Омилия

ОТКРЫТИЕ

В белом квадрате окна
вдруг птица мелькнула росчерком.
Небо было таким пустым,
Появление птицы – так внезапно,
Полёт – так скоротечен…
Ум,
созерцающий пустоту,
очнулся и понял:
окно не пусто.

НА КУХНЕ

На кухне чад.
Женщина стоит у плиты
растрёпанная,
в засаленном фартуке,
нервно реагируя на замечания
и действия домочадцев.
В короткой паузе
подходит к раскрытому окну
и… спокойно улыбается.
Спрашиваю:
- Что там?
Отвечает:
- Облака!

В ПУНКТЕ ПРОКАТА

Зашёл в пункт проката.
На стеллажах
телевизор,
пылесос,
коляска…
Спросил:
- У вас нет любви?
Ответили:
- Нет.
- А вон там, в углу?
- Вы же видите,
в каком она состоянии…

ПАЛАЧ

Эшафот – сцена.
Палач – актёр.
Испытывает ли актёр
волнение перед выходом?
Любит ли ремесло своё?
Способный,
вероятно,
чувствует
сладостное подсасывание в груди
во время акта.
бесталанный – неловкость
от недостаточно точного удара.
Дома
жена накормит, застирает фартук…
А пока усмири тело,
предай ему нужное положение,
убери с шеи слипшиеся волосы…
И спокойнее, спокойнее…

ВЗГЛЯД

В парке на скамье – женщина.
Смотрит вдаль.
Время от времени, плавной рукой,

Ложь одета по тщеславной моде,
Обитает в замках вековых,
Ей уютно при любой погоде,
Ложь не скачет на перекладных.
При свечах не бьёт земно поклоны
И трезвонит шумно всякий вздор...
Можно отвернуться от иконы,
Но пред Богом не опустишь взор...
 

Амур – величайшая река мира!..

Амур и капитан Невельской

«…Интересно, что на Сахалине дают названия селениям в честь сибирских губернаторов, смотрителей тюрем… но совершенно забывают об исследователях, как Невельской, моряк Корсаков, Бошняк… память которых, полагаю, заслуживает бОльшего уважения…»
А.П. Чехов. «Остров Сахалин»

Чехов написал эту свою книгу после поездки в 1890 году на Сахалин. Спонтанной назвать её трудно: Антон Павлович основательно готовился к путешествию, изучая труды исследователей, углубляясь в историю края – «русской Амазонии», распахнувшей для России широчайшее океанское окно в обе Америки, в Азию, Австралию…
Возможно, историческое значение Амура – величайшей реки мира (по крайней мере, величайшей для многих россиян) – потомки со временем оценят полнее. Как лишь спустя годы и столетия оценили «прорубленное» Петром Великим окно в Европу на тесной, но такой необходимой Балтике.

Поселились под кусточком,
Во дворе на нашей даче
Возле пруда, под мосточком
Ёжики. Вот, так удача!

Каждый день мы с интересом
Наблюдаем, как ежата
Норку, сделав под навесом
С малышами ждут заката.

А как солнышко заходит,
Убегают в лес гурьбою.
По ночам они всё бродят
Шумно шелестя травою.

Из-за кустиков мы видим,
Как ежата веселятся.
Дом мы их не разоряем,
И они нас не боятся!

Целый день они в работе,
Ночью тоже им не скучно.
Просто осень на подходе,
Им зимой не будет грустно.

Норку выстелят листвою,
Нанесут себе припасов.
И морозною порою,
Им не скушать всех запасов!

Хороша ежова шубка,
С ней наш ёж не пропадёт.
Не страшна ему простуда,
И не страшен даже дождь.

Он на острые иголки,
Наберёт себе еды.
Натаскает снеди в норку,
Ему хватит до весны.

Наколол на шубку яблок,
Это деткам на десерт.
А ежихе он в подарок,
Принесёт цветов букет.

Посмотрела, улыбнулась,
Как коснулась ты рукой,
В сердце нежностью проснулась
Память встреч и их покой.

Хочешь, буду я как песня,
Хочешь, стану я волной,
Не широк, да и не тесен
Этот мир для нас с тобой.

Далеко за горизонтом
Есть страна из алых роз,
От дождя укрывшись зОнтом,
Мы идем, и капли слез,

Что смешались с ливнем этим,
Прорастают, как цветы,
Может быть, мы снова встретим,
В этом круге красоты.

Нас, потерянных, тогдашних,
И воспрянув сердцем вновь,
Мы припомним встреч вчерашних
Всю наивную любовь…

Свет упал на вашу руку,
вы стояли у окна,
как всегда, играя в скуку,
как всегда, опять одна.

Сказка, дивная подруга,
что уносит мысли ввысь,
и ведет за звездным кругом,
все кричала: "улыбнись"!

Незабудка, недотрога,
чуть шептала, шелестя,
просто, ласково, не строго,
тихо-тихо, как дитя.

Свет упал на вашу руку
невесомою волной,
в вашу трепетную муку,
разве счастье быть одной?

Разве в этой вечной яви
одиночество и боль?
Ну зачем опять лукавить
и играть пустую роль?

Небеса убо достойно да веселятся, земля же да радуется, да празднует же мир, видимый же весь и невидимый: Христос бо воста, веселие вечное.
Пасхальный канон

Эта история случилась не так давно, и среди прихожан Воскресенской церкви всё еще жива грустная молва о Львиной Пасхе, да и как не помнить, когда в их храм однажды пришел не кто-либо, а сам Царь зверей.

А дело было так: в апреле месяце в славный город N приехал Московский зверинец. Вроде все хорошо — взрослым утешение, деткам радость, вот только шел Великий Пост, зверинец расположился в парке, прямо рядом с Воскресенской Церковью, и на Страстной седмице многие прихожане, проходя мимо зверинца, качали головой. Не дело народ развлекать в такое время, совсем не дело. Звери будто чувствовали свою неуместность и смущенно жались в клетках. Уж они-то, в отличии от многих людей, знали законы природы и законы Божьи.

Пирожки

Испекли мы с бабушкой
Пирожочки с макушкой.

В молочке мы мак томили,
Сахарочком припустили.

Положили в протвишок.
Кушай деда пирожок!

Песочный колобок

У Катюши есть совочек,
Есть ведёрко, в нём песочек.
Катенька возьмёт совочек,
Высыплет с ведра песочек.
Нальёт в вёдрышко водицы,
Чтоб песочек мог слепиться.
Слепит славный колобок!
Жаль катиться он не смог. 

Барабан

Бум-Бум-Бум и Бам-Бам-Бам!
Мне купли барабан!

Барабан большой, красивый!
Бью в него со всей я силы!

Пусть услышат все вокруг
Барабан мой лучший друг!

Бум-Бум-Бум и Бам-Бам-Бам!  
У меня есть барабан!

Пчёлка

Жу-Жу-Жу жужжит пчела:
- Солнцем крылья обожгла!
Мне сегодня жутко жарко,
Что же дождика нет? Жалко!

Жутко жарко во дворе,
Но бывает хуже.
Дождь пошел - и на земле,
Появились луЖЖЖи.

Богородица, лишь Ты знаешь тайну,
Но от глаз моих она не сокрыта –
Как-то раз её увидел случайно
И теперь гнездо любви в сердце свито.
Вот уже птенцы в гнезде подрастают,
Раскрывают крылья ветру навстречу.
Улыбаешься, причёска простая,
Лишь в глазах небесный отблеск заметен.
Не сказать и не поведать словами,
Груб язык и неуклюже мышленье…
И хоть вечность пролегла между нами,
Пред иконой я склоняюсь с моленьем.
Что несёт в себе чистейшее чрево,
Что скрываешь Ты под тленною плотью,
И доступно ли сие человекам?
Лишь одной Тебе доступно, выходит.
Нет в Тебе ни многословья, ни лоска,
Не гадаешь в сердце: чёт или нечет?
Ты Архангелу ответила просто:
«Се раба Господня, мне ли перечить?»
А ещё спросила Ты Гавриила:
«Как же будет, раз Я мужа не знаю?»
Мнится: Ты лицо водой окропила,
Мнится: вышла Ты из дома босая…
Вы простите меня, милые сёстры,
Вы прекрасны и лицом, и смиреньем,
Но хоть взгляды ваши кротки (и остры),
На икону я гляжу с упоеньем!
Будь же Ты вовеки благословенна,
Благодатнейшая Дева Мария!
Пусть не ровня я Тебе, несомненно,
Но со мной по Небесам ностальгия.

(литературно-биографический очерк)

Иван Евсеевич Вениаминов (1797 – 1879) – русский этнограф, естествопытатель, миссионер, около пятнадцати лет живший среди алеутов, иных племён Русской Америки (с 1824-го по 1839-й) – заслужил искреннюю любовь местного населения на поистине огромных просторах.

Один из английских путешественников невольно выразил восхищение православным подвижником (несмотря на то, что Россия и Англия конкурировали на международной арене, что в середине 19-го века привело к вооружённому противостоянию, которое завершилось на Тихом океане полным разгромом вражеской эскадры защитниками Петропавловска-Камчатского, в результате чего, не перенеся позора, застрелился адмирал Прайс), сообщив современникам, что епархия Иннокентия – самая обширная в мире. В неё входил весь север Тихого океана (громадный регион!) с Беринговым и Охотским морями, со множеством островов, а также ВСЯ Аляска, Охотское побережье, Камчатка, Чукотский полуостров и Курильские острова.

Давай с тобой пойдем в Эммаус
дорогой ровной, не спеша,
а коль нам попадется странник,
с тобой ещё замедлим шаг,
ему поведаем о Боге,
о нашей грусти, о любви,
разделим с ним нашу тревогу
на этом маленьком пути.
Мы приведем его в селенье,
напоим ключевой водой.
Ты помнишь, молвил в свое время
Господь в своей жизни земной,
кто даст глоток кому из малых,
с тем Он прибудет, помнишь, брат?
Такой родной мне стал тот странник,
с ним разделить трапезу рад.
И он пускай благословляет хлебы,
как самый главный гость.
Пришли с тобою мы в Эммаус,
не ведая, что близ - Христос.

В одном селе острова Кадьяк мне подарили сувенир. Пепельницу. Белую, глянцевую, фарфоровою, ничего особенного. Только в серединке её голубой рисунок . Вглядываюсь – а то сам преподобный Герман с детишками алеутами изображен!
От подарка я не отказалась. Пускай лучше у меня святой поживет на этой пепельнице, а то, кто знает, где еще очутится. Взяла я подарок и убрала к себе в шкафчик. До поры до времени.

Пепельница в шкафчике лежала, лежала, пылью немножечко, да простит меня святой, покрывалась. А в один денек –пепельница из шкафчика перекочевала в чемоданчик, чемоданчик был погружен в самолет, а самолет прилетел в Бразилию. И оказалась наша пепельница в теплых краях.

Как так?

А вот как! Сейчас Вам расскажу.

Жил в Бразилии один монаше, о. Педро его звали. Всем хорош – дисциплиной, порядком, огромной любовью к Богу и заботой о ближних. Вот только была у о. Педро одна слабость – курил он табак. И никак не мог избавиться от этой злой привычки. Навертит сигар и курит-курит, одна-за-одной. Нехорошая привычка. Особливо плохая для христианина и монаха. Очень сокрушался о. Педро, но сделать ничего с собой не мог.