Религия

Сотворённый Богом мир был хорош. Нынешний — нет, ему предстоит погибнуть, и причина нехорошести этого мира — грехопадение людей. Мир не сам по себе зол, он по нашей злобе стал таким. Следовательно, чем больше в этом мире будет действительно хороших людей, тем лучше будет и мир. Он, конечно, всё равно обречён, но от нас зависит как быстро несовершенный мир превратится в совершенный ад. По крайней мере, христиане призваны быть тормозом процессов деградации мира, ведь дело веры — личными усилиями осуществлять на земле желаемое и ожидаемое Христово Царство (рай). Осуществлять как акт личной воли, веры и личного делания, т. к. «вера без дел — мертва»...

Хороший — как хорошее яблоко

Каждый в предлагаемых жизнью обстоятельствах делает, что может. А если не делает, то либо не может, не умеет, либо не желает, либо требуемое вообще находится за гранью его разумения. Потому нелепо требовать от другого: будь таким как я считаю правильным. 1) Если мы сами действительно правильны (праведны), то мы должны делиться с другим праведностью, а не своими претензиями. Любить — это говорить другому: будь счастлив, а не требовать: сделай меня счастливым...

Жизнь православного человека трудно представить без почитания святынь. Однако чрезвычайно важно понимать феномен святыни именно в русле православного богословия - ведь неправильные мысли о святыне рождают неправильное отношение к ней. Церковное вероучение в данном вопросе обозначает некие пределы, за чертою которых начинается язычество. Об этих границах и хотелось бы поговорить.

***

Некогда христианство пришло в мир, в котором было огромное количество языческих «святынь» - статуи, священные камни, рощи, деревья, животные... Толпы народа приходили к ним с просьбами о земном благополучии: о здоровье, мире, процветании, победе в войне, богатстве, сохранении от опасностей. Как правило, объекты поклонения считались самодостаточными - они были как маленькие божки, которые могут помочь человеку сами по себе. Если говорить о Римской империи, в ней ко времени появления христианства давным-давно существовали огромные языческие центры в Пергаме, Ефесе, Дельфах и других городах, где были целые рынки с религиозной атрибутикой, связанной с местной «святыней» - амулеты, талисманы, статуэтки (кстати, некоторые античные статуи мироточили).

Вскоре греко-римское (а после и славянское) язычество было повержено Христом. Отказалось ли христианство от самого понятия святыни? Нет – но наполнило его новым содержанием.

Ее имя – одно из самых ярких в плеяде гениев, составивших славу русского искусства прошлого века. Все ипостаси грандиозного таланта Юдиной – музыканта, мыслителя, педагога — проникнуты и руководимы силой крепкой, истовой, не знавшей компромиссов веры. Бесстрашие, которое она явила в годы жесточайших гонений, преданность Господу, самоотверженное служение ближнему, – все это свидетельствует о подвиге, и потому жизненный путь Марии можно назвать исповедническим.

«Отдать жизнь Богу»

В душе - весна,
В устах - "Христос воскресе!"
И легок путь,
И даль светлым-светла.
На срезе жизни 
И на сердца срезе
Как на ладони
Суть моя видна.
Забыв обиды,
Примирившись с миром,
Иду по жизни, 
Руки распахнув.
Обнять бы всех,
Сказать, как в Книге: "Мир вам!
И беспечален пусть 
Ваш к Богу путь."

 Как говорил известный сатирик Жванецкий : «Писать, как и пардон «писать» необходимо, когда уже не можешь терпеть». Продолжая цикл тем о том, чего я не могу терпеть, хочу поговорить на тему наступления на одни и теже грабли, как стиля жизни или возможно, для некоторых, некоей философской концепции.

Время, в котором мы живём, богато неприятными сюрпризами. Один из них — всеобщее оглупление. И это не эмоции, а научный факт, подкреплённый множеством исследований, в т.ч. генетических. Даже бред шизофреников, как сообщают специалисты, стал заметно более примитивным, скучным — плоским.

Мышление теряет объём и становится плоским. Причём плоскоумие создаёт массу затруднений не только в понимании тех или иных истин, событий реальности, но и в общении. Мы перестали понимать друг друга именно по причине уплощения ума, т. е. упрощения, утраты вертикального измерения мышления и существования. И касается это не только далёких от церковной среды людей, но и воцерковлённых — мы все вовлечены в единое социальное пространство.

 Там где христианство являет себя в красоте Духа, любви и свободы – ничто другое не может сравниться с ним. Церковь как она есть – это таинство света, изнутри наполняющее сердца открытые Духу Святому и возвышающее их слова и труды до неба.

17 ноября 1921 года на юге Франции родился Оливье Клеман, ставший впоследствии замечательным православным богословом и апологетом красоты.

О начале своей жизни и пути к вере он повествует так:

Единственное, что я умею - искать и находить истину. Почему умею? Потому что Она меня тоже ищет, и ещё потому что я знаю, что ничего не знаю. Это главное, чему я научилась в своей жизни.
А вот устраиваться в этой самой жизни я совершенно не умею. И не научусь никогда. Как-то так устроено: даётся либо одно, либо другое.  
Некоторым, правда, удаётся отчасти совмещать - но это не потому, что они умеют, а потому что им даётся и другое - само. Такова диалектика жизни...

* * *

Единственный способ знать истину - это её не знать, но всегда искать (жаждать, умирать без неё). Всегда - в смысле непрерывно. Истина тоже непрерывна.
Как только перестал искать истину или  решил, что сам что-то знаешь, тут же утрачиваешь её.

* * *

Кстати, это как раз суть различия между Западом и Россией: даётся либо то, либо другое. России дано другое. Было дано...

Не от мира сего

Мир требует, чтобы человек встал на животные рельсы и стремился к доминантности. Доминантностью вечно озабочены звери. Но Христос предложил иной путь — подставь себя под удар, а не бей: не стремись доминировать.

Этот мир избивает всех, кто не дерётся за доминирование, люди этого мира втаптывают в грязь того, кого принимают за слабака — он не доминирует. Отказ от доминирования — это отказ от животного поведенческого модуля в пользу действительно человеческого.

Люди-звери знают только два статуса: либо ты, либо тебя, потому не чувствуя, что в некоем пространстве есть доминирующий, автоматически, на уровне рефлексов, себя назначают «царём». А если не могут сами доминировать, то стараются быть как можно ближе к тому, кто доминирует, стараются сделать себя приближенными. 

Играть в  доминирование скучно, даже дружба и любовь людей-зверей не выходят за рамки доминантности: либо ты, либо тебя. Это дружбы, построенные на подчинении одного и доминировании другого. Дружить по-настоящему, без игры в доминирование, способны очень немногие. Они-то и есть - не от мира сего.

...Христианин подобен небесной нити, которой Господь прошивает земное существование людей, но для этого надо не брезговать погружаться в проблемы этого мира — латать его дыры небесной нитью. Если же нитки отдельно, а ткань мира отдельно, тогда нет смысла в этих нитях. Нитки не для того, чтобы лежать в шкатулке, нитки не существуют сами для себя, их надо пустить в дело — ими надо шить и сшивать то, что разошлось по шву или латать порванное злыднями мира сего. «Что отдал, то твоё» — это об этом, талант даётся не для того, чтобы его зарыть, а чтобы пустить в дело. Небесные, благодатные нити в любящих руках христианина — это лечение мира, без которого этот вечно болящий стоять не может и сразу падает в тартарары...

Когда тёмной безоблачной ночью мы смотрим в небо, желательно за пределами мегаполиса, перед взором разворачивается величественная картина примерно из полутора тысяч звёзд. О чём размышляет человек, созерцая эту космическую красоту?

Возможно о том, что в галактике, являющейся нашим космическим домом, насчитывается около 200 миллиардов звёзд, а в обозримой области Вселенной около 100 миллиардов. Но в день Преображения Господнего думается, скорее, о том, что и мы, люди, подобны звёздам, только некоторые из нас горят светом тёплым и живым, другие — холодным и мёртвым, отражённым, а есть изгнавшие из себя дарованный Богом свет и ставшие просто чёрными точками.

Преображение в том, чтобы обнаружить и явить миру свой внутренний свет, который суть Христос в нас. Преображение в том, чтобы стать светом миру, лежащему во зле, стать зовом ко Творцу и быть присутствием Бога в мире людей.

Все мы кривы, все нуждаемся в исправлении, но ещё больше каждый нуждается в понимании, в заботливом внимании и любви, в поддержке, а этого днём с огнём не сыскать. Умников поучающих — толпы, а друга, на которого можно опереться в трудную минуту, не найти. Друг — это я другой, с ним можно поглядеть и на меня с другого ракурса. Друг — это не тот, кто говорит приятности, не тот, кто льстит моему самолюбию, друг — это тот, кто видит то же, что и я, но с другой точки. Вместе с другом мы становимся вдвое объективнее, вдвое умнее, вдвое рассудительнее.

Как стать другом ближнему? Как помочь другому быть самим собой, а не навязывать ему себя? Как спасти, а не подтолкнуть в пропасть упавшего? Как стать орудием Бога в деле спасения?

По сути есть всего два варианта воздействия на другого: извне и изнутри. Извне — это наш обычный метод, человеческий, когда мы лупим друг друга по острым углам, которые нас царапают и/или ранят. Вполне приемлемый метод, если не впадать в крайности, правда, малоэффективный, т.к. отбитые в житейской драке наросты нередко нарастают на душах вновь — по внутренним причинам.

Однако внешний метод всё чаще становится банальным зверством — мы стремительно утрачиваем чувство меры, утрачивается уважение к человеку как таковому, тем более согрешающему. Свои грехи не ранят нам сердце, потому легко забываются, зато чужие — абсолютизируются. На наших глазах происходит расчеловечивание и последующее за ним обесовление, потому путь внешнего воздействия утрачивает свою созидательную силу в обществе.

Очередной скандал вокруг ролика с о. Андреем Ткачевым вскрыл множество проблем современного православного сообщества России, о которых стоит поговорить. И первое, что приходит на ум: «Мир во зле лежит», а зло — в нас.

Как-то так получается, что у нас, православных, все друг другу враги. И по отношению к той или иной ситуации народ делится на два лагеря: «нападатели» и «защитители». И те, и другие действуют с пристрастием, из каких-то своих соображений. Вполне приличных, но любви — не видно, желания спасти другого — нет. Есть желание ужалить побольнее, отомстить, выставить, подставить, посыпать солью рану или, наоборот, «отмазать» своего, оправдать всё, даже то, что оправдывать не стоит. Своих, понятых по-мещански узко, защищаем, даже если те неправы. В итоге защищаем не ценности, а просто шкурные интересы.

Впору вводить новую заповедь: «Не покусай ближнего своего!». Конструктивный диалог в принципе невозможен. Для него, кажется, даже нет структур в головах ратователей за ту или иную правду. А что есть? Судилище. И для судилища все пути прописаны и «дорожные карты» всегда под рукой. Ничтоже сумняшеся все судят всех. А где же милость? «Милости хочу, а не жертвы» (Мф. 9:13), но милости нет ни у кого.

Отношения Бога и человека, Христа и души человеческой мы привычно сравниваем с брачными. Но можно ли представить себе ситуацию, когда девушка подаёт в суд на юношу за то, что он в неё не влюбился, хотя это, по её мнению, единственно верное для него решение? Абсурд! Почему же нам не кажутся абсурдными всякого рода претензии к социуму, к окружающим людям, за нелюбовь к христианству? Не мы ли та «закваска», благодаря которой должно бы «вскиснуть» всё социальное «тесто»? Не с себя ли надо спрашивать? Любовь, которую дарит нам Христос, разве не должна быть отдана вовне — нуждающимся?

Это разновидность неофитства, когда ригоризм направлен не на себя и свои пороки, а на другого — так проще. И кажется, что можно дубиной закона так жахнуть по душам, что они уверуют. Или, если быть более честными перед собой, начнут уважать или хотя бы бояться.

Но смысл разве в этом? Разве Христу нужна любовь по принуждению? Или это мы, как привилегированный класс, ищем утверждения и подтверждения своего статуса — и только?

Берега берегу,  
берегиней иду  
вдоль болотистых рек,  
за тобой, имярек. 
Не взываю к судьбе  - 
Обращаюсь к тебе, 
Всемогущий родной, 
Дай же детям покой.  
Запрети их  терзать, 
Запрети  убивать.  
Только в радости их, 
Близких и дорогих, - 
Стержень жизни земной, 
возрожденной тобой... 

Где рождаются мысли? Человек, не знакомый со Священным Писанием, наверняка ответит так, как нас учили в школе: мысли появляются в голове. Или более научно: мысль есть продукт деятельности мозга. Однако библейские тексты открывают нам нечто иное. Христос говорит ученикам: «Извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы» (Мк.7,21). Богородица в Своей песне хвалит Бога за то, что Он «рассеял надменных помышлениями сердца их» (Лк.1,51). Апостол Петр советует волхву Симону: «Молись Богу: может быть, опустится тебе помысел сердца твоего» (Деян.8,22).

Писание сообщает нам важную идею – мысли рождаются из сердца. Сердце же в библейском понимании означает центр духовной жизни человека. Любая мысль, а, следовательно, и каждое слово имеют свое духовное качество; они рождены из сердца человека и несут отпечаток глубин его личности.

Людей думающих можно разделить на два вида. У одних сначала книги — потом жизнь по книгам (по букве), у других сначала жизнь, а потом — книги, помогающие жить разумно, осмысленно. Речь не просто о личностной доминанте или акценте, а о «бензине», на котором работает природная система душевно-духовного жизнеобеспечения личности, о главной движущей силе человека. У одних она — сугубо посюсторонняя, здешняя, мирская, у других — нездешняя, трансцендентная, не от мира сего. Можно сказать и по-другому: одни заперты в рамках человеческого, другие открыты высшему, озаряющему человеческое.

Эти два вида людей враждуют на духовном уровне: первых всегда раздражают вторые. И никогда наоборот. Вторые не воюют против первых, у них есть дела поважнее, но первые всегда борются со вторыми, потому что те не вписываются в их порядок вещей, нарушают его просто своим существованием.

Согласно определению Священного Писания Церковь есть Тело Христово (1 Кор. 12:27). Как правило, мы воспринимаем данную характеристику Церкви как отвлеченное философское понятие. Мы приблизительно понимаем, о чем идет речь, но мало чувствуем онтологическую суть апостольских слов. И в этом отношении мы заметно отличаемся от верующих апостольской общины, которые очень ярко переживали эту важнейшую сторону природы Церкви.

Дорогие омилийцы и гости сайта! В марте выходит в свет моя новая книга. С разрешения издателя представляю пролог романа «Пророк и цари», неотредактированный вариант, потому как он мне нравится больше, чем причесанный и приглаженный.