Омилия

 Я желала быть вольною птицей,
Разрезая крылом высоту,
Чтоб небесного чистого ситца
Претворять невесомость в мечту.

Я желала быть звонкой капелью,
В час весенний сверкать от лучей,
Или птичьей предутренней трелью
Затеряться в мерцанье свечей.

Я желала быть легкой волною,
В тихой песне слагая любовь,
Чтоб над этою грешной землею
Звезды вечные таяли вновь.

Я желала смеяться и плакать
От простых непридуманных слов,
Боже, Господи, дай же мне знака
Мимолетности бренных оков…
 

Я ещё от Тебя далеко…
Пыль земную, как счастье, глотаю.
Вкуса Истины вечной не знаю –
Потому и в пути нелегко.

Из бесед, пересказов и книг
О Тебе я сложил представленье.
Только сердцем, рождая сомненья,
По-сыновьи к Тебе не приник.

Плоть лишила горенья мой дух,
Убаюкав мирскою отрадой,
Усыпив сладкозвучной наградой
Падкий разум и зренье, и слух.

Мой Господь, не оставь – воззови,
Из коварного вызволи плена.
Сокруши теплохладности стены
Всепрощающим гласом Любви.

14.05.2010 г.
 

Минисказка для самых маленьких

На красиво накрытом обеденном столе поспорили столовые приборы: ложка, нож и вилка.
  - Я самая необходимая на кухне, - воскликнула столовая ложка, - без меня не получится попробовать вкусного супа! 
 - Нет, я самый необходимый, - возмутился острый ножик, - только я могу  разрезать  мясо и котлетку! 
- Без меня не обойтись - обиженно сказала вилка, - я самая необходимая, потому что без меня придётся вам кушать руками! Фи! Как это некрасиво и неаккуратно!
Но тут подошёл к столу бабушкин внук и сказал:
  - Что вы спорите? Самая необходимая  - это моя бабушка! 
  - Она научила меня правильно пользоваться вами. А когда ешь аккуратно, то еда ещё вкусней кажется.

 Отражается в озере облако.

Наши души видны

                        в нашем облике.

Разъезжаемся или встречаемся:

горем, радостью ли - отражаемся.

Мы пропитаны музыкой времени

от подошвы до самого темени,

но сквозь разные наши наречия,

всё ж,

стремимся друг к дргу

                                доверчиво.

Отражаемся в детях, в стремлениях,

в наших песнях, и в настроениях...

Шелестят травы, тихо качаются,

день в соцветиях

                       отражается.

Отражается луч в лунном круге,

а Творец и творенье -

                                друг в друге.

30 ноября 2005 г.

Как дела твои «бродяга» -
Яркий современник мой?
Чем живешь ты бедолага?
Где твой идеал и в чем покой?

Власть, богатство и карьеру
Ты вознес на пьедестал
Преходящую химеру
Больше Бога чтить ты стал!

Занят ты своим лишь «эго»,
Заповеди все поправ
Ты «растопчешь» человека,
Если будет он не прав!

У тебя одна лишь правда,
Та, что выгодна тебе
Если сильно что-то надо,
Ты готов служить и Тьме!

Но, однажды час настанет
Ты окончишь дни свои.
С чем тогда душа предстанет
Перед ликом Судии?

То, что ты копил годами
В чем ты счастье находил
Не поставишь в оправданье
Для Него всё это «дым»!

Ты с дипломом красным кончил
Всем известный «универ»?
Денег много заработал?
Ты великий инженер?

Только мало будет проку
Если к цели ты стремясь
Позабыл дорогу к Богу
Воздаянья не боясь!

Ты заботился о теле,
О душе забыв совсем,

Глава вторая
Как малютка Тортоед познакомился сразу со всеми птицами

Фирменный торт «Берлога» делается так: берутся мед, лесные орехи и немного утренней росы. Затем всё это тщательно перемешивается и раскатывается несколько лепёшек. Отдельно нужно взбить крем из свежих ягод с добавлением цветочного нектара. После этого лепешки следует смазать кремом и положить друг на друга, чтобы они хорошенько пропитались, а в углубление положить горсть очищенных орехов. И под конец из самых спелых и крупных ягод аккуратно выложить фирменное название торта.

Торт «Берлога» лучше всего съедать сразу на завтрак, чтобы он не зачерствел на полуденном солнце.

Малютка Тортоед всю ночь не смыкал глаз, чтобы не проспать время сбора утренней росы. А когда торт был готов, забрался на свой пенёк и буквально свалился с лапок от усталости.

Проснулся он странного чувства, будто на него в упор кто-то смотрит. Малютка Тортоед открыл глаза и увидел прямо перед собой укоризненную морду Медведя.

Минисказка для самых маленьких                                      
      Однажды летом на даче, одна девочка в пёстром платьице, бегала вокруг клумб и ловила разноцветных бабочек с яркими бархатными крылышками. Сядет бабочка на цветок, а девочка накроет её своим сачком, потом аккуратно переложит в баночку с дырочками в крышке. Поймает ещё одну и также закроет её, только в другую баночку. Бьются бабочки о стеклянные стенки банок, вылететь не могут, а девочка смотрит на них, любуется их красотой. Рада от того, что много бабочек она поймала, да все рисунки на их крылышках разные, неповторимые.

       За окнами больничного храма падал пушистый снег и так призывно стучался в стекла, что уставшему за день батюшке захотелось поскорей выйти на улицу и окунуться в эту белую мглу.
Он снял облачение, приложился к Престолу и, набросив куртку, направился к выходу. Но, не успев сделать и нескольких шагов, остановился. В храм быстро вошла, почти вбежала женщина и, обратившись к дежурной, спросила, есть ли священник. «Да»,- успокаивая ее ласковым взглядом, ответила Пелагея.
        «Я слушаю Вас», - тихо произнес подошедший батюшка. «У меня сын в ожоговом отделении. Он хочет исповедоваться и причаститься», - не успев отдышаться, стала сбивчиво объяснять женщина. «Как Ваше святое имя?» - поинтересовался священник. - «Наталия», - уже начав успокаиваться, произнесла она. - «А к Вам, как обращаться?» - «Отец Петр», - дружелюбно ответил батюшка.

Минисказка для самых маленьких

     В уголочке на кухне поспорили как-то веник, швабра и совок.
     - В доме нет никого чистоплотней меня и моей тряпки! - выпрямилась во весь свой рост швабра, - я и пол вымою, и тряпкой под шкаф залезу. Я - самая чистоплотная!
     - Вот уж нет! - распушился веник, - если и есть, кто больше всех в доме чистоту любит, то это я! Я и с половиков вымету и сор подмету!
     - Спорьте, спорьте! - ухмылялся совок, - я-то знаю, что я самый чистоплотный. На себе я мусор собираю и до мусорного ведра доношу, ни крошечки не просыплю! Ах, сколько мусора я вынес на себе!
Услышал этот спор дедушка и сказал:
     - Без вас, конечно тяжело! Но самая чистоплотная - наша внученька! Она и подметёт, и полы вымоет, и мусор на совок соберёт. Кто не ленится вас в руки брать часто, да убирать чисто, тот самый чистоплотный!   

На дворе уже ночь. Вот только к Теме, а по-взрослому, Артему, сон все никак не приходит. Оно и понятно: ночь-то ночь, да на улице так светло, что даже лампочку включать не надо: все видно, как днем. И цветущие герани на окнах, и старинную мебель в бабушкиной комнате, в том числе стеклянный шкаф под названием «горка», в котором тускло поблескивают посуда, фарфоровые статуэтки, хрустальные бокалы и салатницы. Видно и зеленую лампадку, что горит в углу перед иконами. Икон три: Христос-Спаситель, Божия Матерь Казанская, и еще одна, какой Тема прежде никогда не видел. На ней на золотистом фоне нарисована белая церковь, стоящая среди зеленых елочек. Двухэтажная, с зеленой крышей и высокой колокольней. Справа от нее – седобородый старик в красных одеждах, похожих на те, что носят священники, держит в руках книгу в зеленом переплете с нарисованным на ней Крестом.

Сказка о дружбе

Глава первая
Как малютка Тортоед появился в лесу

В том-то и дело, что никто не знает, как он здесь появился.
Малютка Тортоед сидел на пеньке и с удивлением оглядывался по сторонам.
Первым его заметил Заяц. Он выглянул из-за кустов, растопырив похожие на антенны уши, и быстро куда-то исчез.
Вскоре один за другим из чащи стали выходить лесные звери. Как в театре, они молча занимали места вокруг пенька, на котором сидел незнакомец. Даже если бы малютка захотел, теперь он при всем желании не смог бы никуда убежать.

Душа ждала полёта, тёплых чувств.

Предчувствие витало надо мною.

Ещё совсем немного - и взлечу

               над этой повседневной суетою.

Ещё немного - и смогу вздохнуть

всей грудью,

                навсегда прощаясь с грустью;

обрящу предназначенный мне путь,

наполнив душу

                   нежным светлым чувством.

Из той реки, которая несёт

в безоблачно-бездонное  пространство,

где жизнь без истин невозможна...

Ясно!

      как озаренье вдохновенья взлёт.

И я, как в сад, войду в прохладу Неба,

душой сливаясь с пеньем синих птиц,

и, став одной из них, вкусив Вина и Хлеба,

вернусь в стихи,

                      чтоб этим Небом жить.

Сквозь сонм ушедших многолетий
Младенец землю обнимал,
И звезды пламенем соцветий
Он, как букет, с небес ронял.

В пустынный мир вошел Он тихо,
Под сушь ветров, летящих ввысь,
Лишь птиц, кружащих в небе, крики,
За горизонт легко неслись.

Он рос в любви, заботой нежной,
Был от Рожденья окружен,
и Духом чистым и безбрежным
от всех падений огражден.

И часто к небу возносилась
Душа Христа о нас моля,
Судьба Великая вершилась,
О как ждала Его земля!

И грешным дал Он искупленье,
Свободу миру подарил,
Он навсегда Своим Рожденьем
Дрогу в Небо озарил.
 

На самой вершине высокой-превысокой горы, выше которой и в воображении нельзя ничего представить, цветет сад. От его благоухания закружилась бы голова у любого человека, он даже умер бы, если б только мог попасть в этот сад прежде времени. Постоянно живут в нём только райские птицы, которые хранят здесь свои райские песни. Потому что это — Сад Песен.

Если услышит человек в сердце своём чарующую песню из дивного сада, то уже не может жить по-прежнему. Наоборот, он забывает обо всём на свете ради нескольких строк, зацепившихся за край одежды его воспоминания, и потом пытается вспомнить всю песню во чтобы-то ни стало — так она прекрасна. Но вспомнить ее можно лишь побывав в Саду Песен. А чтобы в него попасть, надо очень сильно захотеть спеть свою песню — другого пути нет.

Заглянуть бы за горизонт. Что там? Давно не видела я завораживающую линию, связывающую небо и землю. Или всё-таки разделяющую?

Хочется тишины. Но вместо нее повсюду только шум: грязный, бессмысленный, наглый. Я заглушаю его музыкой. Все же шум гармоничный предпочтительнее для жизни. Порой он даже лечит...

А еще есть шум внутри. Он тоже лишает покоя, но как же я дорожу им. Да и не шум это вовсе, а мно-го-го-ло-сье. Десятки, сотни голосов, представляющих ту или иную еще не спетую мной песню, но которую, верю, предстоит спеть. И не галдят они - просто высказывают себя, чтобы я услышала их.

Всё равно от этого многоголосья трещит голова. Я подобна паровому котлу: во мне кипит мысль, и надо спустить пар. Я должна работать, чтобы вылечить голову, только сил мало.

Нет, я, конечно, могла бы прогнать эти голоса, но разве сошла я с ума настолько, чтобы гнать свои песни?

Жить — прекрасно! И как жаль тратить себя не на созидание, а на преодоление всякого рода мусора и грязи. Чувствую себя засорившимся фильтром. А грязь всё прибывает и прибывает, словно специально, чтобы помешать мне петь...