Скажу я: «Ах, ну что за диво
Быть среди вас, среди живых,
Таких бесхитростно счастливых,
Таких надуманно чужих».
Скажу я: «Ах, друзья, постойте,
Не уходите, уходя,
Меня к уходу не невольте
Перед огнем после дождя».
Скажу я: «Полно, бросьте копья,
Неандертальцы вы мои,
Ведь после вьюги снова хлопья
Побелят белым ночи, дни».
Скажу я: «Плюнь! Расправь морщины,
Делись шутя, бери шутя…
Мы только женщины, мужчины
Перед огнем после дождя».
Играй свою роль. Пусть будет больней!
Играй свою роль до финала.
Раскрась пустоту обесцвеченных дней,
Которых немало, немало…
Всё надо потрогать, увидеть, постичь…
В страданиях лепится Чудо.
Оттуда, из боли, не вычурный кич –
Шедевры оттуда, оттуда…
В храме — только благо,
Там бессильно зло.
Если в оке влага,
Радуйся зело,
Значит, Бог приметил.
Церковь — не острог,
В храме свежий ветер,
Тысячи дорог!
Миро там, крещенье,
Исповедь, елей,
Таин причащенье.
Приходи скорей,
Помолиться надо
О себе, о всех.
Ныне пошлым искусством, как градом
Выбивает посевы, шутя.
И бредет обреченное стадо
Под кнутом толстосума-вождя.
…Фотографии – снимки немые,
Сколько можете вы рассказать,
Про былые годины лихие,
Как калечили Родину-мать.
Вы замараны, но не забыты
Средь истлевших архивных бумаг.
Не искусством, а лагерным бытом
Выжигал не склонившихся враг.
Невзирая на жанры и стили,
На Саврасовых и Куприных,
Топором по лицу со всей силы
Бил радетель порядков иных,
В грош не ставящий «лишние» жизни,
На предсмертные муки дивясь.
Втрое были ему ненавистны
Те, кто с Горним поддерживал связь,
Кто молитвой, постом растревожил
Груды черствости, россыпи лжи,
Кто ушел из себя, как из кожи,
Как из логова – в марево ржи.
…Подложив нам цветные ледышки,
Смотрит время, как дело идет,
Чутко охраняя статус-кво,
И не зная берега иного,
Говорим мы часто: «Рождество»,
Забывая добавлять: «Христово».
Нам за ту стыдливость – в сердце кол!
Ведь для нас все то, что вечно – лживо.
Зверю по нутру богатый стол,
Своенравье, сласти и нажива.
Что нам купола, колокола,
Исповедь, Причастье и Крещенье?
От соблазнов пышного стола
Далеки пощенье и прощенье.
Искони напоминая всем
Водяных, русалок или леших,
Мы забыли, кто мы и зачем –
Нас учили в школах КГБшных.
«Леший», брат мой, вытолкни взашей
Все безумье мыслей, чувств, проделок.
Что традиций может быть верней,
С бесами не поощрявших сделок?
Накануне всенощной молясь
Покаянно, истово, рисково,
Хоть я нечасто появляюсь,
И исчезаю иногда,
Но омилийцем все ж, являюсь.
И так бегут, бегут года...
О, сайт Андрея и Светланы! —
Нет-нет разбудишь ото сна.
Ни панибратства здесь, ни брани,
И смысл велик, и цель ясна...
Здесь уживаются спокойно
И мэтр, и поэт простой.
И ясно: некто недостойный
Сюда не станет на постой.
Господи!
Разве дети для того…
Господи!
Чтобы целиться в висок?
Господи!
Разве девы для того…
Господи!
Чтобы драться за кусок?
Господи!
Разве братья для того…
Господи!
Чтоб бесчинствовать и пить?
Господи!
Разве жёны для того…
Голубые купола – мне надежда,
По иному заживу – не как прежде.
По ступеням поднимусь на Крещенье,
У иконы постою «Умиленье».
Перезвоном голубей распугает,
И парят у алтаря свечи-стаи,
Терпок ладан, беспокойно кадило…
Смотришь, душу тишина посетила.
Строг служитель, глас шестый, небо в звёздах,
Исповедники в молитвенных позах,
Сонмы ангелов спешат ко Причастью,
Слово Божье говорится со властью,
Бесы мечутся в углах, лезут в уши,
Дьякон молится: «Спаси наши души!»,
Херувимы у креста, покаянье,
Божий Дух, Его святое дыханье…
Голубые купола провожают,
Мир в объятия свои принимает.
Нет, не ставится свеча под кроватью,
Не попасть на пир в запятнанном платье.
Прочь сомненья, отойди, искуситель!
Люди добрые, простите, простите!
Боже, дай сто крат талант приумножить,
Любимые мои, что ждёт нас? Я не знаю…
Хочу лишь, чтоб ко мне прильнули вы плотней.
Присядьте за столом в серёдке или с краю
И оставайтесь так по многу-многу дней!
Любимые мои, что смотрите вы хмуро,
Какие гложут вас сомненья по ночам,
Уязвлена ли плоть, иль задержалось утро
С приходом, иль надежды сутками молчат?
Любимые мои, вам покорятся горы,
К вам звёзды упадут в раскрытое окно,
Вас небо увлечёт и укачает море.
Ведь правда, вы с ветрами не были давно?
Любимые мои, я долго чувства прятал,
Я как хамелеон менял под мысли цвет.
А время всё неслось, снег шёл и дождик капал,
И солнце, наконец, и вас дороже нет!
…Всё правильно – я лгу, и нет любви на свете.
Всё верно – блуд и торг в немыслимой цене.
Но Утренней Звезды так ярко лучик светит
Свеча горит, песок течет,
Песок течет, часы идут.
А кто-то спит, а кто-то ждет,
А где-то никого не ждут.
Свеча горит, маячит тень,
Трещат дрова и печь гудит…
Все хорошо и думать лень
О том, что кто-то там не спит.
Все есть, как есть, порядок строг,
В том ничего плохого нет.
Свеча горит и только Бог,
Как мотылек летит на свет.
Как бабочка в коллекции приколот я иглой.
Мой коллекционер – одна особа.
Подносит к крыльям лупу и качает головой,
Понять давая: экземпляр особый.
Я счастлив, что, отметив исключительность мою,
Она меня касается пинцетом,
И оду фее ласковой старательно пою
Охрипшим и простуженным фальцетом.
И рифмами признательности сыплются слога
На клок случайно схваченной бумаги,
Когда ты, наглядевшись, улетаешь на луга.
А как иначе обойти овраги?
Ласково тихая дремлет обитель,
Здесь кто молитвой, кто сном увлечен…
Ангел-хранитель и ангел-губитель
Реют над правым и левым плечом…
Ангел-губитель – из падшей породы,
Тянет он вниз все к земле да к земле.
Он создает виртуальные своды
И водопады в грохочущей мгле,
Лепит фасады сверкающих зданий,
Тешит садами и плотью плодов:
Яблоки зреют, смоковницы манят…
Только подумай – и символ готов.
Ангел-хранитель скромнее и тише,
Он не навязчив и чужд авантюр.
Если грешим мы – заплачет неслышно,
Если покаемся – близок, не хмур.
Двинет крылом – благодатью небесной
Тихо повеет и сгинет печаль.
Внемлет он Богу, дорогою тесной
Препровождая в просторную даль.
…Много ли, мало ль на свете ты видел –
Близок Харона безжалостный челн…
Ангел-хранитель и ангел-губитель
Виртуальность – мир особый.
Каждым создан свой мирок,
В коем – в виртуальных сотах –
Он себе пчела и бог.
Виртуальные идеи,
Виртуальная возня,
Стержень всех фантазий – деньги,
Точка всех стремлений – «Я».
Фантазёру как отмыться
От навязчивой хандры?
Есть куда от Бога «скрыться» –
В виртуальные миры.
Там ни плача нет, ни долга
Пред Всевышним, ни Небес,
На столе не пиво с воблой,
В центре пентаграммы – бес.
Розенкрейцеры, масоны,
Несравненные графья…
Их пугают не муссоны,
Не изменчивость моя,
На менталитет банальный
Мажут чёрную икру…
Им Христос не виртуальный
Портит тайную игру.
Виртуальность – враг Распятья,
Ей реальность не мила.
Ты боль мою почувствовать посмей.
Всё остальное стоит ли вниманья? –
Дерзание, обилие идей,
И песни, и стихи, и обаянье…
Ничтожно всё пред тем, что, в мир попав,
Я обречён на доброту и злобу.
Бог Еву изготовил из ребра…
Не торопись мою жалеть утробу,
Водой и хлебом сыт я. Не жалей
Конечности мои за обувь-ветошь.
Ты сострадаешь внешнему лишь… Нет уж,
Ты боль мою почувствовать посмей.
Престранную картину увидел я во сне:
Жил человек на крыше в соломенном гнезде.
Жил человек на крыше,
Зелёный, синий, рыжий,
Пел песни сам себе.
Играл чудак цветами и, видимо, не зря,
Поскольку откликалась малиново заря,
И небеса синели,
И травы зеленели,
Земле цвета даря.
