Милая женщина шла по дороге.
Встретила в парке родную весну
И позабыла печаль и тревоги.
День сероглазый лучами блеснул.
Следом ручей беспризорным котёнком
Тихо бежал по асфальтной тропе.
Ели стояли в зелёных дублёнках.
Хор воробьиный восторженно пел.
Ангел смерти сказал, что я буду жить долго,
И забрал с собой мою молодую соседку.
И теперь хоть скули собакой, хоть вой волком,
Мое сердце должно петь в грудной клетке.
Я увидела все, что положено видеть,
И что не положено видеть человеку.
Душу так легко обесценить, продать, обидеть.
И ты понимаешь, отчего символом века
Не исчислю я
Орбиты серебряного прискорбия,
Где праздномыслия
Остолбенелые плоскогория —
Взвисли.
Я
Среди них
Тихо пою стих —
В недосказуемые угодия
Ваших образов: —
Ваши молитвы —
Малиновые мелодии
И —
Непобедимые ритмы!
Какие нервы у поэта?
Он — голый нерв!
Душа его одета светом:
стихий маневр.
Он междустрочьями изранен,
изгибом правд;
он странен, жалок, окаянен —
следы отрав.
Он жизнями других измучен
и красотой,
рядиться миром не обучен:
для всех чужой.
То ангелом поёт, то богом,
то саранчой
носящий Господа под тогой —
почти святой,
пока божественное слово
рождает в дар.
Поэт — нечаянная радость,
небесный жар,
Господи, я хочу книги писать хорошие.
Знаю, мне по плечу, только в Перми я брошена.
Словно пустое семечко снегом меня заметает,
Вот уже и весна пришла. Тает, на сердце тает.
Тает. На сердце оттепель. Может, еще успею,
Может, еще смогу еще, может, кого согрею
Теплыми крепкими строчками, радостными как стрелы,
Выросшими из луковиц горького злого тела,
Который раз весенние капризы
В судьбу мою стреляют невпопад.
Я знаю — этот день с оттенком сизым
Ещё преподнесёт свои сюрпризы.
Не зря, видать, сегодня снегопад.
Мы слились с ним, объятые азартом,
В каком-то заколдованном кругу,
В котором перепутаны все карты.
И снова чудаки восьмого марта
Тюльпаны покупают на бегу.
Мы с вами очень хорошо знаем, как начинается Евангелие от Иоанна: «В начале было Слово и Слово было у Бога и Слово было Бог» (Ин. 1:1). Вот в Древней Руси к слову относились именно так, потому что Иисус Христос — воплощенное Слово и, соответственно, вся древнерусская письменность, а точнее, то, что выходило из-под пера древнерусских книжников — оно называлось словесностью. И эта традиция сохранилась и уже в Новое время, то есть уже в XVIII и XIX веке. Правда в XIX веке появляется новое понятие «беллетристика», то есть уже легкое чтение. Если древнерусская словесность, несомненно, это — богооткровенные творения и их нельзя даже называть сочинениями, то произведения Нового и Новейшего времени — это, несомненно, сочинения, то есть они сочиняются, они основаны на вымысле, типизации, обобщении. Неслучайно, что и Пушкин называл себя сочинителем — тогда еще слово писатель не вошло в обиход такой обширный как сейчас, поэтому все они были сочинители. А древнерусские авторы полагали, что все, что они фиксируют на письме сакральным церковнославянским языком — это Богооткровение.
5 марта 2015 г. в Москве на 83 году жизни скончался выдающийся исследователь русской поэзии, литературовед, поэт и церковный историк Виктор Васильевич Афанасьев (монах Лазарь).
Сын красного командира-кавалериста научился читать чуть ли не раньше, чем говорить. В литературу его привела необыкновенно ранняя любовь к русской словесности. В 1942 году десятилетнего библиофила взяли на работу в букинистический магазин. Чтобы мальчика было видно из-за прилавка, ему подставляли скамейку. Директор магазина разрешал Вите брать домой и читать любые книги. «Больше этого счастья, — вспоминал Виктор Васильевич, — мне тогда не нужно было ничего…»
Не за горами Пасха, и душа
Вся в ожиданьи радостно тоскует!
Весна идёт в Россию не спеша,
А с ней надежда снова торжествует.
Морозец утром — минус двадцать три!
К обеду солнце, упиваясь властью,
Целует землю жарко, посмотри,
Как млеет та и радуется счастью!
Повсюду слёзы луж на мостовой.
Зовут весну ручьи и птичий гомон,
А запах, запах памятный какой!
Он сыростью и прелым духом полон!
Не ищу я чудес и знамений.
Зажигается верой свеча.
И молитва простая изменит
Мир, что гибнет от рук палача.
На икону смотрю не моргая,
Разливается телом тепло.
Мне ли, грешному, думать о рае,
Коль ютится в душе моей зло?!
Чехия отдаст часть своих территорий. Некоторые земли, принадлежащие Чешской республике, в скором будущем смогут перейти в состав Польши. Об этом заявил премьер-министр Чехии Богуслав Соботка. Чешские власти объяснили такое решение желанием сохранить хорошие отношения с соседом. О реакции официальных представителей Польши пока ничего не известно.
В 1958 году Польша предоставила Чехословакии 1205 гектаров земли, а назад получила только 838. Чехи, как пишут СМИ Польши, не проявили особого желания провести равнозначный обмен и предложили выплатить денежный эквивалент. Но польские власти тогда не согласились на это предложение. А вот сейчас чешские власти составили список территорий, которые будут возвращены полякам. Он будет передан польской стороне, и скоро начнется согласование текста двухстороннего соглашения по данному вопросу.
Двенадцатитомное «Собрание сочинений Георгия Петровича Федотова» (1886-1951) — известного русского историка, религиозного мыслителя, философа — было представлено 19 февраля в Доме русского зарубежья им. А. Солженицына. Инициатор издания, составитель и комментатор — историк и публицист Сергей Бычков сообщил, что это первое собрание сочинений одного из самых ярких мыслителей русского религиозного ренессанса. Работа над изданием длилась 18 лет (1996–2014, М.: Издательство «SAM & SAM»).
Г.П. Федотов — один из самых значительных и вместе с тем — незаслуженно забытых мыслителей русской религиозной мысли, считает С. Бычков. Вызывает удивление, что в двух «Историях русской философии», вышедших за рубежом (о.Василия Зеньковского и Н.О. Лосского) Г.П. Федотову места не нашлось. А между тем, «без Федотова осмыслить путь нашей страны невозможно», подчеркнул издатель. По его словам, этот мыслитель оказался необыкновенно прозорливым, а сочинения его — очень актуальными сегодня, он «читается сейчас как наш современник».
Необходимо принять законы, стимулирующие писателей творить во имя укрепления духовности и нравственности в обществе. Об этом заявил вице-спикер Госдумы, замсекретаря Генсовета «Единой России» и координатор социальной платформы партии Сергей Железняк.
«В Год литературы было бы актуально проработать на законодательном уровне вопрос предоставления социальных гарантий востребованным обществом российским литераторам, чье творчество призвано способствовать духовному и нравственному воспитанию наших граждан, особенно подрастающего поколения», — цитирует Железняка его пресс-служба.
Дорогие женщины! С наступающим праздником!
Слабая женщина с сильным характером
Шагает по жизни своим лишь фарватером
Глаза в дол опустит, когда улыбнутся
И вслед ей подскажут: Пора бы проснуться!
Ну, кто бы терпел, а она всё молчит!
Не женщина — тряпка! Не сердце — гранит!
Ну, что тут ответишь? Все ждут — разревётся.
А слабая женщина, лишь улыбнётся.
Её пожалеют, вдогонку обидят.
Она пробежит, словно зла не увидит.
Ну, что с неё взять? Он её скоро бросит!
Но слабая женщина слёз не выносит.
К девяностым годам прошлого века можно относиться по-разному, однако именно тогда многие люди стали приходить к православной вере. Пути к Богу были различными. Кто-то был крещён в детстве, но в церковь не ходил, а кого-то воспитали атеистом. И часто получалось так, что воцерковление, пропущенное в отрочестве, начиналось в зрелом возрасте. В Храмы и монастыри шли и поседевшие мужчины, и замужние женщины. С этого момента их жизнь менялась. Они, словно школьники на первом уроке, познавали счастье церковной жизни и знакомились с удивительно-красивым миром духовной литературы.
Свободно открылось творчество Ивана Шмелева, Василия Никифорова-Волгина, Бориса Зайцева… Многие с удивлением увидели, что известный баснописец Иван Андреевич Крылов писал басни с глубоким вероучительным смыслом и оды на Псалмы.
Часовая мастерская находилась на первом этаже трехэтажного дореволюционного дома — между магазином галантереи и фотоателье. Я вошел внутрь — над дверью мелодично прозвенел колокольчик. Помещение было разделено невысокой стойкой на две неравные части: приемную и собственно мастерскую, занимавшую гораздо большую площадь. Навстречу мне поднялся плотный мужчина среднего роста, с улыбчивым добродушным лицом, его лоб пересекали глубокие морщины; на вид ему было не меньше шестидесяти.
— Слушаю вас, — обратился он ко мне так, как будто только меня и дожидался.
Я поставил на стойку будильник:
— Перестал звенеть.
Мы стояли прямо у выхода в кинотеатр, держа наготове стопки Библий в мягких обложках. Фильма Мела Гибсона «Страсти Христовы» только что кончился, из зала потянулись люди. Народ выходил потрясённый, многие не скрывали слёз. Они без слов брали из наших рук книги. Неожиданно подрулила троица — парень, жующий жвачку, под ручки с ним две девицы в обтягивающих джинсах. У парня на шее красовался не маленький златой крест.
— Вот скажите, вы же не наши, не православные, так? — начал он с вызовом. — Зачем народ тянете в секту, книжонки втюхиваете?
— А вы сами — православный, да? — ни мало не смущаясь парировала я.
— Конечно, — гордо ответил юноша.
— А в церковь когда ходили последний раз? Причащались давно? Посты соблюдаете? Молитесь ежедневно?
Положу на правое плечо
Даль, пойду шагать по полю,
Солнце с трав слетает вглубь свечой,
Тут и ветры не неволят.
В поле растревожило цветы —
Ищут в лепестках надежду,
К но́чи стебли шепчутся на «ты»,
Но с росою вновь подрежут
Зелень сочную, придет рассвет
И пойдут по полю люди,
Не заметив осени примет,
А из далей вьюгой студит
Устала Родина от дрязг,
Устала слышать брань людскую.
Пора бы уж убрать всю грязь,
И болтовню прервать пустую.
Она, как МАТЬ, кормила всех,
И берегла сынов и дочек,
И со слезой несла свой грех,
Читать учила между строчек.
Всё было! Всё пережила.
Прощала всех и доверяла.
Но на коленях НИКОГДА
И ни за кем не ковыляла.
Если бы был в те дни Гидрометцентр, то в его сообщении по Средиземноморью был бы прогноз о штиле. Но пророк ступает на борт корабля, и стихия встает на дыбы. Потому что многое можно предсказать, но только не реакцию Бога на поведение тех, на кого Бог внимательно смотрит. Вот ни с того, ни с сего потемнел небосвод и ударила молния. Сотни авиарейсов вдруг отложены на неопределенное время. Мы можем привычно ругать в это время синоптиков за ошибку в прогнозе. Но быть может это новый Иона решил лететь куда-то, прочь от места, куда посылает его Господь? И вот сотни тысяч людей остались на земле, и спят, скрутившись на неудобных креслах аэропорта ради непослушного пророка пока последний не образумится. Так можно думать, если мы непросто читаем Библию, но пытаемся усвоить себе способ библейского мышления.
Голод по всей земле при Иосифе был ради того, чтобы, понуждаемые пустыми желудками, пришли в Египет за хлебом Иосифовы братья.
