Омилия

В последнее время стал плохо видеть. Купил очки. Теперь вижу практически все, но через стекло, гадательно, по слову Апостола Павла, я бы еще добавил: бесстыдно, отстраненно, как наблюдатель, но не соучастник жизни…

Ну да ладно. К черту всю эту пафосную философию убогих калек гиперактивного разума. Будем трудиться, трудиться, и еще раз – трудиться, чтобы из перестроечных обезьян превратиться в ломовых лошадей новоявленного капитализма с нечеловеческим рылом упыря и садиста…

В понедельник надо сверхсрочно сдать шефу проект о добывании денег из ничего, в котором заложено все: инвесторы, заказчики, клиенты, душа, тело, судьба, машина, дача, квартира…

Небо плачет себе и плачет.

Мы сегодня с ним так похожи.

Не приглядывайся, прохожий,

Это всё ничего не значит.

Просто нравится непогода.

Я спокоен, безукоризнен.

Разъезжаю по новой жизни

От свободы до несвободы.

Не растрачен, не озадачен,

Дружелюбен, не озабочен,

Словно сердце без червоточин.

В общем, день зимний славно начат.

Не приглядывайся, прохожий.

Долькой свежего апельсина

Пахнет рай этот беспричинный,

Хоть и мало его. Но всё же…

2018

Заварю душицу, мяту,
Напою чайком.
По вечернему обряду
Погрустим тайком.
Кто о чём, а может вместе
Об одном молчим,
Разговор здесь не уместен,
Ни к чему почин.
Дышит в чашке пар отрадно,
День тревог прошёл,
Просто мы с тобою рядом,
Просто хорошо!
 

В яркие платья одеты
Яблони русских садов –
Нам улыбается лето
Радостью спелых даров.

В души стучится сегодня
Явью фаворских чудес 
Преображенье Господне –
Чистая песня Небес.

В храме свершается встреча
Бога и верных сердец –
Язвы греховные лечит
Милостью щедрый Отец, 
 
Что открывается в силе,
Что бережёт от беды.
Только бы мы приносили
Дел непорочных плоды.

4.08.2012 г. 

Твоя судьба, моя судьба и осень.
Вздыхает листьями сухими старый клен.
Мы небо ни о чем уже не спросим,
оно смывает, омывает все дождем.

Печалью маемся и сами на изломе.
За кругом круг и по кольцу вперед!..
Решиться бы набрать заветный номер!..
Но вновь гордыня руку отведет.

Не вечны клятвы. Жизнь - костер горящий!
Чуть дальше – холод, а вблизи – ожог.
Блефует кто? И кто же настоящий?
Высокомерие - наш маленький божок.

Твоя судьба, моя судьба и... осень.
Давно не друг на друга смотрим, от
друг друга. Что же мы попросим?
Спасенья, как просил когда-то Лот.
22.12.2012

в печальном парке, золотом одетом,
под грустным, мелко плачущим, дождем,
прощалась осень с уходящим летом
и обещала вспоминать о нем.

а лето уходить все не хотело
оглядывалось солнечным лучом
последними цветами пламенело
как будто ему холод нипочем.

однажды ночью это прекратилось,
когда все белым снегом заискрилось.
17.10.2017

Мне от тебя осталась
пара коротких строчек,
посвященных, возможно, не мне.

Мне от тебя остался
ровный, расчетливый почерк.
Фотография здесь, на стене.

Мне от тебя осталось
исповедальное пенье
недописанных мною строк.

Мне от тебя остался
поздний порыв прозренья –
истина там, где Бог.

Мне б у Земли учиться
мужественной науке –
вовремя расставаться
                  с листвой.

Тихо вздыхать ветрами,
моя дождями руки,
образ, смывая твой, стирая
                         свой.
23.04.2009

Побыть с собой наедине

И сквозь ночную тьму

Увидев свет в чужом окне,

Завидовать ему.

Молчать, смотреть, как тишина

Сковала длинный дом.

Запоминать янтарь окна

На долгое потом.

Весь мир рассчитан на двоих:

Есть ночь и жёлтый свет.

А ты здесь свой среди чужих

И в этом весь секрет.

2018

Город – печаль, город – отрада!

Стучал метроном в живое сердце!

Здесь плачет у Летнего сада

Девочка.

Утро.

Истлела дверца.

Кому он нужен в этой жизни,

Патриотизм кухонный мой,

Когда уснув в одной Отчизне,

Ты просыпаешься в другой?

И понимаешь – не вернётся

Всё то, что сгнить обречено,

И пьёшь водицу из болотца

Американского кино.

–Знаете, Фриц Иванович, мне её жалко. Я знаю каково это, когда жизнь рушится в один момент, – сказала Рита, глядя как Надежда Максимовна потеряно бродит по двору.

Судя по внешнему наблюдению, соседка совершенно забросила хозяйство. За прошедшую неделю, на альпийской горке успел дать побеги высокий хлыст конского щавеля, а на веранде несколько дней стояла неубранная посуда. Вчера Рита заметила, как Надежда Максимовна взяла в руки тяпку, несколько раз ковырнула в грядке кусты клубники и снова забросила тяпку в сарай.

Чтобы улучшить обзор, Фриц Иванович вытянул шею и ворчливо заметил:

–У всех нас хотя бы раз рушилась жизнь, Риточка.  Абсолютно у всех. И у вас, и у меня, и даже у тех страусов, что клюют корм на ферме  Волчегорского.

Витийствую чужими голосами,
чужими снами, из других эпох…
Не помнить чтобы бывшее меж нами,
что предал, продал и не уберег!

В моих словах одни и те же звуки,
бездушия обычный алфавит;
нет чувства в них, нет жизни и нет муки.
Умершее не любит, не болит,

но всходит в тех, кем раньше дорожило.
Взошла в тебе, пусть ты и против был.
Я - смех твоих детей, бессонниц сила.
Я - прошлое, которое забыл.

И святость тайны в храме пред венчаньем,
и чернота неверия всего…
Я - взмах руки, с молитвенным молчаньем, 
тебя крестящей. Больше - ничего.
21.12.2015

Развешиваем счастья атрибуты,
как в сказке пир, мед-пиво по усам…
Но, в сущности, достаточно минуты,
где тишина делима пополам.

Сейчас не нужно нам ни зрелища, ни хлеба.
Мир тонет в этом, только скорбен, хил.
Увидеть лишь, как звездный полог неба
на наши головы кладет епитрахиль.

И поздравления, и взгляды, восхищенных 
гостей, забудутся. Размоет время их.
Лишь стук сердец

молитвой обрученных,
лишь путь тернистый 
в Вечность, 
на двоих.
10.07.2017

Как-то наша пятиклассница Маша спросила, что такое форс-мажор. Папа объяснил и привёл пример:

– Вот идёшь ты в школу и вдруг падаешь в грязь. Школа отменяется.

Маше такой форс-мажор понравился, когда школа отменяется.

– Болезнь тоже можно форс-мажором назвать, – сказала я.

– Нет, – возразила Маша. – Если болезнь, то это форс-минор.

Порой не знаешь, как ещё молиться.

Готовь себя к разлукам, не готовь,

Но промелькнёт стремительною птицей

Твоя испепелённая любовь.

Под небом этим, облачно-бескрайним,

Захочется поверить до конца,

Что всякая случайность не случайна

И просто слушать глупого скворца.

Молчанье стен, молчанье глаз,
молчанье душ и рук.
Нет ни движенья напоказ.
День майский слеп и глух.

Неясно тает где-то вне
последний твой аккорд,
так все живущее во мне
забудется, пройдет.

Но бьются, бьются взаперти,
как стая редких птиц,
слова! Им только б путь найти
чрез тысячи границ!

Застыли травы на лугах,
и дышит все едва.
Мы жили пусто, наугад,
лишь музыка права!

То вальс играешь, то канкан
и от сонаты дрожь.
Вся сущность в нотах - в дар векам,
ни строчки не сотрешь.

И тени преданных надежд
заполнили наш зал.
Как долго мы блуждали меж
рядов кривых зеркал.
14.05.2017

Я замолчу, чтоб ты меня услышал.
Уйду с пути, заметил чтобы ты.
Листвою прелой тихо осень дышит,
пожарищ гарью, звоном тишины.

Всегда ты прав, приветлив и спокоен.
Я ошибаюсь, нервничаю, злюсь.
Свободен ты, в своих решеньях волен,
а я обидеть, потерять тебя боюсь.

Не позовешь и даже не заметишь,
что на песке с твоими нет следов
моих. Вздохнешь и пафосно ответишь:
«Так суждено. Испытывает Бог». 

Но ты же сам бросал слова на ветер!
Не Богом созданы фальшивость и обман.
Рисуешь образ в благородном цвете
и рвешь оваций пламенный тюльпан.

(описание жизни и подвига протоиерея Иоанна Пятибокова)
  

Костя медленно поднимался по широкой каменной лестнице к выходу из метро. В руке он держал полиэтиленовый пакет, в котором лежал экземпляр «Справочника бездомного», изданного Отделом по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви. На нескольких десятках страниц содержались адреса пунктов бесплатной раздачи пищи и одежды; координаты социальных служб, помогающих в устройстве в приюты, оказывающих содействие в восстановлении документов, в отправке домой иногородних, помощь в трудоустройстве; адреса ночлежек и дезстанций, где можно пройти санобработку, пунктов бесплатной медицинской помощи… Еще немного и Константин окажется на просторной площадке перед выходом на улицу.

Тихо в доме. Только иногда поскрипывают в ночной тишине полы.

За письменным столом сидит старик в круглой шапочке и перебирает рукописи. Их много и написаны они быстрым летящим почерком человека, который исписал за свою долгую жизнь не одну тонну бумаги.

Девяносто лет – возраст почтенный, время подводить итоги.

В окне видны контуры спящей улицы. Интересно, какая она, жизнь там, снаружи. Вот бы напоследок пройтись по улицам родного Тбилиси, подняться на Мтацминда или попить воды у Лагидзе.