Путевые заметки
Сразу после Святого Богоявления мы выехали в Кисловодск. Поехали на машине, хотя по этому поводу были волнения: машина старенькая, погода не благоволила для дальних поездок, доверенность на право управления автомобилем была простая письменная. По закону по такой доверенности ездить не возбраняется, но по опыту я знал, что гаишники цепляются за такие вещи и приходится доказывать им, что ты не жираф.
Но на поезд билетов в кассах не было, а ехать позже было не с руки: именно сейчас образовалась десятидневная пауза в работе, и её можно было использовать с пользой для дела. В Кисловодске нужно было проведать стареньких родственников и оформить кое-какие документы; с этой стороны выгоднее было ехать на машине с тем, чтобы на месте быстро сделать все дела. Так и вышло: в Кисловодске пришлось много помотаться по конторам, и машина сильно выручила.
Помолившись, мы выехали из заваленного метровыми сугробами Петербурга и, преодолев многочисленные пробки задыхающегося от транспорта мегаполиса, часа через три оказались, наконец, на трассе М 10 Петербург—Москва, на той самой по которой когда-то путешествовал А. Н. Радищев.
Новгородская земля встретила нас обледеневшими дорогами, застывшими под снегом лесами по обочинам дороги, разрушенными деревянными домами умирающих деревенек. У деревенек были исконно русские имена: Миронеги, Миронушка, Вины, Долгие Бороды, Яжелбицы, Крестцы, Спасская Полисть.
По этой трассе мне приходилось ездить ни один раз, начиная с 90- тых годов прошлого века — пейзаж здесь совсем не изменился: дома вросли в землю, разрушились, некоторые сгорели, лишь в немногих теплился свет.
Летом и осенью на обочинах дороги старики продают ягоды, грибы, соленья, овощи; люди поинициативней круглый год стоят на обочинах с самоварами — продают чай, кофе, пирожки, кто-то на развалах торгует мягкой игрушкой, керамикой, посудой.
Теперь появились стоянки автомобилей с многочисленными кафе с громкими названиями, магазинами, банями. Поток большегрузов велик, по этой трассе можно доехать до крайних южных рубежей нашей страны, до границы с Азербайджаном. Здесь можно увидеть машины почти из всех регионов России, встречаются и иностранные тягачи.
Трасса не спит ни днем, ни ночью, с рёвом проносятся по ней машины, мчатся они по Святым русским местам, овеянных славой нашего народа, машины пересекают великие русские реки Волхов, Дон, Волгу, Оку; мимо проносятся города, посёлки и сёла, имена которых вписаны в вековую историю этих земель. Земли эти политы русской кровью и кровью многочисленных орд захватчиков, непременно битых нашим народом.
Где-то совсем рядом Чудское Озеро, где юный Благоверный князь Александр Невский дал окорот Крестоносцам. Столица края Великий Новгород был когда-то богатым, гордым и вольным городом, с республиканским правлением,— ведало жизнью края Вече. Ещё в 1164 году здесь новгородское ополчение разгромило вторгшихся шведов, а в 1187 году новгородская рать напала сама на шведский город Сигтуну и разорили его.
Александра Невского современники называли Солнцем Земли Русской. Жизнь его пришлась на страшные годы варварского Ига. От татар можно было откупиться данью, от немецких рыцарей, сатанистов поклоняющихся тайно рогатому идолу Бафомету можно было отбиться только силой. Папа Римский, страстно желая искоренить Православие в земле Русской, подстрекал авантюристов к крестовым походам на Русь. На Неве в устье Ижоры Князь наголову разбил вторгшихся в землю Новгородскую шведов. Увидев берег Ижоры усеянный неприятельскими трупами, новгородцы сказали так: «Полки Александра там не были и не могли пройти туда, но Силы Небесные избивали там шведов». Через два года Александр встал на защиту Пскова. Он разбил рыцарей с рогами на шлемах в битве на Чудском озере. Эта битва вошла в историю как Ледовое Побоище.
От Хана Александр получил ярлык на великое княжение и вскоре подвергся самому суровому испытанию: завоеватели, приезжающих в ставку Батыя, заставляли участвовать в своих языческих обрядах. Отказавшихся карали смертью, такая участь постигла многих православных, отказавшихся отречься от своей веры. Это истязание ждало и князя, который мужественно отказался и Батый не смог ему даже угрожать, он понимал, что ничего кроме добровольного мученичества от князя ему не добиться. Батый отступил от князя. А когда в 1250 году в Орду приехал князь Даниил Галицкий, его уже не заставляли кланяться идолам и проходить сквозь огонь. Александр был умным дипломатом и не раз спасал жителей от мести Орды, которые постоянно восставали против оккупантов.
Перед смертью князь принял монашескую схиму с именем Алексий и мирно почил 14 сентября 1263 года. По словам летописца, земля стонала от горя. «Закатилось Солнце земли Русской!» — воскликнул блаженный митрополит Кирилл, обращаясь к народу. «Погибаем!»— ответили люди в один голос. А когда отпели Святого Александра, и в его ладони хотели вложить разрешительную грамоту, он сам, словно живой, протянул руку и взял её. Это ужаснуло присутствующих и утвердило всех в святости угодника Божия.
В веке двадцатом по русским землям прокатился огненный вал фашистках орд, не оставивших надежды поработить Россию, изничтожить основу нашего народа Православие. В которой уже раз захватчики были биты, и наши воины, пройдя по всей Европе, водрузили флаг Победы в их логове. Мы едем по местам, где каждый клочок земли полит кровью наших соотечественников. На постаментах вдоль дорог встречаются танки, пушки, стелы, установленные в память о последней самой кровавой войне.
Проезжаем указатель на Старую Руссу любимое место отдыха Ф. М. Достоевского, там он снимал дом и жил с семьёй.
В Новгородской области видели множество страшных аварий. В кюветах лежали огромные грузовики, прицепы, цистерны. Дорога была отвратительной, скользкой с опасными колдобинами. Водители большегрузов спешили, совершали ошибки, наверное, и засыпали.
В Тверскую область въезжаем ночью. Дороги здесь получше, так же, как и в Новгородской земле по обочинам ютятся деревеньки с ветхими домиками. Названия населённых пунктов Выползово, Коломно, Будово, Марьино, Медное. Крупные транзитные пункты Вышний Волочек и Торжок; саму Тверь объезжаем стороной. На пути был посёлок со смешным названием Выдропужск. Кто кого пугает люди выдр, или выдры людей?!
Много стоянок для автомобилей, центров придорожной «цивилизации». На обочинах мёрзнут торговцы, у них горами высятся припорошенные снегом мягкие игрушки, посуда, керамика, и главный товар на трассе в морозную погоду — омыватель стёкол «незамерзайка». Мне тоже пришлось купить канистру, на которой было написано, что оный продукт не замерзает даже при 20 градусах мороза.
Первая же порция этой жидкости замёрзла на стекле моей машины, образовав ледяную корку, хотя было не больше десяти градусов мороза, к тому же у жидкости был отвратительный запах.
На одной из стоянок стояло большое кафе, на котором горели неоновые буквы «Русь». Ниже светилось меню, сообщавшее, что имеется узбекский плов, шашлык, суп харчо. Ну, очень русская кухня!
Термос у нас был литровый, поэтому приходилось останавливаться и покупать в придорожных кафе кипяток. Цена везде была разной. До Воронежской области литр везде стоил десять рублей; в Воронежской уже двадцать, у одной бабушки купил кипяток по демпинговой цене — за двенадцать рублей. В каком-то месте с меня взяли тридцать. В двух местах налили кипятка бесплатно.
В Тверской области на трассе у стоянок появились «многостаночницы». Жалкое и тяжёлое зрелище. В январе не до мини юбок и топиков, не до показа «деталей» проезжающим водителям. Эти особы были одеты в тёплые куртки, джинсы, на головах шапки — в десятиградусный мороз не до распушенных волос. «Работа» у них шла. Одни выскакивали из машин и занимали позицию на обочине, с жалкими неестественными улыбками на побелевших от мороза лицах, другие, договорившись с очередным страждущим водителем, забирались в кабины тягачей. Их было много этих молодых девушек с простыми русскими лицами.
Настроение у нас Еленой испортилось. Мы долго молчали, но думали об одном и том же. Это выяснилось чуть позже, когда мы стали говорить об этом. Не сговариваясь, мы вспомнили «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевского. Да, да, конечно же, Сонечку Мармеладову. Совсем давно в юности, первый раз прочитав это магическое произведение писателя, я долго ходил очарованным и размышляющим, возвращался к книге, перечитывал главы. Удивительно, к Соне не чувствовал отторжения, а наоборот — испытывал нежность и щемящую жалость, может быть, ещё и потому, что великий писатель выписал её образ с несомненной любовью. Я спрашивал у многих своих знакомых, как они восприняли образ Сони по прочтении книги и почти все говорили что они, испытывали к ней добрые чувства.
Соня жертвует свою невинность, своё девство ради спасения детей, причём дети эти и родными её не были. Вспомним так же, как она относилась к своему отцу, к мачехе. Никаких сомнений не было у меня, что она бы и жизнь свою отдала для спасения семьи. В ней были и покаяние, и любовь к Богу, а её падение только обнажало её чистую душу.
Рассуждая о том, какая судьба ожидает девушек на обочине дороги, вспомнили слова Раскольникова, когда он встретил пьяную девушку на бульваре, к которой примазывался сладострастный хлыщ.
«…. Бедная девочка! — Сказал он, посмотрев в опустевший угол скамейки.— Очнётся, поплачет, потом мать узнает… Сначала прибьёт, больно и с позорим, пожалуй, и сгонит. А не сгонит, так все-таки пронюхают Дарьи Францовны, и начнёт шмыгать моя девочка туда да сюда… Потом тот час больница (и это всегда у тех, которые у матерей живут очень честных и тихонько от них пошаливают), ну а там…а там ещё больница… вино… кабаки…года через два три — калека, итого житья ей девятнадцать аль восемнадцать лет от роду всего-с. Разве я таких не видел? А как они делались? Да вот всё так и делались. Тьфу! А пусть! Это, говорят, так и следует. Такой процент, говорят, каждый год должен уходить куда-то, к чёрту, должно быть, чтоб остальных освежить и им не мешать. Процент! Славные право у них словечки; они такие успокоительные, научные. Сказано: процент, стало быть, и тревожиться нечего. Вот если бы другое слово, ну тогда… было бы, может быть, беспокойнее…. А что, коль и Дунечка (сестра Раскольникова, моя сноска.) как- нибудь в процент попадёт!.. Не в тот, так в другой?..»
И ещё показательный эпизод в книге, когда Раскольников приходит к Соне с желанием признаться в преступлении, и просит её прочитать главу из Евангелия о воскрешении Лазаря. Раскольников говорит Соне о том, что её ожидает, что она может заболеть, умереть, покончить с собой, что дети могут по её стопам пойти, или будут просить милостыню, а после он ей говорит, что он ей поклониться, пришёл, поклониться всему страданию человеческому. Родион размышляет о том, что ожидает Соню, и вдруг всматриваясь, в её лицо, спрашивает:
— Так ты очень молишься Богу-то, Соня?
Ответ Сони:
— Что ж бы я без Бога-то была?
Вот ответ, вот в чём разница между Соней и нынешними «девушками», попавшими в «процент» по определению Родиона Раскольникова.
В наши новейшие толерантные времена стали много говорить о древнейшей профессии (тоже мне профессия!), придумывать всякие красивые словечки, чтобы обогнуть прямое слово проститутка, да и ряд других слов. Подмена понятий новыми гладкими словами должна была сгладить неприятный привкус от давно сложившихся у людей понятий. Появилось слово путана, выражение «заняться любовью» — будто это дело какое-то, вроде уборки квартиры; убийцы стали киллерами, содомиты (в народе их называют грубей, проще и понятней), стали голубыми, геями, людьми с нетрадиционной ориентаций, лесбиянки стали розовыми. Примеров слов-перевёртышей можно привести много, об этом уже много писалось и говорилось. Мозги промывались два десятилетия, и промывка достигла колоссальных результатов, коснувшись в первую очередь подрастающего поколения, искривив их сознание фальшивыми «ценностями», привив заразный вирус безразличия и потребительства.
Спроси у этих девушек на обочине трассы: « Ну, как же так? Зачем тебе это?» Скорей всего получишь ответы: «Жизнь тяжёлая… работы другой нет… надо выживать… ребёнка кормить нечем… а, что здесь такого?.. моё тело, что хочу, то с ним и делаю (это вполне по - протестантски!)… или: а не пошёл бы ты, дядя!»
Боже мой! О каком голоде, о какой нужде они говорят?! Что они об этом знают? Какие страшные лишения, беды постигали их отцов и матерей, дедов и бабушек, предков этих легкомысленно заглядывающих в глаза смерти девушек! Какая кровавая война прокатилась по этим местам, какие тяжёлые и голодные годы были после неё, как трудно люди подымались после той войны. Вот они-то знали, что такое нужда! Они много могли о ней поведать, да не из говорливых нытиков они были, не канудили о своей несчастной доле, не жалели себя, жили, работали, любили, плодились.
Хочется сказать: « Иди работать, дура! Кипяти самовары, пеки пирожки, торгуй игрушками, мой полы в кафе, офисах, сажай картошку, собирай грибы, ягоды, которых здесь полно, заведи, наконец, корову или козу, разводи курочек».
Но, нет! Так жить легче — «живые деньги» ночью, а днём можно отоспаться, посмотреть телевизор, в котором телевизионные шлюхи высокого полёта собчаки, канделаки, лолиты, чеховы, бони, волочковы, малаховы, зверевы, моисеевы и весь легион оплачиваемых профурсеток и беспринципных молодых людей среднего рода, успокоят тебя, убедят тебя, что ты хозяйка своего тела, что ты поступаешь правильно.
В стране стоит вредный неумолкающий шум и телевизионный гогот. Одурачивают людей юмористы, с мордами вурдалаков, протискивают пошлость и хамство, ржут на всех каналах; артель их увеличивается в геометрической пропорции. Такое веселье — оно не к добру, некогда подумать, побыть в тишине наедине со своим сердцем. Ржут за кадром в бесчисленных сериалах, где люди выставлены тупыми, меркантильными, похотливыми идиотами, за кадром подсказывают, где нужно смеяться. Ловцы душ работают не покладая рук: волосы дыбом встают от количества сатанинских сил. Все уверяют, что в церковь нечего ходить, надо верить в душе и этого достаточно, а ещё лучше и полезней верить выбранному гуру, подчинятся ему, и у вас всё будет хорошо, или верить в какие-то Высшие силы. Лечат целители от любых не излечимых прежде болезней. Содомиты нагло говорят о любви к ним нашего Господа Иисуса Христа. На эстраде «поющие трусы», развратные мальчики и девочки под руководством нестареющей примадонны тасуются на всех каналах, кичятся своим благосостоянием, ведут себя нагло и развязно. Сплетня поощряется, хамство, развязность. Кровь и секс в бесчисленных сериалах. Шум, шум, шум, шум, яркая картинка, настойчивость скрывающихся за кадром развратителей. *Люди вынуждены работать ночью, в бесчисленных магазинах, клубах, пол страны не спит, добывая благосостояние для хозяев заведений, работающих 24 часа в сутки. Времени «состругать» ребёночка нет — отоспался и снова за кассу, в охрану. Нет спокойствия, нет душевного покоя, нет уверенности в завтрашнем дне, кругом ложь и безбожие. Когда-то А.Н. Радищев сказал: «Смотри всегда на сердца сограждан. Если в них найдёшь спокойствие и мир, тогда сказать можешь воистину: се блаженны».
Как-то в Питере зимой в лютый мороз увидел я девчушку лет четырнадцати. Одета она была в короткую курточку и джинсы в обтяжку. Между курткой и джинсами виднелась полоска голого тела сантиметров в десять. Меня аж передёрнуло: я шёл в дублёнке и меховой шапке. Старушечка, Божий одуванчик, тихо сказала девчушке: «Доченька, застудишься. Детей не будет». Та выплюнула жвачку зло прогундосила: «Не рубишь, старая»,— и, толкнув старушку, заспешила дальше. Мозги промыты, инстинкт самосохранения утерян, уважение с к старшим стёрто с матрицы.
Двадцать лет нам говорят на чёрное — белое, и на белое — чёрное. Если же мы не соглашаемся, говорят: «Вы можете иметь своё мнение». Как объяснить моему внуку, что происходит, когда по телевизору показывают жабоподобного квадратного Элтона Джона в обнимку с мужчиной, а дикторы, в это время, как сытые коты, щурясь от счастья, сообщают, что поп-идол женится, или замуж выходит, кто их там разберёт? Сказать, что дядя на дяде женится? Почему смакуют проявления Зла? Мне- то понятно почему — и я постараюсь ребёнку всё же объяснить как-то всё это словоблудие и ересь, полагаясь на слова Истины из Священного Писания, но он идёт в школу, а в школе сейчас атмосфера не благоприятствующая, многие¬, и педагоги в том числе,¬¬¬ уже приняли идеологию разложения.
Большие люди, лауреаты крупных литературных премий, вроде писательницы Улицкой выпускают книжки, в которых они объясняют детям, что это нормально, когда два дяди — муж и жена, про телевиденье лучше не говорить. Выключите. Сопротивляйтесь, не очаровывайтесь. Молитесь, читайте Писание. Говорите, нет злу!
Вот что писал мой любимый русский мыслитель Иван Ильин в своей книге «О сопротивлении злу силой». Это было написано им, как критика «толстовщины».
«… В самом деле, что означало бы всякое «непротивление» в смысле отсутствия сопротивления? Это означало бы ПРИЯТИЕ зла: допущение его в себя и предоставление ему свободы, объёма и власти. Если бы при таких условиях восстание зла произошло, а непротивление продолжалось, то это означало бы подчинение ему, самопредание ему, участие в нём, и, наконец, превращение себя в его орудие, в его орган, в его рассадник, наслаждение им и поглощение им, Это, было бы в начале, добровольно саморастление и самозаражение; это было бы, в конце, активное распространение заразы среди людей и вовлечение их в сопогибель.
Но тот, кто СОВСЕМ не сопротивляется злу, тот воздерживается и от порицания его; ибо порицание, хотя бы вполне внутреннее и молчаливое ( если бы такое было бы возможно!), есть уже внутреннее сопротивление, чреватое практическими выводами и напряжениями, борьбой и сопротивлением.
Мало того, пока живо в душе неодобрение или хотя бы смутное отвращение, до тех пор человек ещё сопротивляется: он, может быть, ВОССТАЁТ нецельно, но он всё же раздвоен, он борется внутри себя и вследствие этого приятие зла не удаётся ему; даже совсем пассивный вовне, он сопротивляется злу внутренне: осуждает его, возмущается, разоблачает его, перед самим собой, не поддаётся его страхам и соблазнам; и даже поддаваясь отчасти, корит себя за это, собирается с духом, негодует на себя, ОТВРАЩАЕТСЯ от него и очищается в покаянии: даже захлёбываясь, сопротивляется и не тонет.
Но именно поэтому, полное отсутствие всякого сопротивления — внешнего и внутреннего, требует, чтобы прекратилось осуждение, чтобы стихло порицание, чтобы ВОЗОБЛАДАЛО ОДОБРЕНИЕ ЗЛА. Поэтому несопротивляющийся злу рано или поздно приходит к необходимости уверить себя, что зло — не СОВСЕМ ПЛОХО и не так уж безусловно есть зло; что в нём есть некоторые положительные черты, что их притом немало, что они, может быть, даже преобладают, И лишь по мере того, как ему удаётся уговорить себя, заговорить своё здоровое отвращение и уверить себя в белизне черноты, угасают остатки сопротивления и осуществляется самопредание.
И когда отвращение стихает, и зло уже не переживается как зло, тогда приятие незаметно становится цельным: душа начинает ВЕРИТЬ, что чёрное — бело, приспосабливается и уподобляется, сама становится чёрной, и вот уже одобряет и наслаждается и, естественно, восхваляет то, что ей даёт наслаждение.
Таков духовный закон: несопротивляющийся злу ПОГЛОЩАЕТСЯ им и становится ОДЕРЖИМЫМ, Ибо «зло» — не пустое слово, не отвлечённое понятие, не логическая возможность и не результат «субъективной оценки». Зло есть, прежде всего, ДУШЕВНАЯ СКЛОННОСТЬ человека, присущая каждому из нас; как бы некоторое, живущее в нас СТРАСТНОЕ СТРЕМЛЕНИЕ к разнузданности зверя, тяготение, всегда стремящееся к расширению своей власти и к полноте захвата».
Сказано предельно чётко, верно, понятно.
В Вышнем Волочке ночью попали в долгую пробку, Торжок проскочили быстро. Небольшой городок стоял когда-то на пути монгольских орд во время их нашествия. В Торжке имелись крупные запасы зерна, монголы хотели пополнить свои оскудевшие припасы. Жители Торжка, наморозили на городских стенах и воротах ледяной панцирь, чтобы татары не смогли закрепить лестниц и поджечь город. Две недели горожане отбивали атаки врага. Но, даже овладев городом, монголы не смогли пополнить хлебные припасы, жители подожгли склады с зерном. После монголы двинулись на Новгород, но ряды их поредели, фуража было мало, и они остановились в ста километрах от Новгорода, в котором войсками руководил тогда Князь Александр.
Заночевали уже в Клину, недалеко от музея-усадьбы П. И. Чайковского. Поспали с часик, вернее я поспал с часок; Елена спала крепким сном. Хотелось проскочить Московскую кольцевую дорогу ночью, памятуя о тех мучениях, которые испытываешь на ней днём в часы пик. Как-то я въехал на неё со стороны Каширы в 12 часов дня, а выехал в шестом часу вечера! А ехать- то было всего ничего: каких- то сорок, пятьдесят километров.
На плотно забитой машинами дороге лежал сгусток чёрной тяжёлой энергии исходящей от проклинающих Москву и эту дорогу водителей; тягачи фыркали тяжело и злобно, выкидывая горячий выхлоп солярки, будто готовились к атаке; дорогие иномарки бесцеремонно подрезали «лохов» на отечественных машинах, в кабриолетах дамочки с телефонами дёргались нервно, сигналили, будто у них чесались руки, по полосе для спецтранспорта за машинами с мигалками мгновенно пристраивались джипы, на мотоциклистов все смотрели с завистью и ненавистью. Аварии были через каждый километр.
На Кольцевую дорогу въехал в три ночи. Москва была внутри кольца. От кольцевой дороги отходили сотни дорог в столицу и в области. По периметру кольца город, как крепостными стенами был окружён цитаделями торговых нуворишей, бесчисленными торговыми и развлекательными центрами. Призывно манили неоновыми рекламами «Ашаны», «Метро», «ОБИ», «О кеи», «Карусели, «Леруа мерлены», «М – Видео», «Мегамарты», « Эльдорадо», Автосалоны, Рынки, Макдональдсы, после темени трассы попадаешь в обманное неоновое царство.
Выскочил из этого ведьминого круга, где, если промахнешься и пропустишь свой съезд, придётся делать ещё один виток, минут через пятьдесят. Выехали на автостраду «ДОН». Отсюда до конечного пункта нашего путешествия оставалось ещё около 1500 км.
Накопилась усталость. Долго искал место, где можно было приткнуться и передохнуть. Всё было завалено снегом, на обочинах громоздились отвалы грязного снега. Проезжая часть дороги была заужена. Не дал поспать мужичок в бушлате, водитель снегоуборочной машины. Пришлось уезжать. Рассвет встречали в Тульской области. До Тульской области, ни в обжитой Московской, ни в Тверской и Новгородской областях по дороге туалетов не наблюдалось.
Туалеты были бесплатные на крупных заправках и платные в некоторых кафе, а тут вдруг буквально через километр-два стояли фундаментальные автобусные остановки из красного кирпича, а рядом туалеты с Мо и Жо. Мало того, метров за пятьсот до туалетов были выставлены дорожные знаки с понятными для цивилизованных стран латинскими WC, что означает ватерклозет — то есть сортир с водой.
Останавливаюсь с мысленной благодарностью к заботливой администрации Тульской области у одного такого WC. Ни в Мо ни в Жо не зайти: отходы человеческой жизнедеятельности на бетоне туалета красиво оформлены наледью — ступить некуда. С надеждой останавливаюсь у ещё нескольких WC — везде »минные поля».
Думаю о том, какие денежки были вложены в строительство этих памятников туалетам. Сколько денег осело в карманах участников этого «прекрасного» проекта. Построить построили, а следить за порядком некому. Наверное, громко рапортовали о трудовом подвиге, и банкеты закатывали по этому поводу.
Когда-то в этой области губернатором был сам Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. Он-то отлично знал нравы города Глупова, жители которого славились головотяпством: они и Волгу толокном замешивали, и князя заморского володеть ими приглашали, и жён своих взаимного испоганили.
Справедливости ради нужно сказать, что дороги в области хорошие. Во многих местах сделаны съезды с площадками для стоянок, на которых имеются даже эстакады для ремонта машин.
Где-то в стороне от трассы находится Куликово поле — ещё одно место славы Русского Воинства. Там Святой Благоверный великий князь Дмитрий Донской в 1380 году разбил полчища хана Мамая, и с этого началось объединение разрозненных русских княжеств. Вспомним, что внук Александра Невского великий князь Иван Калита, а правнук его Дмитрий Донской. С победы над Батыем началось освобождение Руси от татаро-монгольского ига. Святой Князь сражался сам в первых рядах ополченцев. По благословению Преподобного Сергия Радонежского вместе с ним бились схимники Андрей Ослабля и Александр Пересвет. Пересвет первым начал битву, сразив татарского богатыря Челубея, и первым сложил голову за Святую Русь. Отличились князь Дмитрий Боброк и князь Владимир Андреевич Храбрый. Они ударили из засады по татарам и обратили в бегство дикую орду. Это решило исход битвы.
Сердце согревается, когда проезжаем городок с прекрасным именем Богородицк.
Из века деревянного резко попадаем в век каменный: в Воронежской области нет ветхих, скособочившихся домишек — дома все из кирпича с заборами, плотно к друг другу не лепятся.
Захватываем кусок Липецкой области, Проезжаем старинный город Елец, На обочинах торговые ряды. Опять торгуют мягкой игрушкой, посудой, термосами из нержавейки, автомобильными деталями, рациями, « незамерзайкой». Слева от дороги видим дорогой русскому сердцу город Задонск. С шоссе хорошо видны купола храмов и колоколен.
Попадаем на кусок платной дороги. Шлагбаумы, охрана. Будки с кассирами. Платим 55 рублей за 55 км дороги; большие машины платят намного больше, получаем чек. Нас предупреждают, что нужно сохранять чек до конца дороги. По дороге выставлены световые табло с этим же предупреждением: сохранять чек. Удивляемся: здесь и мышь не проскользнёт нигде. По дороге встречаем несколько объявлений о том, что в 2011 годы платных кусков дороги прибавится.
Для тех, кто не хочет платить, есть альтернативный бесплатный кусок дороги через сёла Хлевное и Конь Колодезь. Она узкая и «убитая». Года три назад мы проезжали по бесплатной дороге. День был воскресный, рыночный; народ сновал по магазинам и по рынку. Мы зашли в придорожный маленький храм, на дверях которого висело объявление: « Убедительная просьба пьяным и с сигаретами в храм не заходить!»
Да, уж! Каково ж батюшке храма с такими прихожанами!
В каком-то шумном месте было множество кафе, магазинов, стояли десятки машин. Мы остановились тоже - пополнить запас кипятка. К машине подошла с опаской голодная собачка, уставилась на нас просящими глазами. Мясного у нас ничего не было, угостили её хлебом. Нужно было видеть, как она ела этот хлеб! Она подбирала каждую крошечку, зажав хлеб между лап, отщипывала зубами кусочек и ела с жадностью. Она была сильно голодна и съела много хлеба.
Странно было это видеть: обычно в таких местах, где средоточие всяких кафе, автомобилей, людей собак подкармливают, и они бывают »зажратыми» — хлеб не едят, а эта… голод точно не тётка, а мать родная.
Воронеж объехали стороной ночью. На въезде в город стоял крест со словами: « Спаси, Господи, сей град и люди твоя». Охранные кресты вообще теперь стоят у каждого города и городка, В одном месте был щит с Иисусовой молитвой.
Исчезли бетонные стенды с надписью: Вас приветствует город-труженник… и тому подобные приветствия. Царствует экономическая целесообразность. Лозунги другие теперь, неписаные: ничего личного — это только бизнес.
Но кровавые названия остались повсюду; указатели показывают, что где-то в стороне есть совхоз «Красная Новь», АПК имени Карла Маркса, совхоз «Красногвардейский», «Красный Восток» (уже в связи с капитализмом можно было переименовать в «Румяную Зарю»!) и т.д. Я как-то давно записывал названия тех лет, вот некоторые из них: Красный герой, Красные лучи, Красное знамя, Луч к рассвкту пахаря, Красный террор, Красные лучи, Красный плуг, Красный серп, Красный резинщик, Красная победа, Красный молот, Пламя новой жизни, Железная воля, Красное кладбище, Красный Юг, Просвет новой жизни, Красное утро, Красные всходы, На страх капиталу, и даже Роберт Оуэн. Прилагательное красный в большинстве случаем означает здесь не красивый, а выражает цвет партийной принадлежности, а фактически легко его можно заменить синонимом кровавый.
В республиках, при той ещё власти не решались выкинуть ненавистные им имена; Восток молчит, пасует перед силой. Сразу же после парада суверенитетов и распада СССР они выкинули все, что им мешало, нервировало. Сам видел, въезжая в Азербайджан во время межнационального конфликта: на шею бронзовому Ленину накинули трос, и трактор завалил вождя вниз лицом в грязь. В самом Баку свалили Кирова, а на бюсте Шаумяна на улице его имени, повесили мёртвую собаку.
Гастарбайтеры, среди которых уверен, есть те, которые гнали русских из Узбекистана и Таджикистана, сейчас канудят о своей нечастной доле, о том, что им не хватает мечетей, а недавно я прочитал на «Русской Линии», что в Ташкенте в центре города взорван Храм Николая Угодника. Люди об этом не знают, телевиденье об этом молчит. Ненависть видимо была настолько сильна, что так быстро они всё прежнее колониальное советское отринули — но кушать хочется, и они едут сюда, где живут русские, не злопамятные люди. Наши бабульки пленным немцам кусок хлеба подавали — это факт.
Внутри наших городов, посёлков, сёл, станиц стоят до сих пор памятники кровавому гению в кепке и без кепки разного калибра. Именем его названы улицы и площади, он лежит на главной площади страны. Именами его верных нукеров, чьи руки обагрены кровью русского народа, названы улицы наших городов — это и матрос Дыбенко, и Войков, Коллонтай, Ворошилов и Бела Кун, Володарский, Урицкий и Дзержинский, Гайдар и иже с ними.*
Ещё одно новшество сильно нервировало в этой поездке. Во многих местах появились новые указатели населённых пунктов: на прямоугольном куске металла был изображён чёрный абрис пяти геометрических фигур, как бы символизирующих крыши домов, что по замыслу авторов этого проекта должно означать населённый пункт. На выезде из населённого пункта ставился этот же знак, но уже перечёркнутый по диагонали.
Одна из фигур на знаке очень была похожа на бак для нефтепродуктов, а другая подозрительно напоминала минарет. Зачем? Зачем всё это? Названия городов у нас не изменились, старые знаки населённых пунктов стоят по-прежнему на своих местах. Кто-то кумекал над этой идеей, кто-то изготовлял знаки, кто-то приваривал их к столбам, кто-то устанавливал, бетонировал, тратил бензин, стирал покрышки, всем нужно было платить. Отдали бы эти деньги старикам и детям — больше бы пользы было.
Спали, выехав из Воронежской области уже в Ростовской. Проснулся и ахнул! На Востоке рдел прекрасный восход, окрашивая перистые редкие облака в розовые и фиолетово-сероватые тона. Светило медленно поднималось, похожее на раскалённый диск металла. Дорога была абсолютно сухая, по обе стороны от неё радовала глаз зелень озимых, слегка припорошенная снежком. На обочинах появились птицы. Больше всего было воробушек и ворон. У ворон, кажется, начался брачный период. Самцы дрались. Некоторые танцевали вокруг дам лезгинку. Нет, правда, правда — их танец был похож на лезгинку! Я даже стал тихо напевать кавказский танец. Вороны блестящие, лаково-чёрные, вытягивались на ножках, крылья у них, как руки у танцующих лезгинку людей были опущены вниз и чуть назад; они кругами, гоголем, покачивая головами, ходили вокруг своих избранниц.
Видимо, чтобы не ударить в грязь лицом перед туляками, ростовчане построили вдоль дорог туалеты, из скромности знаки WC не выставили, дизайн тоже был попроще: остановки и туалеты были изготовлены из бетонных блоков. Почему-то туалеты в некоторых местах стояли очень близко к остановкам и перегородкой разделяющей Мо и Жо к дороге, так что с остановки был хороший обзор происходящего в туалете.
В автобусных остановках был другой изьян: автор проекта, видимо, что-то читал о модернизме и на боковой стенке вляпал круглое отверстие с метр в диаметре. Это неплохо бы спасало от жары в Ташкенте или Тбилиси. Здесь же, где зимы, метели, ветры и снегопады это выглядело насмешкой над людьми или скудоумием. Кстати, внутри туалетов были всё те же минные поля.
Город Ростов встретил нас почти тем же набором супермаркетов, что и в Москве — стремительное проникновенье по стране таких гигантов торговли поражает. Переехали красавец Дон под пристальными взорами гаишников и совсем скоро въехали в Краснодарский Край..
Краснодарский край начинался с Кущёвского района. Он встречал нас красочным шитом, на котором бравый казак и румяная казачка желали путникам счастливого пути. А чуть дальше высился монументальный памятник казаку на коне с шашкой, За памятником был мемориал с аркой, над которой был куполок с крестом. Мемориал назывался «Поле казацкой славы».
Справа от мемориала протянулась станица Кущёвская, печально известная недавними страшными событиями, кровавой бойней, в которой нелюди не пожалели даже детей. Кстати, по всему местечко это, весьма, зажиточное: длиной линией стояли особняки из красного кирпича, крепкие кирпичные дома. Вспомнил опять И.Ильина и его трактат о непротивлении злу.
Думал, где же были гордые казаки с хлыстами в руке, атаманы, следящие за порядком в общине, где дерзкие казачки, девочек которых насиловали подонки не один год? Почему не взяли они в руки вилы, а казаки не гнали к милиции нагайками подонков, возомнивших себя вершителями судеб людей?
На ум пришло недавнее заявление миллионера Хлопонина главы Южного Округа, о том, что неплохо было бы бедных дагестанцев переселить в исконно русские места, где плохая демография в Новгородскую и Тверскую области.
Какая бредовая и изуверская идея! Не лучше ли помочь населению исконно русских земель дать им работу, материалы, солярку, технику, помочь поднять хозяйства. И, кажется, господин Хлопонин не читает газет и не смотрит телевиденья. А Ангела Меркель совсем недавно заявила о крахе мультикультуризма, о том, что эмигранты турки, заполонившие Германию, не желают интегрироваться в немецкое общество, не знает Хлопонин и того, что уже за последние годы происходило во Франции, да и в других странах, не знает, что сделали с многострадальной братской Сербией.
Кстати, и без указующего перста Хлопонина кавказцы давно уже обживаются на российских просторах. Мы это видим повсеместно, особенно в мегаполисах.
В 2001 году мой сват член союза художников России отдыхал в доме отдыха в Тверской области с группой молодых художников. По утрам они выходили с мольбертами на пленэры к озёрам. В один из дней из лесочка к ним подошла группа молодых кавказцев, они потребовали платить им. Художники пытались им объяснить им, что они ху-дож- ни- ки, а не бизнесмены, но их не понимали, требовали оплаты.
За этой сценой наблюдал скромного вида крепенький пастух, рядом с которым щипало травку деревенское стадо. Он подошел, и в его руке просвистела плётка; один из рекитиров взвизгнул от боли, остальные оскалившись, кинулись на пастуха; мужичок работал плёткой умело и ловко, его собака встала на сторону хозяина и кавказцы драпанули, собака подгоняла их.
После, (сват узнавал), к вечеру «хлопцы» пришли в село, но встретили людей с вилами, топорами, и ружьями. Больше не лезли. Вот вам и ответ злу, действенный и простой.
В Краснодарском крае, готовящимся к Зимней Олимпиаде пока с туалетами проблему не решили — их попросту нет, наверное, ещё построят. Проезжали город Армавир, который называют армянской столицей края, город Кропоткин, названный в честь анархиста Кропоткина; Ставрополье встретило нас метелью, узкими неосвещёнными дорогами. Навстречу шёл плотный поток машин, ослепляя нас. Ехать было трудно, накопилась усталость, Километров за десять до Кисловодска всё резко изменилось, будто кто-то нажал кнопку и выключил ветер, снег, позёмку, На небе сияли, переливаясь бриллиантовым блеском, мириады ярчайших звёзд, дорога была сухой и хорошо освещённой.
Через час мы были у наших дорогих стариков, Сели за стол, подняли рюмки, потом кое-как разместились в тесной комнатушке. В тесноте, да с родными людьми — не в обиде! Спали с женой, как убитые.
Утро было прекрасным. Сияло яркое солнце, видны были предгорья с еловыми лесами, воздух был чист, вода из крана кристально чистой и вкусной; Аннушка нажарила вкуснейшего карпа — пальчики облизали.
Хорошо, что поехали на машине: всю бумажную волокиту удалось закончить за день без всяких проволочек со стороны чинуш, которые были на удивление вежливы и работали чётко и оперативно. На следующий день решено было ехать домой. Купили Аннушке мобильник (ей 84 года), мы и раньше привозили ей телефон, но она отбрыкивалась, мол, старая, плохо вижу, неграмотная. Настояли, объяснили, показали какие кнопки нужно нажимать, хотя бы только на приём. Научилась! Да так понравилось — несколько раз ей звонили, она подолгу и с удовольствием с нами говорила. Телефон спрятала под кофту на груди, как дорогую вещь. Раньше приходилось звонить её соседке, она тоже пенсионерка, у неё болезнь Паркинсона и часто беспокоить её было неудобно. Теперь с Аннушкой у нас есть прямая связь.
Перед поездкой назад поехали на Кисловодский рынок. Рынок великолепный, В вещевых рядах есть почти все, что продают в больших городах, а вот продуктовая его часть поражает изобилием качественных продуктов и сравнительно невысокими ценами. Поход по рынку вызывает обильное слюноотделение и расширение зрачков. Кругом слышна разноязычная речь, люди одеты опрятно, женщины ухожены, следят за собой, у мужчин чистая обувь.
На втором этаже рынка тетушки, закутанные в шерстяные платки, торгуют домашними сырами, сметаной, маслом, молоком. Напротив них, на другой стороне выставлены несметные количества ветчин, домашних колбас, сала разного вида, корейки, салтисоны, буженина, окорока, бастурма, суджук, копчёные куры.
На нижнем этаже свежее мясо. Горками уложены жёлтые жирные тушки кур, индюшатина, утки, гуси, кролики, нутрии; куски свежайшей свинины, говядины, баранины. Цена на отличнейшее парное мясо от 180 до 250 рублей. Продавцы уступают все. Благодарят за покупку усиленно, никто не вредничает, не ругается. Отдельно есть ещё площадь с фруктами, овощами, соленьями, сухофруктами, с травами с предгорий Кавказа, мёдом. Купили великолепный азербайджанский чай с бергамотом — такого не встречали ни разу в Питере.
Видел интересную сценку. Встретились несколько черноволосых мужчин. Как это бывает у кавказцев, стали обниматься, целоваться, Один, хлопая другого по плечу, громко произнёс: «Есть такая нация кисловодчане!»
После рынка поехали в храм. Храм новый, он построен на месте разрушенного большевиками; сохранил свое название: Свято-Никольский храм. Воздуха в храме много, он очень обширный, сводчатые потолки высоченные. В храме стоят леса — ведётся роспись потолка и стен, полы мраморные с подогревом, кое-где недоделанные, прикрыты картоном.
Одинокий худенький, старенький священник, что-то беззвучно напевающий, поправляет свечи. Мы подошли к нему, попросили благословения перед трудной дорогой. Батюшка дотошно нас допросил: кто мы, откуда, подчеркнул, что не видел нас в храме на службах. Он повёл нас в дальний угол храма, рассказывая по дороге о том, какое дорогое нынче содержание храма, похвалился мраморными полами с подогревом, посетовал, что молоденький грек, укладывающий полы со своим отцом, лениться и всё бегает курить, что художники дерут за каждого ангелочка. На замечание Елены, что нужно привлечь православных художников, ответил с горечью: «Да где же их нынче взять?!» Спросив, как нас зовут, он подвел нас к иконам и стал молиться; там, где мы стояли было три иконы: Спасителя, Богородицы и Николая Угодника. Что происходило дальше, хочется рассказать подробнее.
Так как приходящие в храм люди не могли подойти в иконам, у которых молился батюшка и стояли мы, они тактично останавливались рядом, чтобы не мешать батюшке. Через несколько минут уже стояло несколько человек. Вскоре я понял, что батюшке Иоанну этого как раз и нужно было. Ему нужны были слушатели, он был говорлив, поговорить видно любил, и чуточку юродствовал, впрочем, всё говорилось по делу, а глаза у него были живые с искорками.
Неожиданно перестав молиться он обернулся к собравшимся, их уже было человек восемь, и будто забыв про нас, стал говорить для них.
— Господь Бог наш попустил Заступник, чтобы меня из мединститута прогнали. Я-то не здешний, из Сибири. Род мой грешный, грешный мой род, И пьяницы в нём были и убивцы. В гражданскую войну один брат за белых пошёл, другой за красных. И те и другие в своих стреляли, рубили друг друга. Отец мне будёновку привёз со звездой… попустил Заступник Небесный, направил ноги мои в ворота узкие, замаливать грехи родовые, тяжкие. А я сам- то и в пионерах был, и в театре пел… могу ещё из «Травиаты».
«Перед иконами стою,— спохватился батюшка, повернулся к иконам перекрестившись, и напевно стал читать Отче Наш, но не дочитал, повернулся к людям, : « А хотите я по-гречески Отче Наш?»
Не дождавшись ответа от людей, он заговорил по-гречески. У него хорошо получалось. Закончив, он повернулся к прихожанам, глаза его лучились, он По-всему, сам был доволен собой, произнёс бодро: « Могу и по грузински. Тут грузины приходили, они машинами торгуют, а на своём грузинском не знают Отче Наш. Я им прочёл, удивились. Вот Александр Невский, ходил в Орду, а могли его там сами понимаете, жизни лишить, а он ходил, радел за Родину, берёг её. Мальчиков знаете, как тогда учили? Не так, как сейчас у телевизора. В шесть лет уже мечом деревянным махать учили, потом им потяжелее мечи давали, защитников растили. Я в музее был как-то, там меч лежал, я его поднять не мог… такие люди тогда были. Вот этот мужчина (он указал на крупного мужчину со свечой в руке) вот этот сможет меч такой поднять.
Он замолчал, несколько секунд рассматривал стоящую чуть поодаль девушку в розовом велюровом тренировочном костюме с капюшоном на голове, вздохнул горько: «Надо бы женщинам знать, в чём приходить в храм. Я с настоятелем говорил на эту тему, а он говорит: пусть ходят,— хорошо хоть в храм идут, а не в казино». Батюшка опять стал молиться, повернувшись к людям, хитро улыбнулся:
— Летом Зюганов приезжал, здоровье подкрепить на Водах. У них там, в Москве жизнь тяжёлая, в Думе работы каторжные. Смотрю — стоит! Собственной персоной, не креститься, так стоит — мечтает о светлом будущем. Я — нему. Здравствуйте, говорю, Геннадий Андреевич, страшно говорю, стало, вы уж простите меня старого. Вы храмы-то взрывать случаем не намереваетесь? Это, отвечает, было политической ошибкой, (батюшка точно скопировал интонации лидера КПРФ, люди в храме заулыбались).
« Да ошибкой говорит было,— повторил он задумчиво и словно очнувшись, повернулся к нам.
— Как зовут-то?— обратился он ко мне.
— Игорем.
— А вас?
— Еленой.
Батюшка быстро зашептал слова молитв, переходя от иконы к иконе. Перекрестив меня, он громко сказал: «Святый Николай Угодник убереги раба Божьего Игоря от бандитов и гаишников мздоимцев-лихоимцев». Люди опять заулыбались.
Вспомнил я эти слова батюшки на обратном пути. В Ростовской области начался снегопад. Остановили меня на посту, забрали документы, пригласили в свою биндюгу. Долго простукивали на компе мои документы, что-то выискивали, но ничего не нашли. На всякий случай оштрафовали на сто рублей за потерянный брызговик. Узнав, что еду из Кисловодска, мордастый капитан спросил с интересом, с мягким южным Г:
— А чеченов там много?
—Там в основном карачаевцы,— ответил я.
— То ж упёртые быки,— с обидой произнёс капитан.— Как они наших пацанов подрежут или побуцкают, так нам эту, как её, толерантность нужно показывать. А как мы им рыло начистим за дело — так это сразу, понимаешь, национализм.
В Тульской области догнал меня другой капитан. Взял права и со скорбью в голосе сказал:
— Что ж вы Игорь Иванович солидный человек, а нарушаете ПДД? Езда на красный свет это, знаете…
Дело было так: горел зелёный, капитан этот сидел в машине у светофора, когда я выехал на перекрёсток, сразу загорелся жёлтый, а за ними тут же красный.
Капитану я ответил спокойно, почему-то абсолютно не волнуясь:
— Капитан, я прекрасно видел вас и вашу машину, у меня стаж 25 лет, неужели вы думаете, что я могу так грубо и нагло нарушать правила? К тому же и вы, наверное, заметили, что я въехал на перекрёсток на зелёный свет, с небольшой скоростью, здесь же населённый пункт, а по правилам я обязан покинуть перекрёсток в такой ситуации и продолжить движение.
Капитан пожевал губами, вернул мне права, бросив:
— Внимательней на дорогах.
Какой бы гаишник отцепился в такой ситуации?! Что напрасно догонял? Верные пять тысяч рублей светят ему в такой ситуации: права мои у него в руках, ночь, в машине ещё один гаишник.
Спасибо вам Отче Иоанн за ваше благословенье!
Прощались со стариками со слезами на глазах , фотографировались. Они долго стояли и смотрели нам вслед.
Погода была отличной. За Кисловодском на горе выстроен новый из красного кирпича Свято- Георгиевский женский монастырь, проезжали мимо Железноводска, видели горы Медведку и Бештау, сверкающий Эльбрус. За Минеральными Водами на трассе построен завод Минеральных Вод »Рокадовский». У въезда в него, выстроены красивая Церковь и часовня. Дальше было село Нагутское родина Председателя КГБ СССР Андропова, он увековечен барельефом на стелле, помнится, на трибуне его крепили крепёжными материалами. Потом слева были корпуса завода Кока Кола, город химиков Невинномысск, за ним Краснодарский край. Мы ехали домой, до Питера было 2000 километров.
В Московской области уже после Москвы за Химками справа стоял мемориал воинам защитникам Москвы, с прекрасной высокой стелой. А напротив высилась стела Мак Дональдса — символ фаст фуда, ожирения тела и души. Дальше ещё встречались Макдональдсы, в которые мамаши вели за ручку малышей.
Дорога была трудной, сказывалось усталость. В Тверской области, которую проезжали днем, был населённый пункт Эммаусс. Мгновенно возникла ассоциация с библейским Эммаусом. Она позже подтвердилась,— я выяснял это.
Если вы помните, когда Иисус Христос воскрес и Явился Марии Магдалине, Марии Иаковлевой и Петру, двое учеников Христовых ( из числа 70 ти ) Клеопа и Лука, шли из Иерусалима в селение Эммаус, которое было верстах десяти от Иерусалима. Дорогой они разговаривали о событиях, которые произошли в последние дни в Иерусалиме. По дороге они встретили Иисуса Христа, который шёл с ними до Эммауса, вошёл с ними в дом и открылся им.
Предание гласит, что прежде это село называлось Чёртова Яма. Екатерина II, проезжавшая этой дорогой, узнав, как называется это село, открыла Библию, лежавшую на её коленях; открыла на том месте, где описывался эпизод встречи воскресшего Спасителя с Клеопой и Лукой по дороге в Эммаус, и постановила переименовать это село в Эммаус. Хорошо, что не с ноутбуком ехала, а то проглядела бы это село. Как бы там ни было, село носит имя одного из мест Святой Земли, связанное с жизнью Спасителя, и это радует. В Петербург еле въехали: в Новгородской опять аварии, на выезде из Чудовского района многочасовые пробки, на въезде снега с метр в высоту, плотное движение, нахальная езда девиц на иномарках.
За четыре с лишним тысячи километров пути, бесчисленное количество раз произносил я Иисусову молитву, Отче наш, Молитву Кресту и Богородице. В машине моей было покойно, ни разу никто из нас не повысил голос, не гневался. Машина ни разу даже не чихнула, что так сильно злобствует на качество наших машин господин Задорнов? Сказано, что ни один волос не упадёт с наших голов без ведома Господа Бога.
Мы дома! Припарковаться негде, машины стоят прямо у подъездов, двор в «подснежниках», пережидающих зиму. Паркуемся далеко от дома, в сугробе у магазина «Дети». Встречает нас внук и сын. Слава Богу за всё! Здравия батюшке Иоанну. Господи, спаси города и веси наши и люди твоя.
