Миф

Давайте поговорим о волшебных сказках, хотя я прекрасно понимаю, что это безрассудное предприятие. Страна Чудес — опасный край, неосторожных там ждут ямы — западни, а чересчур дерзких — темницы. Себя я могу причислить к чересчур дерзким, ибо хотя люблю волшебные сказки с тех пор, как научился читать, и много думал о них, я не изучал их на профессиональном уровне. Я всего лишь путешественник, исследователь страны (или нарушитель ее границ), преисполненный удивления, но не обладающий точными сведениями.

Область Волшебного — широка, глубока и высока; её заполняет и населяет масса всякой всячины: там обитают всевозможные звери и птицы; там безбрежные моря и несчетные звезды; там чарующая красота и рядом гибель; радость и горе там остры, как клинки. Тот, кто бродил по Стране Фантазии, вероятно, может считать себя счастливым; но если он пытается рассказать о том, что видел, само богатство впечатлений привычность их связывают ему язык. А когда он находится там, вопросы задавать опасно, ибо ворота могут захлопнуться, а ключи пропадут.

Материал для писателей сказочников — скучно служебный

Интересно жить в местах, которые являются центром сказочной звезды. В местах, где и выдумывать не надо. Только рассматривай. Увидь, услышь, пойми и опиши, поделись открывшейся тайной. В местах из которых так и тянутся золотые лучики — сказки.

Первый лучик — Танаис-античный город под Ростовом, переполненный легендами и образами эллинов и римлян. Им тут на каждом шагу чудились скачущие кентавры, амазонки. Из реки поднимались змеиные головы.

Второй лучик-то, о чём и тысячи ночей не хватит рассказывать. Тана-Азак — Азов-город на Шелковом пути. Город с тремя именами и захватывающей историей. Здесь опоясывались булатными клинками из Дамаска и 100 метров газовой ткани из Индии укладывали в грецкий орех. И больше ореха были жемчуга, алмазы и изумруды привозимые сюда из Персии, Цейлона и Индии.

Когда я сравниваю богов с мечтами или сновидениями, я не хочу сказать, что сны не могут сбываться. Когда я сравниваю их с рассказами о путешествиях, я не хочу сказать, что в таких рассказах нет правды или хотя бы правдоподобия. Скорее всего, они похожи на то, что путешественник рассказывает самому себе.

В наши дни почему-то совершенно забыли, что миф — плод воображения и потому — произведение искусства. Надо быть поэтом, чтобы создать его, и надо быть поэтом, чтобы его критиковать. В мире больше поэтов, чем непоэтов, — иначе народ не создал бы легенд, но мне никто не объяснил, почему только малочисленному непоэтическому меньшинству разрешается исследовать творения народа.