В печалях...

В печалях -
               тонкая наука:
пройти и душу уберечь.
За шагом шаг,
               терзаясь мукой...
...Смолоть в муку,  
              чтоб хлеб испечь...

Терпи, душа,
              терпи, смиряйся,
прозрачней, тоньше становясь,
узором светлым вышивайся
в Пасхально-радужную вязь.

Крепчает нить...
Сложней коленца
           и выше трели соловья...
Хватаюсь за своё крылечко,
вздыхаю, дух переводя.

Держусь, не падаю...
Вопросы!!
Как снегом, душу замело.
Едва расчистила заносы -
    сложнее, больше, как на зло.

Стою в какой-то круговерти,
не отвечаю и молчу.
Храни, Господь! Прости беспечность
и умудри меня, - прошу.

Много шума из ничего

Хатуна так активно склоняла меня «хотя бы дойти до церкви и посидеть в тишине», что я клюнул на это дело и дошел до своей любимой Богословской. Только с тишиной вышла осечка. И вот почему.

Начну с того, какая картина предстала моему грешному взору при входе.

В церковном дворике было многолюдно. Основная часть прихожан, не дожидаясь конца Причастия, вышла во двор проветриться. Оно и понятно, в церкви от духоты плавятся свечи, а во дворе, хоть и 36 градусов, все ж легкое колебание воздуха.

«Не насмотрюсь, поля родные...»

Посёлку Буды

Не насмотрюсь, поля родные,
На разноцветье ваших трав,
На ваши линии простые,
На ваш покорный, тихий нрав.

И не наслушаюсь деревьев,
Что тянут руки в небеса,
И, знаю, боль мою согреют,
Заставив верить в чудеса.

Не надышусь прозрачной манной,
Что дарит родина моя,
И синью той, что утром ранним
Струится песней соловья!

Рождалось слово...

Рождалось слово,
слово было болью.
Вся жизнь болела —
жизнь была гангреной.

Я умирала вновь,
давилась солью,
и возрождалась
через боль из тлена.

Отбросив жизнь,
спилив её, как ветку,
я умолкала,
но росла, как прежде,

и прорастала
листьями надежды,
цветами жажды —
снова в жизни клетку...

Песня сердца

Посвящается Светлане Анатольевне
Коппел-Ковтун, создателю Международного клуба
православных литераторов «Омилия»

Какой простор для вдохновенья!
Ведь рядом Искры благодать!
Как не сложить стихотворенье,
Когда так хочется писать.

Моя любовь – любовь в народе,
К семье Омильевой моей,
Моей земле в любой погоде.
Отдам я сердце только ей.

Живи, люби и наслаждайся,
Цени от жизни каждый миг,
И быть полезным постарайся,
Кто к жизни праздной не привык.

Из Искры возгорится Пламя!
И только так хотим мы жить.
Мы будем петь не умолкая,
И Богу одному служить.

Пустыня

Камни… серые камни…
Далёко Пастух.
Каменно, сердце каменно –
пустыни дух.

Вешний, весёло-песенный,
где ты, апрель, есть?
Ныне – зелёно-плесенна
на сердце прель-лесть.

Шёпотом, тихим шёпотом
ласкался слух.
Шёлком шуршал, шёлком;
                           потом
зашипел дух.

Óбнял, обвил обманом:
душа – кроль.
Ей бы – Небесной манны,
Агнца бы Кровь.

Скрылись, за серым скрылись,
о, Небеса!
Крылья, связаны крылья…
Ночь – на часах.

Начало Успенского Поста

Мед на столе прозрачный, словно янтарь,
А за окном кружат, падают листья.
Что-то в душе скорбит. Может, печаль?
Или виною дождь с тонкою кистью?

Грустный художник дождь пишет пейзаж,
В лужах дрожат, застыв, синие тучи.
Капли в стекло моё громко стучат,
Выглянул из-за туч солнечный лучик.

Всё – умолкает дождь, я заварила чай,
Пару минут ещё мне бы украсть для Бога .
Что приготовить в пост, буду потом решать,
Ну а пока -  пью чай  с жидким янтарным мёдом…

На базаре

В эту субботу я исполнял роль вьючного осла. Мать дала список и отправила меня на Навтлугский базар отовариваться. Обвесился пакетами и присел у входа все это упаковать поудобней.

Слышу, под ухом кто-то смачно матюкается и выдает следующее.

— ...Я на эти арбузы смотреть не могу. Из-за них виноградник своими руками вырубил. Какие теперь цены на вино? Смех и только. Эх, Шах-Аббас не смог виноградники уничтожить, а тут я сам... Тьфуй, кто я после этого?...

Широкая душа

Широкая душа небесной дланью
Щедротами наполнит дольний мир,
Не потревожит зря своей печалью,
Но пригласит в печали на свой пир.

Она спешит возрадоваться в Боге
И подарить сокровища свои.
Проста, истерзана, в потёртой то̀ге*
Идёт туда, где тонут корабли.

Она не прячет глаз от пепелища
И не горит в неистовом огне,
Душа живая в жажде Бога ищет -
Живёт и забывает о себе...

Ждёт Америка «мессию»...

Ждёт Америка «мессию»,
Катится Европа вниз…
Не хочу жить без России –
Не к чему такая жизнь.
Волки ждут разрухи полной,
Чтобы «в штат» Отчизну взять.
Атлантические волны –
Им Россию не объять,
Не понять, что тут – живое,

Исцеление

- Боже! Это больше невозможно терпеть! – Лиза опять проснулась среди ночи от нестерпимого зуда. Тыльная сторона ладоней покрылась множеством зудящих пузырьков. Проклятая экзема! Откуда она только взялась, и ничего не помогает от этой напасти!

Каких только врачей не посетила Елизавета, каких только справочников по народной медицине не перечитала! И травы, и всевозможные чистки организма, и диеты – всё было тщетно. Уже третий год продолжались муки. И если бы это была просто какая-нибудь внутренняя болезнь, невидимая глазом, ещё полбеды. Молодая женщина испытывала настоящие душевные страдания, когда в тёплое время года приходилось обнажать руки, быть на виду у коллег по работе, просто ходить за покупками на рынок и в магазины. Лиза постоянно ловила косые взгляды людей. Ведь не будешь кричать всем, что ты не заразная, не прокажённая.

Болезнь наступила после принятия таинства Крещения в православной церкви. Конечно, экзема появилась не сразу. Прошёл год или полтора, и вместо ожидаемого Лизой  благоденствия, как обещали бабушки-соседки, всё стало ещё хуже. Особенно со здоровьем. Елизавета посетила все ближайшие монастыри, молилась святым угодникам, каялась и причащалась, но, увы!

Мы — собаки

… У меня нет слов! Такое впечатление, будто кто-то мне меня самого со стороны показывает. Точнее, таких типов подставляет.

Пошел я сегодня на вызов. Открыл мне мальчишка лет 10. Только порог перешагнул, а из-за закрытой двери прямо в уши чей-то скандалето.

Истерический женский голос верещал по-русски.

— Я всегда знала, что ты беспросветный идиот! Каким был, таким и остался… О единственном сыне не думает. Дальше своего компьютера мозги не фурычат….

Художница и море

— Карина, обрати внимание, как нужно класть мазки, чтобы море действительно ожило на твоём холсте. Вспомни «марины» Айвазовского. Водная стихия в них живёт, дышит, волнуется, безмятежно дремлет, — педагог художественного училища наставлял свою подопечную. Карина готовилась к защите диплома. «Без пяти минут» специалист. Дальше — академия, а, если не повезёт, то — школа, чего Карина не особо желала. В тот год ей не повезло. Не хватило нескольких баллов, чтобы пройти конкурс. Оставалось пока одно — учительствовать в художественной школе.

Отношения с детьми сразу не заладились. Карине хотелось свободы творчества, а на воплощение этого желания после трудовых будней не оставалось ни сил, ни времени.

Кричала о правде вечность...

Кричала о правде вечность,
Но правду давно не ждут,
Раскрасили мир в беспечность
И в истину ложь куют.

Усердно смакуют глупость
И спорят - куда идти,
и сердце одели в скупость,
где голос любви притих…

Солдаты Духовной Империи

Евпатию Коловрату, Александру Невскому, Дмитрию Донскому, Патриарху Филиппу II, Ермаку Тимофеевичу, Богдану Хмельницкому, Антону Головатому, Александру Суворову, Петру Багратиону, Александру Грибоедову, Федору Тютчеву, Петру Столыпину, Патриарху Тихону, Николаю и Льву Гумилёвым, Георгию Жукову, Дмитрию Лихачеву, Сергею Королёву, и многим, многим другим, в том числе и ныне живущим, таким разным по профессиональному призванию, но единым в главном,  - посвящается…

…он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое. 
(Евангелие, Книга К Римлянам, Глава 13, из Стиха 4)

Простая история

Цветочный мир за стёклами витрин
Мгновенья радости дарил прохожим.
А дождь как будто весело дразнил:
Был  мир иной на радугу похожим.

Стояла девушка и, прячась от дождя,
Смотрела на витрину отрешённо.
Вдруг подошёл мужчина, не тая
Восторга, произнёс вслух  восхищённо:

«Прекрасна, словно утренний рассвет,
Какая нежность, чудное создание!»
А девушка подумала в ответ:
«Как романтично! Дивное признание!»

На просторах России вольно...

На просторах России вольно
Полевую красу срывать,
И цветам здесь ничуть не больно
В землю Родины – опадать.

И в кругу возрождений - краски,
Что от радужных - в снега стынь
По полям разливают ласки,
Где горчит от жары полынь.

Их так много, что всё не скосишь,
Не сровняешь с сырой землей,
Как прозрачны ночные росы,
Что рассыпаны вглубь полей.

Страницы