Омилия

Посвящается общине глухонемых при мужском Стефановом монастыре г. Перми (СОЦЗАКАЗ)

Я вижу небо. Я петь хочу!
Голодной птицей в него взлечу.
Но не могу рассказать о том:
Голоса нет, а в горле ком.

Я не пойму о чем все галдят,
Но слышу звук, что во мне распят.
Аквариум улиц из каменных глыб - 
Как рыба в воде я среди рыб.

Но руку дает мне с небес Господь
И я поднимаюсь с речного дна.
Планктоном станет моя плоть.
Разве она мне теперь важна?

Я голос имею. Я петь могу!
Дышу молитвой, не пряча слез.
Спасителя в сердце своем берегу
И звук, что распятием пророс.
                                                   2010 

Пермь и Питер объединяют не только белые ночи и письма влюбленных. Во время войны в Пермский край эвакуировали жителей блокадного Ленинграда. Правда, тогда у нашего города было ударное советское название — Молотов. Его так назвали в марте 1940 года, поздравив, таким образом, с 50-летним юбилеем советского деятеля Молотова, который в юные годы, пока не связался с дурной компанией и не стал арестантом, был Скрябиным, играл на скрипке и писал стихи.

Интересное свойство у памяти. Порой забываешь события, которые произошли совсем недавно, а то вдруг высветит кусочек прошлого. Да с такими подробностями, как будто это было вчера.

А было это восемь лет назад в одном из санаториев Крыма, куда мы с мужем впервые за многие годы совместной жизни приехали отдыхать вдвоем.

Радостное ожидание новых впечатлений не омрачал февраль, который доживал последние дни и злился то порывистым холодным ветром с мокрым снегом, а то мелким нудным дождем.

Мы энергично вливались в санаторную жизнь и отдыхали от семейного быта, житейских проблем, городской суеты – от всего того, что изо дня в день связывает нас по рукам и ногам, изматывает своей обыденностью и монотонностью и заставляет быть тем, кем ты должен, а не тем, кто есть на самом деле. Извечный вопрос: «А что скажут или подумают другие?» превратил нашу жизнь, для других, а не для себя.
И вдруг – целых 24 дня для себя!

К концу первой недели отдыха мы перезнакомились с соседями по столику в столовой, с отдыхающими в соседних номерах, медицинским персоналом и дежурными на этаже.

Прежде чем обожиться, нужно очеловечиться

Естественное откровение… Мы смотрим на природу и думаем: «Господи, как Ты велик, Как прекрасно и мудро, все, что Ты создал!» Передо мной фотография: река, над рекой обрыв и на нем одинокая сосна. Кажется, они просто сосуществуют. Но если вдуматься: река дает сосне влагу, земля — пищу, корни удерживают землю от обвала, а река намывает себе землю и она становится ее дном. Давая друг другу достаточно много, они берут необходимое и для себя, а самое главное — они все время сохраняют свои границы. Всегда понятно, где заканчивается сосна и начинается земля, где заканчивается земля и начинается вода…

О душа, что грустишь одиноко,
Что восстать не спешишь по утру?
Что себя погребаешь до срока,
Охладев ко святому добру?

Зря ты молвишь, что Богом забыта,
Что обкрадена веком лихим, –
Ведь врата ко благому закрыты
Своенравным упрямством твоим.

Слишком долго, душа, ты скиталась,
Позабыв о Небесном тепле,
И, оставив Отца, пресмыкалась
С рабской песней по грешной земле.

Как легко ты, душа, проходила
Мимо боли, неправды, нужды…
Слишком часто людей приводила
На стези пересуд и вражды.

Ты бесстыдно себя извиняла
В непристойных словах и делах,
И лукавством Любовь подменяла,
Пред Всевышним утративши страх.

…А сегодня ты ищешь ответы –
За вчерашнее счастье в борьбе.
Жаль, что чистого Божьего света
Слишком мало осталось в тебе.

Так воспрянь, Гласу вечности внемля!..
Благодати вкуси, а не слёз.
Для тебя на суровую землю
Бог спасенье от скорби принёс.

1.04.2010 г.
 

Пингвины черные на льдине
По океану плыть хотят,
Их капитан, Учелло Гвини,
Поднял над судном синий флаг.

Чрез море Южное – на север!
Скорей на север – там тепло,
Там солнце ласково согреет
Оледеневшее крыло.

Быть может, в Африке оттаем,
Забыв о вечной мерзлоте,
И в небо синее направим
Мы свой полет – как птицы все!

23 сентября 2002 г.
 

– А скажи-ка  мне, мил человек, почто ты сюда припёрся? Натура-то человеческая ленивая, просто так свой зад подымать не будет. Знать нужда тя к нам за шкирку приволокла. А вот в чём она нужда-то, коли ты, стока вёрст отмахал и не зажмурился?...
Опять что ли музу свою худосочную за хвост ловить будешь али проповеди мне читать, как о прошлом годе?
– Да нет, дед, проповеди пусть вам батюшка в церкви читает, а меня, грешного да недостойного увольте.

Хитро перемигиваясь, разбегались по небу любопытные востроглазые звёздочки, и толстая луна, недовольно покачиваясь, внимательно следила за играми своих подопечных.

Беседа с кандидатом богословия протоиереем Димитрием Моисеевым

— Каков богословский смысл Таинства Крещения?

— Богословский смысл Таинства Крещения очень простой — соединение человека с Богом. Святитель Григорий Богослов писал: «Невоспринятое не уврачевано, но что соединяется с Богом, то и спасается». Поскольку, по слову Дионисия Ареопагита, спасение — это обожение и ничего больше, об этом у него прямо сказано, следовательно, Крещение — это начало обожения. То есть, как говорил преподобный Симеон Новый Богослов, Сам Христос входит в человека, подобно семени, и пребывает в нем. А дальше, по слову блаженного Диадоха Фотикийского, эта благодать Божия, которая вошла в человека, помогает ему в деле обожения.

Озорной ветерок раскачивал изумрудные плиссированные зонтики садовой клубники, и робкие рассветные лучики в приветственном поцелуе припадали к её веснушчатым щёчкам. В ответ на ранний телефонный звонок недовольно зашелестела чопорная яблоня, так что мне ничего не оставалось, как вернуться в дом и утихомирить беспардонный аппарат.

— Лена, благослови. Прости, что беспокоим так рано, но сегодня крестный ход во Владимире, и матушка благословила узнать, вы едете или нет.

— Благослови, мать Ольга. — Как приятно с раннего утра услышать монастырское «благослови». Недаром говорят: каждая душа по природе своей христианка.

— Конечно, едем. Если нужно, то троих человек можем прихватить с собой.

— Спаси Господи! Тогда мы определимся и перезвоним, хорошо?

Эхом бьётся в висках боль.
Слышит полночь шагов скрип.
Прерывая души крик,
Мудрый разум твердит: - «Стой»!

В облаках не тверда твердь.
И вблизи обожжёт высь.
Сбросит ветер шальной вниз,
Распахнув у беды дверь.

В тесной клетке поёт грусть.
Улететь бы, но нет сил.
Обменять на грозу штиль -
Непомерен душе груз.

Спрятав слёзы в тени строк.
И последний черкнув штрих.
Я хочу обмануть… стих,
Облекая в туман слог.

Я хочу нарисовать лето
С терпким запахом, в тонах светлых,
Чтоб смешно наморщив нос ветер,
Серебристые качал ветлы.

Я хочу нарисовать праздник -
Босоногих васильков радость,
Чтоб чечётку выбивал дождик.
В такт притоптывал ему ёжик.

Я хочу нарисовать нежность
С ароматом хризантем снежных,
Чтоб заботливо укрыл вечер
Палантином золотым вечность

Я хочу нарисовать лето…
Я хочу нарисовать ветер…
Я хочу нарисовать нежность…
Я хочу нарисовать вечность. 

«Настенный календарь, отрывочный и яркий –
казался нам тогда он толстым и смешным»
«Календарь» (Bor G)
 

Ударный эпизод  сезонных пятилеток –
ЦК куёт страну, и Ленин как живой.
Границы на замке – союз в советской клетке,
Где Партия – оплот – бессменно рулевой.
А мы, врываясь в день,  взахлёб играли в салки.
Счастливый лепесток дарила нам сирень.
Расчерчивали двор на классики-скакалки,
И спорили о том, кто тень, а кто плетень.
Весь мир внутри двора укладывался ловко.
В заманчивую синь взмывали сизари.
Их выпускал сосед – смешной вихрастый Вовка,
И звали их смешно – Пол Пот и Иенг Сари.

Юлии Вознесенской

…Венчал нас отец Александр.

А сразу после венчания я, подобно своему прадеду, увез молодую жену из столицы. Правда, прадед-то с прабабушкой отправились путешествовать по Европе, а мы с Верой – ко мне на дачу под Можайском. Я был нищим кандидатом наук, и ни о какой Европе не могло быть и речи.

Но и на даче было неплохо. Дачи этой нет ни на одной карте, а между тем ей уже более ста лет. Построил ее мой дед моей бабушки. Затишье – так ее стали называть с самого начала – находится в лесу. Это два дома. Один – из сосны, с голландскими печами. Другой – из ели, бывшая кухня. Столетие с лишним потомки основателя плодились и размножались, так что кому-то пришлось перебраться в дом-кухню. Этим «кем-то» оказалась семья моего отца.

Как интересно резвый ветер играет снегом…
Луч, заглянув в тетрадку, метит удрать в окно…
Мне бы сейчас за ветром следом коснуться неба,
Мне бы сбежать с уроков с лучиком заодно.

Мне бы,… но голос строгий в класс возвращает мысли:
– Ты почему не пишешь? Скоро уже звонок.
Тут с предпоследней парты, словно коварный выстрел:
– Двойку ей, Марь Иванна, за безголосость строк!

И тишину взрывая, вихрем пронёсся хохот,
Подло ударив в поддых и, отскочив волной
Серая соль обиды, дружбы засыпав всходы,
Пылью, как шлейфом длинным, мерно сравняла слой.

Выпрямив гордо спину, выбрав потолще книжку
И – извините, автор!
Что побледнел герой?…
Как тебе шутка, рыжий? Больно, или не слишком?
***
Позже, простив мальчишку, стала ему женой:)

Листала память прошлого страницы,
Поэзию сменяя прозой.
Взирал на ночку месяц грозно.
За светотенью, укрывая лица,
Обиды вспыхивали звёздным блицем,

Едва удерживая дождевые слёзы,
Взгляд отводил упрямый профиль,
Горчил ванилью свежий кофе.
Холодных слов сверкала злая россыпь,
И без ответов горбились вопросы,

Отчаяния груз пытаясь сбросить,
Дыханье памяти невольно сбилось.
А может, эта ночь нам только снилась?
А может, памяти раскрасив проседь,
Весной заменим грозовую осень?

А месяц с ночкой на рассвет игривый.
Пусть спящий ветер ласково разбудит
Луч солнца, преломлённый в изумруде.
Дыхания, коснувшись шаловливо,
Шепнёт на ушко: - "Просыпайся, милый".
 

Кто мне скажет, что значит смелость?
Что несёт в себе это слово?
Помню, как ты в окно смотрела,
Свой платочек скрутив в подкову.
Выдавали тревогу пальцы,
От испуга бледнели губы.
Пробивалась в оконный панцирь
Гарь – дышать становилось трудно.
Слишком близко от нас заправка,
И машина… О, Боже Правый!
Пламя… Страх замахнулся камнем…
А в автобусе дети! Странно –
Сильный пол, позабыв про совесть,
Одичав, превратился в зверя.
Ты шепнув: – «Ну, а может стоит
Вслед за ними из страха дебрей»,
Поднялась, и твой окрик градом
Полоснул по ослепшим душам:
– Всем стоять! Эй, отцы и братья,
Вам детей пропустить не нужно?
Возвышаясь над суматохой,
Власть держала в руках девчонка.
И в изнеженных пальцах тонких
Был платочек похож на чётки.

Скажи мне, старче, много ли на свете
Ты повидал чудес больших иль малых.
Каких друзей в объятиях приветил?
Душа твоя свет истины познала? -
- Как долог путь.
И как заносчив ветер. -
Прикрыв глаза, сказал старик устало.

Когда-то было у меня три друга.
Двоих я сердцем возлюбил, как братьев.
А, третий - без вины бывал поруган.
Как тяжко бремя.
Как безумны страсти.
Слепая жизнь вела меня по кругу,
И я к могиле подошёл не глядя.

У жизни, за невидимой спиною
Остались мои Слава и Богатство.
Лишь нелюбимый друг пошёл со мною.
Лишь он не захотел со мной расстаться.