Юрий Анастасьян. Произведения

По допотопным временам
Тоска неистова и странна
Она стучится в двери к нам,
Не различая лиц и сана…
…В виденьях чудятся леса:
Краснеет в зарослях калина,
Садится на цветок оса,
Медведь пещерный стонет длинно,
Гиганты-люди, дерева,
Пред коими секвойи – прутья,
В два роста сочная трава,
Озёра с гадами и мутью,
Не видно солнца и луны
За толщей пара, что над твердью,
Чащобы фруктами полны…
Там всё на службе долголетью.
Ни гроз, ни снега, ни ветров,
Цикады по ночам стрекочут,
Стрекозы синие – с орлов –
Струят фасеточные очи.
Там динозавр идёт ручной
К руке, протянутой бесстрашно.
Там изобилье и покой,
И не понять, где день вчерашний,
Где завтрашний… В тот мир, туда
Адам из рая изгнан Богом.
Там не тянули провода,
И Землю не душили смогом.
Там было Еве хорошо
Держать в руках жемчужный кубок…
Но всё же время подошло
Изведать тяжесть брюк и юбок,
Трудов и роженицы мук,
И кратковременности счастья,

Понят ты, мой друг, или не понят,
Холодней тебе или теплей,
Родина не там, где лучше кормят,
Родина не там, где веселей.
Родина – судьба, корнями в Вечность,
Родина – Идея до Небес.
Родина – речушки быстротечность,
Родина – еловый, звонкий лес.
Родина – когда дитя качает
Мать, не торопясь свечу гасить.
Родина – когда в тебя стреляют,
Не давая Родине служить.
Родина – не путь далекий Млечный,
Не звезда на преданном Кремле.
Родина нам – Крест восьмиконечный,
Церковь на ликующем холме.

Богородица, лишь Ты знаешь тайну,
Но от глаз моих она не сокрыта –
Как-то раз её увидел случайно
И теперь гнездо любви в сердце свито.
Вот уже птенцы в гнезде подрастают,
Раскрывают крылья ветру навстречу.
Улыбаешься, причёска простая,
Лишь в глазах небесный отблеск заметен.
Не сказать и не поведать словами,
Груб язык и неуклюже мышленье…
И хоть вечность пролегла между нами,
Пред иконой я склоняюсь с моленьем.
Что несёт в себе чистейшее чрево,
Что скрываешь Ты под тленною плотью,
И доступно ли сие человекам?
Лишь одной Тебе доступно, выходит.
Нет в Тебе ни многословья, ни лоска,
Не гадаешь в сердце: чёт или нечет?
Ты Архангелу ответила просто:
«Се раба Господня, мне ли перечить?»
А ещё спросила Ты Гавриила:
«Как же будет, раз Я мужа не знаю?»
Мнится: Ты лицо водой окропила,
Мнится: вышла Ты из дома босая…
Вы простите меня, милые сёстры,
Вы прекрасны и лицом, и смиреньем,
Но хоть взгляды ваши кротки (и остры),
На икону я гляжу с упоеньем!
Будь же Ты вовеки благословенна,
Благодатнейшая Дева Мария!
Пусть не ровня я Тебе, несомненно,
Но со мной по Небесам ностальгия.

Хочу быть старым. Но не мёртвым.
И только телом – не душой.
Хочу предсмертные аккорды
Брать мерно памятью большой,
Сидеть на лавке неподвижно,
Смотреть, не видя, на людей.
Хочу забыть о лавке книжной
И о безумии идей.
Старенье честно и конкретно,
А молодость глупа, пуста,
Она за счастием заветным
Не видит тяжкого креста.
Она солжёт и не заметит,
Она убьёт и не поймёт,
Вопрос услышит – не ответит,
Всё сделает наоборот.
Совсем иное дело старость –
Всё чай да манка, хлеб да соль,
В движеньях вечная усталость.
Её заботы – мухи, моль,
Болезни, дали безнадежность,
Надежда только на Него,
Ко внукам трепетная нежность,
Боязнь нового всего,
Над бездною борзая стойка,
Взгляд за туманную черту…
Что ей любовь, что ей попойка? –
Была бы кашица во рту.
Хочу быть старым, но… не старым!
У тех, кто должен умирать,
Нет страха пред людским уставом.
Хочу светиться и сиять,
Сиять (захлёбывайтесь чтивом –

Простые, чистые слова, к нам обращенные не всуе,
О самом добром и простом вещайте со святых страниц.
Ведь в зяби пахотных полей увидеть можно суть такую,
И в тишине святых церквей такую просветленность лиц!

Слова, плодящие родство и созидающие веру,
Что можно свыше вас сказать? Все наши домыслы – не те.
Вы сладкой делаете смерть и укрощаете холеру,
И быт возносите в тот мир, что и не снился высоте.

Давайте просто говорить, так просто, чтобы ясно стало:
Средь речи сорной и пустой возможен Слова дивный рост.
Прост вечных сложностей конец и тихой радости начало,
И плод в желтеющей траве, и Сотворивший всё Препрост.

Пусть наша репутация подмочена,
Мне кажется, не всё ещё закончено.
Пускай твоё спокойствие – истерика,
Мне кажется, не всё её потеряно.
Пускай петля за планку перекинута,
Мне кажется, не всё ещё достигнуто.
Пускай в душе цветёт чертополошина,
Мне кажется, не всё ещё заброшено.
Пускай прощанье тьмою предначертано,
Мне кажется, не всё ещё исчерпано.
Пускай не всем спасенье предназначено,
Мне кажется, не всё ещё растрачено.
Пускай обидой чувство опорочено,
Мне кажется, касанье – не пощёчина.
Пускай моё правительство низложено,
Мне кажется, ядро не уничтожено.
Пусть свалкою окно обезображено,
Мне кажется, не всё ещё загажено.
Пускай судьба трудна и обездоленна,

Одиночество моё сладкое,
Ухватило ты меня накрепко.
Даже если увлекусь схваткой я,
Пусть окутает твоя патока.
Даже если по красе золото,
Руки белые и взгляд светится –
Столько в мельнице муки смолото,
Что недвижима стоит мельница.
Даже если б вырос стол от земли
Весь уставлен снедью и винами,
Сердце вымолвит едва: «Мало ли!..
Были мы уже с тобой свиньями».
Даже если мебель в дом мягкую,
Занавески на окно, жалюзи,
По сервантам – дребедень всякую,
Не дождёшься от вещей жалости.
Даже если за окном на волне
Тронут лебеди листву шеями,
Даже если потону в тишине,
Одиночество прервать смею ли?