Время, в котором мы живём, богато неприятными сюрпризами. Один из них — всеобщее оглупление. И это не эмоции, а научный факт, подкреплённый множеством исследований, в т.ч. генетических. Даже бред шизофреников, как сообщают специалисты, стал заметно более примитивным, скучным — плоским.
Мышление теряет объём и становится плоским. Причём плоскоумие создаёт массу затруднений не только в понимании тех или иных истин, событий реальности, но и в общении. Мы перестали понимать друг друга именно по причине уплощения ума, т. е. упрощения, утраты вертикального измерения мышления и существования. И касается это не только далёких от церковной среды людей, но и воцерковлённых — мы все вовлечены в единое социальное пространство.
И это тоже научный факт: мышление — социально по природе. Внутреннее содержание человека находится в зависимости от общества, в котором он живёт, ибо мышление осуществляется той же частью мозга, которая специализируется на отношениях с другими. То есть, теряя из виду ближних, мы утрачиваем отчасти и себя («люби ближнего, как самого себя»).
Не зря же говорят: сапожник без сапог. И дело тут, конечно, не в сапогах. Человеку природно служить нуждам других. В этом его рост и развитие.
Нынешнее нормативное поведение, эгоистичное по своей сути, закрывает людей в отдельных камерах-одиночках, где они утрачивают своё главное, которое перестают воссоздавать в общении и дарении. Даже Христос сегодня у каждого свой и для себя — но, в таком случае, Христос ли это?
Всегдашняя причина людской недоброты в ветхой нечувствительности к тому, что такое жизнь. Не своя — другого (а значит и своя). Жизнь всегда одна, т.е. другой, чужой, просто не существует.
Человек — это поисковая система
Человек — это, скорее, поисковая система, устроенная наподобие интернет-поисковиков. Задача человека искать и находить, он есть, пока ищет и находит. Вечное взыскание истины — его суть. Структуры его сознания так устроены, что ищут вне себя, потому социальные технологии, паразитирующие на этих структурах во имя корыстных интересов сильных мира сего, наносят непоправимый вред человеку как биологическому виду, т.к. употребляют во зло духовные уровни, предназначенные для общения в Боге. Иоанн Креститель называл эти уровни человеческого «путями Господними» и призывал сделать их прямыми.
Человек — это природа вопрошающая. Но кто задаёт вопросы? Личность — если она сформирована. А если нет? Тогда вопрошает то, что в народе называют «нутром». Сердечный запрос действует сильнее умственного, именно поэтому мы можем думать о себе одно, а на деле быть устремлёнными к другому, противоположному. И поэтому для нас важны культурные наработки других людей, которые мы впитываем зачастую нутром, а не умом — ум созревает в процессе движения по созданному культурному коридору, питаясь плодами чужих трудов. Правда, «чужие знания» действительно помогают только тому, кто сам ищет и находит, кто сам движется и созидает. Стоящий на месте не способен воспользоваться общими культурными накоплениями в силу своей инертности и невосприимчивости ко всему, что движет и движется, его удел — статика штампов.
Колодец культуры
Возле богатых домов нередки колодцы — для всех. Поначалу я думала, что это хорошие и красивые люди заботятся о других. Потом узнала: не обязательно — не в том дело. Если из колодца не черпать постоянно воду, она там заиливается, застаивается, загнивает. То есть, важно, чтобы черпали из него воду как можно чаще — регулярно. Точно так обстоит дело и с колодцем человеческой культуры, который сейчас «заиливается» благодаря распоясавшейся корысти богатых и сильных.
Божий интернет
Наше сознание (совместное знание) — это своего рода Божий интернет («где двое или трое во имя Моё, там Я посреди», — говорит Христос), и устроено оно наподобие облачных серверов, с которых творчески одарённые личности всех времён и народов «считывают» информацию и куда «загружают» новую, ими добытую (по природе все люди — творческие).
Но что будет, если структуры сознания, природно предназначенные для общения людей в Боге и с Богом, использовать не по назначению, а, скажем, для подключения к обычному человеческому интернету? Это вполне вероятная угроза, которая требует внимательного изучения и осмысления.
Как мы осознаём?
Для мышления необходимо общение, причём не только друг с другом, но и с Богом.
Осознание — это процесс, когда воспринятая умом та или иная ситуация, диагностируемая как проблема, отсылается к Целому в нас и, потёршись о него, как кошка трётся о ногу человека, или, возможно, побеседовав на каком-то глубинном уровне, посовещавшись, рассмотрев проблему с точки зрения Целого, выдаёт результат. Этот процесс происходит в нас бессознательно, сам по себе. Так действует Господь в нас, наш внутренний «компьютер», автор всех программ, работающих в нас.
Солнце внутреннего мира принимает, вбирает в себя лучи нашего сознания, осеняет знанием Целого, и возвращает нам обратно вопрос, ставший в его свете ответом.
Вот почему важно озаботиться тем, что не так в мире, в нашей жизни. Иначе решение свыше не придёт. Вот чем страшно равнодушие — оно убивает во всех смыслах. Проблемы не должны нас поглощать, но мы, как добрый хозяин, обязаны заботиться о вверенном в наши руки творении.
Важно так же включение в чужое горе, неравнодушие и посильная помощь на человеческом уровне. Посильное чужое (груз проблем) надо нести, а непосильное, исчерпав свои силы, следует передавать Богу. Ближний сам, возможно, этого сделать не в силах, а наше неравнодушие сделает. Только не Бог вместо меня, нет! Посильное надо непременно делать, нести груз, а непосильное непременно передавать выше. Кто отказывается нести посильное, тот деградирует.
Личность, могущая вместить целого другого
Что такое целая личность (целостность)? Это личность, могущая вместить целого другого — целого человека, целого Бога, целую вещь, целый мир…
Что такое глупость, по большому счёту? Это не недостаток знаний, нет. Глупость — это не включённость в божественную сеть, это попытка мыслить своим жалким, ограниченным умишком, вместо поиска целостности и Целого. Глупость — это самодостаточность и самовлюблённость, почитание фрагмента за целое.
Вместивший целого себя, т.е. обретший свою целостность, способен вместить много целостностей. Причём, с принятием, скажем, целого Рильке, на всех этажах личности что-то восполняется, как будто кирпичик занял своё место во внутреннем космосе. Щёлк, щелк, щёлк — уровни, принявшие в себя новую целостность, обретают новые уровни целостности. И так до бесконечности можно расширяться. Бесконечная полнота и целостность, которая всегда готова вместить и принять новую целостность. Целостность — это полнота, а полнота понятие качественное, а не количественное.
Вмещать целое — это не значит знать, владеть. Вмещать — это значит быть способным принять и понять. Если говорить о знании Целого, то это будет не знание вроде таблицы умножения, а знание Другого — приобщение к.
До обретения целостности мы способны вместить лишь какую то часть мира и другого человека (сектор — секта), имеющую подобие с нами, потому мы неизбежно лжём о мире и о другом, лжём бытийно, а не только умственно. Мы искривляем в себе мир и другого человека, пока не научимся видеть целое, исцелившись Целым (Христом).
Мы все должны друг другу Христа
Все ищут места себе в другом, но мало кто ищет место другому в себе, мало кто готовит себя для другого. Однако любить ближнего — это значит быть пространством его становления в Боге. Мы все должны друг другу Христа.
Мир гонит человека, душит, а любовь, подобно поэзии, создаёт для него внутреннее убежище. Поэзия как любовь — это, прежде всего, пространственная вещь: настоящее стихотворение создаёт своё внутреннее пространство, в котором и автор, и читатель лицезреют то самое прекрасное мгновение, которое, кажется, остановилось — застыло в буквах. Но это живое пространство. Внутри стихотворения можно лицезреть Бога. А мы, в некотором роде, строчки единого Стихотворения, сочинённого Небесным Поэтом.
Христос в нас — это кто? Это мы во Христе, это «МЫ», поющее хвалу Создателю (вот правильное понимание старательно оплёванного слова «МЫ»). А что такое Христос в нас? Это некий социально-духовный феномен, который до конца так и не осмыслен. Софиологи пытались это сделать, но их считали маргиналами. Зато социальные технологи вовсю эксплуатируют (причём не во благо) то, что мы так и не сумели понять.
Христос — историческая личность, Христос — Сын Бога-Отца — тут уже наведён некий понятийный порядок. Но что такое Христос в нас?
Может быть СОвесть это весть от Софии (МЫ-весть), как и СОзнание — знание от Софии (МЫ-знание)? Соборный разум церкви — понятие того же рода, динамически связанное с Софией, а не статика сборника цитат.
Можно сказать, что если мы — чётки, то Христос в нас — нить, на которую надеты бусинки.
А кто тогда новый Иуда? Иуды — это мы-сребролюбцы, мы, продающие Христа…
Судьба Всечеловека и Богочеловек
Иногда кажется, что судьба исторического Христа — это некая икона судьбы человечества во Христе. То есть, у человечества как целого организма может быть и своя Гефсимания, и поцелуй Иуды, и Голгофа. В символическом понимании, разумеется, но символ — это выход не в фантазии, а в сверхреальность. В таком случае мы сейчас живём в период до Гефсимании или уже после?
Стоит поразмышлять и о том, в чём должна быть суть нового Иуды. Новый — потому что масштаб новый, а не суть, иначе было бы новое имя. Исторический Иуда согрешил тем, что не имел интереса к неотмирной славе Христа, он жаждал земного благополучия и власти — потому стал предателем на муки Сына Божия. Стало быть, новый Иуда будет таким же, только в масштабе общечеловеческом, глобальном.
Сребролюбие — страсть в принципе богоубийственная, т. е. в этом её суть (как вода мокрая, а огонь горячий). Сребролюбец по определению кончает богоубийством, ибо так работает этот психо-духовный модуль.
Что ещё нового в новом Иуде? Знания! Он вооружён новейшими технологиями и открытиями в области науки, т. е. сможет поработить во имя своих корыстных интересов глубинные уровни психической жизни, а не только атомы, молекулы, кванты. Однако в тонком мире действуют иные, неотмирные законы, в т.ч. главный, провозглашённый Христом закон любви и всеобщего служения друг другу — т.е. с корыстью туда соваться нельзя. Не потому ли небо свернётся, как свиток в конце времён?
Представьте как хищные, жадные до наживы иуды пробрались в человеческий организм с целью заставить те или иные его клетки работать не в интересах целого организма, а в ущерб целому. Равновесие будет утрачено, болезни и смерть при таком вмешательстве гарантированы. Да, это звучит несколько ненаучно. Куда научнее, вероятно, резать лягушек, собак, обезьян, ради понимания того, как жизнь устроена внутри, чтобы потом добытые (или украденные?) у природы тайны передать в руки иудам.
Куда исчезли нарративы*?
Атомизация общества — процесс во многом искусственный. Хотя, безусловно, те нравственно-духовные и социальные ориентиры, которые выбраны сегодня, обрекают на атомизацию и разрыв устоявшихся связей. Для переформатирования человека под запросы нового дивного мира необходимо уничтожить прежнего человека, созданного прежними связями и взаимоотношениями.
Сегодня стало очевидно, что вне больших нарративов человек не может себя построить (например, без образа светлого будущего для всех не был бы возможен советский человек), но странным образом большие нарративы куда-то подевались, исчезли с социального горизонта. Нас от них освободили? Или всё же пытаются закабалить ложной свободой? Скорее — второе, ибо формирование личности осуществляется извне и изнутри. Только зрелая личность не нуждается во внешних, социальных, подпорках. Много ли таких среди нас?
Нарратив — это некий большой проект будущего, почти художественная идея и вместе задача, в контекст которой вписывает себя индивид, под которую лепит себя и в рамках которой формируется и реализуется («вера без дел мертва»).
Создаётся ощущение, что есть некий сокрытый нарратив всеобщего разрушения, которому может противостоять только добрая воля людей, объединившихся в сопротивлении этому тотальному повреждению. Но для соединения добрых людей не хватает как раз того самого нарратива. Никто не знает какой рассказ или роман мы должны сообща написать, чтобы выжить. Но правда ли, что никто не знает?
Как понять своё предназначение?
Предназначение записано внутри каждого человека песней его сердца. Чтобы его понять (услышать свою песню), надо, прежде всего, желать этого. То есть стремиться душой не к тем или иным выгодам, а к истине — своей личной истине. Важно также правильно взаимодействовать с природой вообще и во всех её частностях («кто виновен в одном, виновен во всём»), но безупречность приходит вместе с навыком пения — не сразу, а постепенно. Однако вектор должен быть сразу задан верно («сделайте прямыми пути Господу»), т.е. соискатель истины имеет право ошибаться тактически, но не стратегически. Куда нацелено его сердце, там он и окажется (Заповеди Блаженств указуют на верные хотения).
Правильное отношение к природе — своей, чужой, общей — это сотрудничество, а не паразитирование. Возделывание, а не эксплуатирование. Разница в том, что правильное отношение к другому внимательно к внутренней песне — предназначению, неправильное — корыстное, оно злоупотребляет своими и чужими природными возможностями, чем калечит всю природу, отнимая песню.
---
* Нарратив (лат. narrare — языковой акт, т.е. вербальное изложение — в отличие от представления) — понятие философии постмодерна, фиксирующее процессуальность самоосуществления как способ бытия повествовательного (или, по Р.Барту, "сообщающего") текста.
18-19 ноября 2017
