БАЛЛАДА
Мы уже уезжали множество раз, но этот раз — последний.
Прощайте, кому мы дороги! поезд не ждет, простимся на ходу.
Эту сцену мы повторяли множество раз, но этот раз — последний.
а, вы думали: мне не уйти? Смотрите же: иду.
Мать, прощай! Что ты плачешь, как тот, у кого еще есть надежда или сомненье?
То, что не может быть иначе, слезы не стоит, не стоит слезы из наших глаз.
Или вы забыли, что я — тень и уйду, как тень, вы сами, тени и виденья?
Мы никогда не увидим вас.
* * *
Бывают дни: душа моя пуста,
народ ушел. И в тихом Божьем храме
клубится ангел, возводя кругами
благоуханье, чтобы в фимиаме
взошла сияющая нищета.
* * *
Ты знаешь ли святых твоих, Господь?
И в тесных кельях, где они трудились,
им слышно было, как томится плоть.
Они ушли и в землю возвратились.
И каждый жег свой свет и выдыхал
свой нищий воздух в избранной могиле.
Кончался возраст. Облик исчезал.
Как дом без окон, эти души жили.
Их смерть прошла и обратилась в прах.
Они читали редко: на листах
все было так, словно мороз на книги
дохнул, и, как на их костях вериги,
значения повисли на словах.
Юноша, обдумывай житьё,
Озаряй его небесным светом,
Ведь не за горами и жнивьё ─
Лишь за кажущимся долгим летом.
В небо вознесётся не герой,
Созданный софитами за рампой…
Юность освещается зарёй,
Старость же ─ скупой настольной лампой.
Постучал в моё окошко голубок,
Он устал от дальних странствий и дорог.
Повредил, бедняжка, крылышко в пути,
Постараюсь птичку сизую спасти.
Поживет пока пусть с нами голубок,
Наберётся сил, ведь путь его далек.
Хорошо подлечим крылышко ему,
А потом отпустим к дому своему.
Провожу и буду у окна стоять,
Полетает он, вернется к нам опять.
Постучит однажды клювиком в окно,
Знает, ждём его к себе уже давно.
А
*
Ананас красивый, сладкий -
Даже лучше шоколадки!
*
Абрикос лежал на пляже,
Загорал и грел бока.
Он и не заметил даже -
Получилась курага!
*
Аптека - важный магазин,
Лекарства продаёт.
Аптекарь нужный витамин
На полочке найдет.
Как-то летом в Москве я искала дорогу к Донскому монастырю, и заблудилась в переулках-перепонках. Увидела молодую женщину с коляской, — уж она-то наверняка должна знать! — а оказалось, что она тоже киевлянка. Лена, так звали мою спутницу, согласилась меня проводить.
Мы разговорились, я рассказала, как когда-то мне приснился Патриарх Тихон, он благословил меня во сне, спросил о моей подруге, тоже Лене: «Как там Лена? Лечит людей? Ну, пусть лечит!», и после такого необычайного благословения и мои, и подружкины дела пошли буквально как по маслу.
А Лена-киевлянка прокомментировала мою историю так:
— У каждого из нас перед глазами как будто решётка. Бывает, что из-за неё ничего не видно. Но стоит только немножко изменить направление взгляда, и решётка рассыпается. Даже посмотреть в сторону монастыря, или пойти в его сторону, — и перед глазами открывается свободное пространство. Один взгляд — и решётки нет.
Шприцы, ингаляции, травы
И терапевтический смех…
Здоровье не ради забавы –
Оно не для всех, не для всех.
Зашкаливает на персоне,
Точнее, на плоти её.
Вот средства от стрессов, бессонниц,
Стерильны еда и бельё…
«Что жалкие нам геморрои?
С запорами славна борьба!
Здоровые наши устои,
Малахова наша судьба!..
В эпоху несчётных болезней
Нам некогда, бедствуя, ныть.
Что может быть клизмы полезней?
Чем можно трусцу заменить?»
О, клин, выбиваемый клином!..
Боюсь только – скудно жнивьё,
И Жизнь проследует мимо
Борцов за здоровье своё.
…Проверка завершилась неудачно. Как выяснилось, с производственной безопасностью на заводе ─ конь не валялся; пришлось инспектору Бульдозерову сочинять пренеприятнейшее строгое предписание, чего он делать не любил. Домой возвращался вечером ─ злой, недовольный, с чувством чего-то несделанного. А тут это видение ─ почти брюлловская картина «Девушка, собирающая виноград»: женщина ─ кровь с молоком, правда, не у виноградной лозы, а в освещенном окне соседнего дома. Она задвигала штору перед сном, еще не успев облачиться в ночную рубашку, но уже сняв с себя все остальное.
Едва переступив порог своей холостяцкой квартиры, инспектор Бульдозеров забыл о треволнениях тяжелого, нервного дня, и потянуло его на… поэзию. Писать стихи оказалось более приятным занятием, нежели вымучивать предписание.
После знакомства драконами я всё время пыталась рассмотреть его в обычном облике Высекательницы. Она больше никогда не показывалась мне драконом, но я ни разу с тех пор не забыла о его существовании. Я хорошо помнила, что сама отчасти — дракон, и какова его часть во мне — неведомо. Но я поняла, что дружить драконами совсем несложно — большинство людей только так и дружит. Просто преодолеть своих драконов, если они не подружились, умеют очень немногие люди. Потому и сказала Высекательница, что дружба драконами — самое трудное испытание.
Собственно, на тот момент оно и было для меня самым сложным. Но, когда я попала в Галерею Высекательницы и едва не потерялась в ней, я узнала, что бывают задачи посложнее.
В Киеве, на Подоле, 15 мая 1891 года родился Мастер. Так Михаила Булгакова стали называть за «Мастера и Маргариту», но дату, когда родилось мастерство в Булгакове, не назовут даже булгаковеды. Он исколесил пол-России, голодал и пировал, увлекался мистикой и морфием. Говорил: «Главное — не терять достоинства». Но что бы ни делал — он хотел, чтобы его читали. И пусть говорят, что читают сейчас мало, но в Киевском музее писателя — очередь на два месяца вперед. Булгаков был бы этому рад.
В доме Булгаковых было семеро детей: три мальчика (Михаил, Ваня и Коля) и четыре девочки (Вера, Варя, Надя и Леля). Жили весело, но работали много. Будущий писатель даже создал стихотворение: «Утро. Мама в спальне дремлет. Солнце красное взойдет, мама встанет и тотчас же всем работу раздает…» «Моя обязанность была заниматься до обеда с младшими братьями, — писала в воспоминаниях Надежда. — А обязанность братьев была сначала помогать отцу в расчистке дорожек, а затем убирать мусор с участка (на даче в Буче под Киевом. — Авт.)».
На становление мировоззрения Потехина в пору московской жизни оказал редактор «Москвитянина» М.П. Погодин. Много лет спустя он напишет о том, какую роль в его судьбе сыграл «друг Пушкина и Гоголя». Этот факт наставничества Погодина находит отражение в переписке его и Потехина. Письма А.Потехина, адресованные М. Погодину, богаты и разнообразны по содержанию. В них открываются малоизвестные страницы его жизни, прослеживается путь становления писателя, поиски своей темы, героев. Обнаруживается возникновение замыслов повестей, романов, драм и окончательное их воплощение, перипетии цензурной судьбы его произведений. Письма эти помогают понять своеобразие миросозерцания писателя, особенности его таланта. Из писем видно то характерное, что относится к творческой индивидуальности Потехина, а также и то, что определяет лицо целого литературного поколения «пятидесятников» (выражение П.Боборыкина).
От храма устремился к небу крест,
Обласканный седыми облаками,
И благовест разносится окрест
Молитвами, как Божьими стихами.
А в сердце неземная благодать
Рождается из бренного земного...
Недаром Бог сподобился создать
Красоты, превышающие слово...
1
Спаситель наш зовёт идти
С собой ─ навстречу вечной сути,
А мы сбиваемся с пути,
Чтоб оказаться на распутье.
2
Распутье промыслил Бог ─
К погибели, к вознесению:
К погибели сто дорог,
И только одна ─ к спасению!
3
Хочешь жить ─ умей вертеться,
Удостоишься хвалы…
Значит, если вспомнить детство,
Нам учиться у юлы?..
Анну положили в терапевтическое отделение больницы, можно сказать, по ошибке. Ей давно уже было плохо: кашляла, худела, от любой работы обливалась потом. Но крепилась. Не любила она врачей, всю жизнь не любила. Считала, что мало от них толку. Заставят по кабинетам ходить, анализы сдавать. Потом кучу лекарств выпишут. А лекарства эти, всем известно, одно лечат, другое калечат. Лучше уж травки попить. Да и дом на мужа-пропойцу оставить боязно. Вмиг спустит все, что столько лет наживала. Или дружков своих приведет, а те обворуют. Нет, дома лучше. Дома и стены лечат.
Не шумят сейчас деревья,
Ветерок устал, уснул.
Тишине открою дверь я,
Сладко наш малыш зевнул.
Не стучит по окнам дождик,
Солнце спряталось давно.
Сон раскрыл свой дивный зонтик,
И на улице темно.
Спит наш маленький комочек,
Нежно ротик приоткрыв.
Улыбнётся, забормочет…
Отойду, его укрыв.
Крепко спи моя кровинка,
Сладких снов тебе родной.
Нашей жизни половинка,
Радость с чистою душой.
Двери накрепко закрою,
Непогоду не пущу.
Буду я всегда с тобою.
Баю, баюшки, баю…
Фотографии к рассказу "Тайна владыки Петра" монахини Евфимии Пащенко.
***
В сне земном мы тени, тени…
Жизнь — игра теней,
Ряд далеких отражений
Вечно светлых дней.
Но сливаются уж тени,
Прежние черты
Прежних ярких сновидений
Не узнаешь ты.
Серый сумрак предрассветный
Землю всю одел;
Сердцем вещим уж приветный
Трепет овладел.
Голос вещий не обманет.
Верь, проходит тень, —
Не скорби же: скоро встанет
Новый вечный день.
9 июня 1875
СТАТЬЯ ПЕРВАЯ
Предварительные замечания
Обыкновенно смысл половой любви полагается в размножении рода, которому она служит средством. Я считаю этот взгляд неверным — не на основании только каких-нибудь идеальных соображений, а, прежде всего, на основании естественно-исторических фактов. Что размножение живых существ может обходиться без половой любви, это ясно уже из того, что оно обходится без самого разделения на полы. Значительная часть организмов как растительного, так и животного царства размножается бесполым образом — делением, почкованием, спорами, прививкой. Правда, высшие формы обоих органических царств размножаются, половым способом. Но, во-первых, размножающиеся таким образом организмы, как растительные, так отчасти и животные, могут также размножаться и бесполым образом (прививка у растений, партеногенезис у высших насекомых), а, во-вторых, оставляя это в стороне и принимая, как общее правило, что высшие организмы размножаются при посредстве полового соединения, мы должны заключить, что этот половой фактор связан не с размножением вообще (которое может происходить и помимо этого), а с размножением высших организмов. Следовательно, смысл половой дифференциации (и половой любви) следует искать никак не в идее родовой жизни и ее размножения, а лишь в идее высшего организма.
Год назад, на Светлой седмице, я гостила в Т., у известного тамошнего краеведа В.И. Д-ва. Его квартиру на втором этаже старого деревянного дома вполне можно было бы назвать «церковно-археологическим кабинетом», где на правах хозяйки обреталась старина. В красном углу висел список с редкого и необычного по виду местночтимого образа Казанской Божией Матери, перед которым горела лампадка, украшенная по бокам головками херувимов. Под иконой красовался подзор из парчи с потускневшей от времени золотой вышивкой — работа безвестных сестер давно разрушенного Т-ского Вознесенского девичьего монастыря. А с фотографии на стене смотрела на нас последняя игумения этой обители, сгинувшая в Гулаге… На полках громоздились книги с кожаными корешками, а также альбомы и папки с чудом уцелевшими документами минувших времен. Все эти свидетели и свидетельства давнего и недавнего прошлого нашли приют в квартире В.И., который охотно рассказывал о людях и событиях, с которыми они были связаны. Причем, надо сказать, что он был очень ярким и увлекательным рассказчиком, у которого всегда находилось для меня что-нибудь новенькое.
Так случилось и на сей раз, когда В.И. извлек с полки папку, где лежало несколько изрядно помятых и загрязненных листков, вырванных из школьной тетрадки в косую линейку и исписанных выцветшими от времени и расплывшимися чернилами. По его словам, он обнаружил их случайно, в мусорной куче на месте снесенного старого дома. По некоторым сведениям, содержавшимся в записях, В.И. приблизительно датировал их концом шестидесятых годов. С первых же строк я поняла, что с ними стоит ознакомить и вас. Поэтому, с разрешения В.И., ниже я привожу их текст почти целиком.
Мои возлюбленные бабушки,
Две – Анна и Екатерина.
Нет, не пекли вы мне оладышки,
На то была своя причина –
К постелям, к костылям привязаны,
Вы печь блины не мастерицы,
О, одинаковые, разные
Мои страдалицы-сестрицы!..
Куда до вас невестам искренним,
Столь озабоченным судьбою?
Не совершенны вы, но Истины
Не заслоняете собою.
Я недостоин вас, красавицы, –
Вы снова фору мне даёте:
Мне только начинают нравиться
Пути, а вы по ним идёте.
Вы хороши, вы любо-дороги
Мне – жениху, но – огорченье:
Скрутили вас болезни-вороги,
И смерть за вами ходит тенью.
А впрочем, радостны и ласковы,
И не капризны, не жеманны,
За косметическими масками
Не прячетесь, и всё ж желанны.
Вы для кого-то возмутительны,
И платьица – не по сезону.
Ко мне, как к сыну снисходительны,
Индифферентны, как к чужому.
То энергичны, то рассеяны…
Стихи, сонаты и рулады
Не посвящали вам есенины.
Пускай, зато вы Богу рады.
И восседаете, как павы!..
