Я люблю тебе чисто і вірно

Я люблю тебе чисто і вірно,
Так, як я лише можу любить,
Найсвітлішу у всесвіті зірку,
Ту, що в серці моєму горить.

Я хотів би в глибокі криниці
Твоїх синіх, як небо, очей
Опускатись, черпати водиці
Увесь залишок днів і ночей.

Я люблю тебе просто і ніжно,
Так, як я лише можу любить.
Хоч на вулиці холодно й сніжно,
Радість полум’ям палахкотить.

Там, де вічність, там час не володар;
Де любов, там вже смерті нема.
Там, де крила, - життя у польоті,
Де ненависть – лише пустота.

Я люблю тебе, рідну й жадану,
Так, як я лише можу любить,
І молюся за Господом дану,
Щоб ніхто нас не зміг розлучить.

12.01.2002 р.

Слепая девушка. Часть 1. Странный человек

І. Странный человек

Это так знакомо - пение лесных птиц, звук бегущей воды - журчание ручья. Лесная речка, очень чистая... На мелководье играют рыбки. В воду опускаются детские руки. Брызги, солнце, детский смех. Голубое- голубое небо. Облака причудливой формы.
Неожиданно налетает порывистый ветер, небо темнеет, раздаются раскаты грома. Шумит приближающийся дождь... Дождь барабанит в окна, стекает по оконному стеклу.
Да, да... Это так просто. Закон сеяния и жатвы, за все надо платить. Только мы сами сможем сыграть главную роль в фильме про свою жизнь. При этом мы же еще и режиссеры-постановщики и сценаристы.

Мы сами судьбу свою строим и рушим
И сами себе выбираем друзей.
Идем неразумно по судьбам, по душам.
Вскрываем запоры запретных дверей.
И тащим с собой непосильную ношу
Ненужного хлама, обид и долгов.
Стучим не туда и поэтому чаще
Теряем друзей и заводим врагов.
Неужто забыли: "Зови и услышат!
Стучи и отворят! Проси и дадут!"
Но выбери дом, где действительно люди,
Живые и добрые люди живут.

Часть 1. Странный человек

Большая чёрная шапка маленького человека

1

Давно это было. Жили в одной деревне, только на разных её концах, два брата: Добрый и Злой. Братья они были родные, да привычки имели слишком разные. А привычка — это второй характер, который с годами становится даже первым, основным.

Так вот, один брат был скромным и даже стеснительным: он всегда скрывал свои добрые поступки; а другой, наоборот, любил славу и непременно хотел выглядеть перед людьми добрым, а потому всё недоброе, что было в нём, старательно прятал. Так и жили.

Я буду жить!

(Исповедь умирающей девушки)

Кашель с привкусом крови – мне немного страшно.
Я живу завтрашней встречей, а не вчерашней.
Я вижу звезду. Я знаю, куда лежит путь.
Не хочу умирать. Дайте мне просто уснуть.

Я открою окно. Из него повеет прохладой.
Я буду жить до звонкого июньского утра.
Спрячу губы под слоем последней помады.
Не целовать на прощанье – придумано мудро.

Но я с трудом сдерживаю обещание…
Больше всего мне хочется обнять руками
Огромную землю, прикоснуться к ней лепестками
Нежной души, выдержавшей испытание.
Можно сказать, крушение жизненных планов,
Всех надежд, глупых стремлений.
Я вижу крест на окне жизни - экрана
И потому отказываюсь от обвинений.

Милые мои дорогие мама и папа…
Кашля больше не будет, плакать не надо.
Мне хорошо, я поднимаюсь по трапу
На самолет до небесного града.

Весенние сны

Я иду по улице, словно вижу сны.
Наглотавшись терпкого воздуха весны.
Светофором плещется солнце за стеклом
И совсем не верится в раннее тепло.
Солнечные зайчики пляшут вдоль витрин.
В лужах отражается город-исполин.
Нестерпимой жаждою светятся глаза.
Набухает в мареве звонкая гроза.

Трапеза

Какая бесстрашная ты,
Кормишь дворнягу с ладошки,
Тебя любят травы, цветы,
Кошки.
В доме Клары Ивановны, названной отцом в честь знаменитой тезки – кумира Советской эпохи, мусорное ведро маленькое.
Минул уже шестидесятый юбилей окончания войны – но дома все вещи нужные, и каждая служит удивительно долго. Родилась и выросла Клара Ивановна в те далекие времена, когда прежде чем выбросить, вещь чинили, латали, приспосабливали в новом качестве. Это же касалось и продуктов питания – безотходное производство. Огрызки, объедки, те, что привычным движением спешат в мусоропровод, у Клары Ивановны, находили применение. Поэтому мусорное ведро было, пожалуй, самой невостребованной вещью в доме.
Неважно, что там скрывается за белой дверью холодильника. Если у Клары Ивановны нет хлеба – дома голод. Не гурманская прихоть, а отзвук голодного военного детства.

Ах, если б правы были стопы...

Ах, если б правы были стопы,
Идя туда, куда идут…
Из маловерия и злобы
Рождается нытье и блуд.
И рад бы сбросить эту ношу,
Но тут вполсилы не спастись.
Я или муки подытожу
Иль Воскрешение и Жизнь.
Куда иду, на что надеюсь?
Молитвы позабыта тишь,
То ем, то пью, то сплю, то греюсь…
И ты, душа моя, молчишь.
Бог поругаем не бывает,
А дьявол ластится и льнет,
Не воет, не грозит, не ранит –
Теплом и ласкою берет.
И вот уж хочется помягче
Перину, обувь заиметь.
Но скачет в пропасть жизни мячик,
А слово наше – звон и медь.
Людей ругая у порога,
Плодов поста с молитвой ждем…
Вот так мы, братья, зная Бога,
Как не познавшие живем.
 

Слово о "политкорректной" Библии

По прочтении статьи о появлении на книжных прилавках США «политкорректной Библии», сразу возникает вопрос: кому и чем помешала Библия не «политкорректная»?

Терпи

Терпи, любимая, терпи,
Пусть светлых дней осталось мало,
Соединились два пути,
В одну судьбу, в одно начало.

И пусть разлука без измен
Скорей пройдёт, и Божья милость,
Печаль твою, тоске взамен,
Покроет, чтобы не случилось…

И сколько б ни было разлук,
Не угасить святые чувства…
Лишь в чистоте взаимных мук,
В душе рождается искусство.
2011

Отмерено...

Отмерено горе нам с радостью,
и тайной покрыта мечта,
утерянной вечною младостью
нам снится порой высота...

И в мире, как гости, присутствуя,
мы просим и верим и ждем,
и жизнь, как мгновенье почувствовав,
мы вдаль все за счастьем идем...
 

Ни силой, одной только нежностью,
Ни явью - на что нам она?
Душою касаясь безбрежности,
покинутость пьем мы до дна.
 

А может быть просто завещано
так Богом на этой планете,
кому и когда что обещано,
никто никогда не ответит...

Утерянное детство

Леон

Очередной воскресный день прошел словно тень от радости — длинная служба в монастыре со строгими батюшками в длинных рясах, полусладкий чай с сухарями, занавешенные окна их коморки, топот чьих-то каблуков на улице, мама с морщинкой на молодом лбе, склонившаяся за работой… В комнате, где они жили, полумрак, а ведь на улице — солнце, яркое, весеннее, лучистое!

— Мама, пойдем, погуляем? — зовет Леон.

Бегущей по волнам

Ты по волнам бежишь или по небу?
За облако схватясь, уносишься ты ввысь
Туда, где до тебя, возможно, никто не был.
Беги, сестра, беги и выше ты стремись.

Бегущей по волнам
Брызг волн глаза наполнит,
Летящей в небесах
Бриз косы распустит,
Чтоб пред Христом склонясь,
Омыть слезами стопы,
Шелком своих волос
Те стопы отереть.

Сестра моя, беги,
Беги и возвышайся
Над мнением чужим,
Что будто бы нельзя
Бежать нам по волнам
И в небо устремляться.
Все это лишь молва
Людей, кто не любил.

А любит кто, тому
Господь дарует много,
И у Его ты ног
Открой мира сосуд.
Миром своей любви
Его ты смажешь стопы.
Он по волнам ходил,
Ты же, сестра - беги!

Великий Пост ,2009г
 

Об Арсении Тарковском

К 100-летию со дня рождения Арсения Тарковского

«Я так давно родился...»

Творчество Арсения Тарковского — великого поэта ХХ века — оказалось слишком объемным, чтобы получить достойное признание и у себя на родине, в Украине, и в России, где он прожил большую часть жизни.

Тарковский по своим корням многонационален, в его родословной: поляки, украинцы, русские, но он на самом деле не принадлежит ни России, ни Украине — он принадлежит Времени. Поэту принадлежит мир, ему принадлежит Слово, которым он этот мир преображает.

Арсений Тарковский — не официозный поэт

На протяжении многих лет его замалчивала официальная критика, потому что при социализме поэты, писавшие о тайнах Времени, о Вселенной, о Боге, были не нужны, даже опасны. После смерти Арсения Тарковского в 1989 году (не взирая на государственную премию 1989 года за сборник «От юности до старости») он по-прежнему остается в тени. По словам его дочери Марины Тарковской, Арсений Александрович, как представитель трагедии своего времени, продолжает расплачиваться за утраченную преемственность в культурной традиции.

Счастливые

Трамвай грохотал.
Александра задумчиво рассматривала свои потрепанные джинсы, размышляя, пристрочить ли к ним понизу цветную тесьму, расшить ли бисером, или им уже ничто не поможет.
А Данька во все глаза смотрел на дядьку напротив - дядька только что оторвал себе большой палец и приставил обратно. С серьезным и немного рассеянным видом, будто бы откручивать в задумчивости пальцы – для человека самое обычное дело. Был он немного похож на чудаков, о которых часто рассказывала Даньке мама – тех, что играют на скрипках по чердакам, теряют волшебные шляпы и все такое прочее. Длинные седые волосы почти касались воротника черного пальто, возле рта пролегали две резкие морщины, а глаза сверкали как обыкновенно сверкают льдинки, когда смотришь сквозь них на небо. Завладев Данькиным вниманием, он невозмутимо открутил себе мизинец, приставил обратно и подмигнул.
- Еще, – чуть слышно попросил Данька.
- Здесь обилечено? – злобно спросила подошедшая женщина со старушечьей сумкой.
Александра царственно протянула мятую десятку, пассажир напротив заплел пальцы косичкой и сделал вид, что не может расплести.

Об оригинальности, лишённой гениальности

На сцене тот, чей голос зритель ждал.
Не рифмоплёт, не страстный прокламатор.
Поэт! – кого встречает полный зал.
Литературы подлинный новатор!

Его полёт безоблачно-высок,
И яркий слог, как вещь, сегодня в моде.
(Но слава ждёт, чтоб выйти из-под ног –
Непостоянна мода по природе).

Минует век… Его не сыщешь след
Среди столпов, что классиками стали.
Рассудит время здраво: был поэт
Оригинален, но не гениален.

12.06.2010 г.
 

Дочь

Рита всегда гордилась своими родителями. Вернее, любила их. Ей нравилось в выходные дни гулять по городу с папой и мамой. Они ходили по Набережной, а потом непременно заглядывали в детский парк, где играла музыка и взмывали в небо лодочки качелей и кабинки «колеса обозрения». А еще там продавали замечательный пломбир в вафельном рожке, сверху облитый хрустящим ломким шоколадом. И встречные прохожие с удивлением оглядывались на двух уже немолодых людей, которые вели за руки резвую, весело смеющуюся девочку, и при этом сами улыбались. Они казались воплощением радости, запоздалой, и потому особенно желанной.

Но радость всегда сменяется утратами. Первой утратой Риты стала смерть отца. Он был хирургом. Причем одним из лучших в городе. Не только оттого, что Михаил Степанович имел большой врачебный опыт и искусные руки. Но еще и потому, что, в отличие от многих своих коллег, за долгие годы работы он не ожесточился сердцем, не утратил способности сострадать даже тем, кто не жалел его самого.

Страницы