы живём в плену у страха,
В болоте чуждых нам идей,
И сатана готовит плаху
Под бредни чёрных главарей.
 

Мученически погибшему окормителю ополченцев Донбасса
протоиерею Павлу Жученко

Теперь я знаю,
о, теперь я знаю:
в крови ты омывалась
для любви.
На кровь святых
надежда оставалась,
и был ответ в том
верных —
на мольбы.
Святые-верные,
заступники Отчизны
и воины —
у Господа в чести.
Любовь до гроба
— это верный признак,
без подвига её
не обрести.
Любовь опять
возводят на Голгофу,
и вновь над ней
глумится негодяй,
и мученики
напрямую к Богу
идут опять,
ад претворяя в рай.
9 мая 2014

-----