Мне думается, это неспроста,
Когда от страха применяют силу
Учителя, распявшие Христа,
Америка, распявшая Россию.
Серебряники брошены на пол
(Нет, не ищите в преступленьях нови),
Их соберут, и сядут на престол,
Европа вскоре купит «землю крови».
Завеса расползется, камень треснет.
На третий день Святая Русь воскреснет.
Нет, мне не выдержать разлуки, —
Проснусь — поеду в гости к Ней,
И стертые губами руки
Коснуться вновь души моей.
Она — смиренней материнства,
Младенец смотрит ввысь и вдаль…
Здесь — предвкушение единства
С тем будущим, что было встарь.
Я знаю, Боже, может статься,
Покоя не найду нигде —
Мне нечем будет оправдаться
На праведном Твоем Суде.
В предчувствии нежданной тризны
Я вспомню из последних сил:
Ты каждый миг случайный жизни
Своим присутствием святил.
Ты всё давал, что было нужно.
Что я не брал — моя вина.
Милей тепла была мне стужа,
Проёма радостней — стена.
Так живем мы в объятиях
жуткого зноя и пыли.
Нам наполнили брюхо,
а душу наполнить забыли;
Средство спутали с целью,
на брюхо учили молиться.
На пупы медитируем,
пряча бесстыжие лица.
Мы забыли Отца,
Сына предали мы на распятье.
Заблудилась овца,
и монета исчезла из платья,
Затемнились умы,
и под глазом налип лейкопластырь.
Уничтожены мы…
Но у храма стоит добрый Пастырь.
Стою перед статуей. Факел горит.
Но каменно пламя — не греет.
На эту махину нормальный пиит
Не будет растрачивать время.
Ведь что там, внутри? — темнота, пустота.
Порою же мнится — засада.
Троянская баба, горда и сыта,
Пасет столь же сытое стадо.
Она не зачнет, не родит, не уснет
Над детской кроваткой под утро,
На месте святом не вздохнет, не прочтет
Молитву, псалом или сутру.
Она все о логике да о деньгах
Талдычит случайным прохожим,
Она — наводящая ужас и страх
На всех на нее не похожих.
Так, вырастив плеяду
«Талантливых людей»,
Мы дали фору аду
В сумбурности идей.
Рублёвы и Рембрандты
Наивны и стары,
И чёрные квадраты
Малюют маляры.
Негнущиеся выи,
Щетины и клыки…
И выставки срамные
Обходят «знатоки».
К сонате и сонету
Попсы прилипла муть.
Но мнится нам, что к свету,
Выводит тёмный путь.
А в зоне отдыха — кошмар,
Не пощадило «благ» цунами.
Там дети с девами — товар,
Там ворон сервиса над вами,
Погибшие на островах,
И отдохнувшие «на совесть»,
Кружился… Погребён ваш прах —
Завершена круиза повесть.
Душою с юности стары,
Презрев открытья Галилея,
Мы виртуальные миры
На пьедестал несём, лелея.
И скорбно щурятся на нас
И дядя Том, и тётя Салли.
Уже не в первый — в сотый раз
Бог вразумил. Но мы не вняли.
Пусть звёзды погасли и небо, как рашпиль,
Пусть немилосердны ненастные дни…
Лежат на прилавке таблетки от кашля,
И кажется мне, что помогут они.
Когда ты поманишь и снова откажешь,
Расколется солнце на сотни частей!
Куплю я в аптеке таблетки от кашля
И сразу забуду о боли своей.
Пускай меня Родина тонко обманет,
Коварной изменой поставив в тупик…
Таблетка от кашля не жжёт и не ранит
(Хотя и эффект от неё невелик).
Уж лучше быть опальным,
Картошку есть на ужин.
Опасно быть нормальным —
Нормальным Бог не нужен.
Один быков пытает,
Другой горазд жениться…
Нормальный веру хает,
Ему богатство снится:
Достоинство и знанья,
И творчество во славу.
Нормальному закланье
Не «в жилу», не по нраву.
Настроение у Сергея было отвратительное, скорее, его можно было назвать «нестроением». Тяжелыми гирями на сердце висели два несовершенства — окружающего мира и собственное. Тут волей-неволей придет в голову мысль — сходить в церковь, неоднократно спасавшую прежде.
Подумано — сделано. Сергей быстро оделся, надеясь успеть на вечернее богослужение.
Направляясь от остановки к храму, он не обнаружил в себе привычного благоговения и радости от предстоящей встречи, а только желание избавиться от навалившегося уныния.
На подходе к церкви Сергей про себя отметил, что люди его раздражают. Хотелось скорее войти в храм, стать поближе к солее, чтобы не лицезреть опоздавших прихожан, снующих у икон и подсвечников.
Мы памятник с Господом дружбе
Поставим. Но в этом ли суть?
Пошли, постояли на службе,
И недостояли чуть-чуть.
Сегодня мы недомолились
И недопостились вчера.
Терпели, но недосмирились,
Спасенье прогнав со двора.
Нас терпят и горы, и реки,
Нас терпят трава и зверьё…
И смотрят недочеловеки
На несовершенство своё.
Счастье нам здесь не обещано.
Правил священник свой чин,
Плакала русская женщина
На отпеванье мужчин.
Праведно жили мы, лихо ли?
Вечный с Америкой спор...
Времечко, вроде бы тихое,
Только стреляют в упор.
Шины машинные — горами.
Хунта блефует всё злей.
Прежними голодоморами
Пахнут улыбки вождей.
Состоялась поездка на Святую землю группы православных паломников из Кыргызстана во главе с епископом Бишкекским и Кыргызстанским Феодосием.
Столь насыщенную поездку с посещением многих святых мест, не опишешь, ограничившись лишь их перечислением. Наверное, тут важны акценты, а они у каждого паломника свои. Кто-то стремился приобщиться к христианским святыням, кто-то жаждал исцеления от телесного недуга, кто-то — душевного очищения и обновления, у кого-то преобладал интерес к культурным, историческим ценностям.
Трудно сказать, все ли члены нашей группы получили желаемое. Но кое-что было заметно «невооруженным глазом». Например, Людмила Гуркина, с трудом обходящаяся в Бишкеке без трости, после посещения первых святынь стала регулярно забывать её в автобусе.
Я — наркоман. Наркотик мой — общенье
(С младенчества посажен на иглу).
Меня не ждет трагедия паденья,
Пока спускаюсь я в сообществ мглу.
Сотрудничать, всегда, любой ценою,
Сколачивать союзы и кружки!..
Без них — что я могу, чего я стою? —
Возможности мои невелики.
Я изучу науки, чтоб общаться,
На кафедру взойду, чтоб говорить.
Дискуссии — вот подлинное счастье,
И многословье — Ариадны нить!
На войне-то чудеса!
Пуля-дура, как оса,
Жалит тело белое —
Прямо в сердце смелое.
В церкви тоже чудеса,
Тело Бога и краса,
Лепота старинная,
Житие былинное.
На иконах — чудеса —
Слезы с кровью, как роса,
Лики святы, рученьки
Обложили кучненько.
А в душе-то чудеса —
Опустились Небеса.
Слезы покаянные
В душу окаянную.
Боже Святый, помоги!
Русь больную исцели,
Протяни же вервие
Греции и Сербии!
