Омилия

(Джордж Макдональд и его книги)

Прежде чем рассказывать о творчестве Д. Макдональда, приведу два отзыва о нем его младших современников, английских христианских писателей, чьи произведения известны многим православным людям. Один из них принадлежит Г. К. Честертону, который посвятил этому автору отдельный очерк, где назвал его «одним из замечательных людей нашего времени». А Клайв Льюис в своей автобиографии «Настигнут радостью» утверждал, что на него «…повлиял больше, чем все остальные авторы» именно Джордж Макдональд.

42

 Тимофей не ошибался в характере своего названного брата. Сразу же про приезде в станицу Егорлыкскую, едва устроившись на постой в небольшой мазанке старой казачки тётки Аграфены, Всеволод подробно написал домой что добрался без приключений, жив, здоров, бодр и весел.

Последнее утверждение было неправдой. Здесь, в ставке генерал Маркова, до веселья было далеко как до луны, тёмными южными ночами, низко висящей над белыми домиками, крытыми соломой.
Неизвестно почему, но эти хатки, так непохожие на кряжистые северные избы, рубленные из кондового строительного леса, вызывали у Всеволода чувство острой жалости, наверное потому, что по мере приближения к станице линии фронта, в воздухе носилась какая-то бесшабашная обречённость.

Тягости добавляла казацкая вдова тётка Аграфена, исступлённо готовившаяся к смерти. Каждый день она начинала с поклонов перед иконами, моля только об одном – лёгкой гибели для себя, и всех «казаков и господ офицеров противустоящих антихристу».

Зимние давно прошли морозы.
Мутная вода в ручьях журчит,
Не сестриц-сосулек это слезы –
Это в гости к нам Весна спешит.

На проталинах цветы желтеют –
Маленькие майские дары,
Воздух чище стал от них, свежее,
Радостнее лица детворы.

РОЗОВАЯ РОЗА
(мелодрама)

Этот букет лежал
возле дороги – сбоку.
Шесть ярко-белых роз,
и розовая,
с намёком.

Кто бросил его в сердцах?
Чей-то жених? Любовник?
Чей виноватый муж
глупо потратил
стольник?

В таком целлофане цветов –
на каждом
вокзале-базаре…
Но почему-то мне
никто и таких не дарит.

Ни у кого из друзей
не завелось привычки,
чтобы купить букет –
и сразу – на электричку.

(И не надо мне ваших «розей» –
напишем про это в кавычках).

Я рифмой позорной дышу:
розы-мимозы-слёзы…
Спешу подобрать букет
небрежно, без жалкой позы.

Ведь я не себе беру.
В реанимацию… Срочно!
Дозу воды.
На ночь – в таз.
Спасенье – в воде полуночной.

Светлой памяти моих дедушки и бабушки – Серафима Николаевича и Парасковьи Георгиевны Герасимовых.

В угловой квартире, на втором этаже одного из тех старых двухэтажных домов, что когда-то звались «военным городком», жил старик, ветеран войны. Люди, недавно поселившиеся по соседству, считали его одиноким. Потому что жил он замкнуто, выходя из дому только в магазин, на почту за газетами да в сарай за дровами. Два раза в месяц к этим традиционным маршрутам добавлялся еще один – в библиотеку, где он брал книги – что-нибудь из военных мемуаров или русской классики. Короче, это была не жизнь, а скорее, житье, одинокое и безрадостное.

Жил на свете один мальчик. Отец его был волшебником. Как его звали — это неважно. А имя мальчика я и вовсе позабыла. Поэтому стану называть его — «сыном волшебника».

Давным-давно жил в Багдаде купец по имени Юсуф. И не было в ту пору человека, который бы не слыхал о нем, и не поминал его добрым словом. Потому что был Юсуф человеком добрым и милостивым, на чужое добро не зарился, чужому счастью не завидовал, и бедным охотно помогал. А, видно, за это и Бог помогал Юсуфу, потому что был он хоть и небогат, но в своих торговых делах весьма удачлив.

Вот как-то, раз, ведя по пустыне свой маленький караван, увидал Юсуф среди песков трупы людей. Видно, шла здесь битва, да такая жестокая, что ни победителей, ни побежденных не осталось – все мертвыми полегли. Пожалел Юсуф, что лежат те убитые люди непогребенными, зверям и птицам на растерзание, и остановил свой караван, чтобы похоронить их. Знать, сам Бог вразумил его сделать это, ибо один из тех людей живым оказался. И привез его Юсуф в Багдад, в свой дом, и нанял для него лучших лекарей. И сам служил ему, вместе со своей женой, доброй и заботливой Мариам.

Последний день мая. Я был у Володи.
Спокойно и тихо вокруг.
Мне слышался голос, обрывки мелодий,
Гитары чарующий звук.

Душа подпевала бесслёзно, вполсилы.
Разорвана времени сеть.
Не плачется вовсе у этой могилы,
Здесь хочется верить и петь!

О том неизведанном, вечном, прекрасном,
Что прячется в каждой судьбе.
И жизнь не случайна, и смерть не напрасна,
Спасибо, Володя, тебе!

О, буйное время! Доводит до злости
Нелепый, прижизненный страх.
Здесь всё по другому. На тихом погосте,
Я был у Володи в гостях!

2010

Сегодня исполняется 50 лет со дня смерти Бориса Пастернака

«…главное достоинство его поэзии и прозы, драм и писем, манер и голоса – в том, что все они с равной
убедительностью свидетельствуют о возможности другого мира с его небесными красками; о чуде преображения, о живом присутствии Творца; каждая грамматическая неправильность, невнятный щебет, оговорка – дуновение свежести, весть из тех сфер, где за оговорки и ошибки не наказывают. Все, что он написал, - обетование счастья и милосердия: всех простят, над всеми поплачут и много еще покажут чудес.» (Д.Быков о Пастернаке)

«Искусство всегда, не переставая, занято двумя вещами. Оно постоянно размышляет о смерти и неотступно творит этим жизнь» (Б.Пастернак)
 

21 октября 1952 года Б.Л.Пастернак пережил инфаркт. Лежа в коридоре Боткинской больницы, он прощался с жизнью. Это прощание стало одним из высших творческих взлетов поэта и свидетельством его верности Богу.

Cтрадать от глупости – печально,
Уж лучше – маленький курьёз.
Она ведь даже не банальна,
Не принимай её всерьёз.

В последней банке с огурцами –
Увидишь летние дожди,
И улыбнёшься! А с глупцами…
Их в этом мире – пруд пруди!
2010
 

С издавна бродит Лень помеж людей, вступает с ними в интимнейшие отношения, плодится в людях и через людей. И, если с кем такая беда приключится, помочь извне тому вряд ли возможно.

Не обошла Лень и Марьину деревню. Только в чей дом не придет, всюду ее гонят и чести желаемой не оказывают.

Лишь Иван-лежебока принял ее как родную. Ему тогда шел как раз тринадцатый годочек. И чем ему Лень так приглянулась? Другие хлопцы гнали ее, как бешеную собаку, чтобы жить не мешала. Скучно же с ней! А Иван, наоборот, словно смысл своей жизни в ней обрел.

Бывало, скажет мать ему в доме прибрать, а Иван по углам мусор разметет, чтобы не видно было, да и лежит на печи, мух считает. Скажет воды принести иль еще чего исполнить, а Иван так занедужает, что мать сжалится, сама все сделает да еще за Иваном, как за больным ходит.

— Дииииин-каааааа! — крикнул Андрюшка с пятого этажа.

И она, перепрыгивая через две ступеньки, добежала до девятого, а потом — по железной лестнице до крыши. Уселись рядышком, на самом краю, свесив ноги вниз.

— Зачем ты сделала это со своей головой? В поисках смысла?

Динка отвернулась. Желтые волосы в ярко-розовых перьях блеснули на солнце.

— Не дуйся! — сказал Андрей примирительно.

Они сидели, болтая ногами. Под ними струились узкие ленточки дорог, по которым сновали крошечные машинки, точки людей. Слева был как будто лес. На самом деле — кладбище.

— Вот, — показала туда Динка, — видишь, сколько людей лежит? Зачем все они жили? Родились и умерли… Какой в этом смысл?

Андрей передразнил тоненьким голоском:

— Видишь, сколько людей лежит? И все они прожили жизнь. И все как-то обошлись без особенно глубокого смысла.

— А может, не обошлись?

— Но они из-за этого не травились димедролом!

Динка помолчала и сказала тихо:

— Не получилось с димедролом, получится с чем-нибудь другим.

Ты меня помнишь...И плачешь,
И видишь во сне.
Ты для меня много значишь -
Доверься весне!

Ты мое солнце в бокале -
Жизни земной.
Счастье увидишь едва ли
Столкнувшись со мной.

Кожей и век замираньем -
в пределе конца,
Горьким горишь ты желаньем,
Не прячешь лица.

Нет нам нельзя воедино
Петь и летать.
Свет для тебя - Магдалина,
  Для меня - Божья Мать.
28 мая 2010 года 

О Тебе говорят очень много,
Исполнения чаяний ждут…
Но немногие с верой глубокой
Пред Лицем Твоим право живут.

Люди счастья причину выводят
Из успеха в словах и в делах,
Основанья же бед не находят
В бессердечии, лени, грехах…

И «далеких», и чтущих поклоном –
Зришь Ты каждого чадом Своим.
Человек на земле этой – кто он
Пред Могуществом вечным Твоим?

Нет души для Тебя позабытой,
Нет оставленной пяди земли,
И врата никогда не закрыты
Самой жертвенной, чистой Любви.

20.02.2010 г.