В последнее время стал плохо видеть. Купил очки. Теперь вижу практически все, но через стекло, гадательно, по слову Апостола Павла, я бы еще добавил: бесстыдно, отстраненно, как наблюдатель, но не соучастник жизни…
Ну да ладно. К черту всю эту пафосную философию убогих калек гиперактивного разума. Будем трудиться, трудиться, и еще раз – трудиться, чтобы из перестроечных обезьян превратиться в ломовых лошадей новоявленного капитализма с нечеловеческим рылом упыря и садиста…
В понедельник надо сверхсрочно сдать шефу проект о добывании денег из ничего, в котором заложено все: инвесторы, заказчики, клиенты, душа, тело, судьба, машина, дача, квартира…
Жизнь напоминает волчок, остро вгрызающийся в пол, паркет, становой хребет, череп, мозг, сердце, печень и прочие органы, пригодные для донорской трансплантации. Хочется на все плюнуть и сбежать хоть куда-нибудь, но только подальше-подальше от всей этой мерзости запустения на святом месте…
Богатые тоже плачут, но тихо и в подушку, набитую золотыми слитками фальшивого эквивалента…
Осколки мыслей и суррогаты чувств – вот истинное достояние нынешнего среднестатистического обывателя-хайлафиста, любителя сладкой и бездумной жизни любой ценой и на любых условиях, лишь бы не нести никакой ответственности ни перед прошлым, оболганным до неузнаваемости, ни перед будущим, которое наступает как танк на минное поле…
Мы не любим личностей, особенно неординарных. Считаем их выскочками из калашного ряда. «Каждого гения задушим во младенчестве!» - вечно актуальный Федор Михалыч. Однако, любим восхищаться, очаровываться всем инородным, заморским, холуйски пресмыкаемся перед любым идолом заказного чужебесия, лишь бы не признать правду-матку единоутробного брата-пророка из соседней Куркуяновки. Ждем варягов из внеземелья, а они уже овладели душами из подземелья… и тихо посмеиваются…
Муторно на душе, гнусно. Как будто отравился грибами-мухоморами, предложенными лукавым лесником под видом экзотических разносолов. Точно знаешь, что скоро умрешь, но дергаешься в предсмертной агонии, пытаясь избавиться от чувства неизбывной вины перед кем-то близким и родным, но одновременно – далеким и чужим. Вот такой парадокс отравленного сознания накануне неминуемой расплаты за содеянное в мороке попятного времени…
Возвратимся ли мы из страны далече как блудный сын в объятия родного Отца?
Или так и будем прислуживать за чужим столом, поклоняясь бесам заморского разлива?
Пусть мы Богом прокляты и убиты, но души-то наши бессмертны.
Исцелится душа, исцелеет, собирая себя по сусекам погубленных лет, воскреснет и тело, грешное, растленное, но кающееся…
Покаемся глубоко, истинно в своей, навязанной хитроумным змеем, нелюбви к России, вернемся к истокам народным, почвенным, обнимем родные березки, заплачем радостотворным плачем Христова Воскресения, поцелуемся, помолимся соборной молитвой: «Помилуй нас, Господи, помилуй нас...»
И восстанет Русь златоглавая, одолеет все хвори и немощи, прогонит поганой метлой лютых ворогов...
И заживут люди долго и счастливо на Святой Руси под открытым Небом…
Конец. И Богу Слава!
