Омилия

    У меня был дом,
    Полон грез и снов.
    Был и стол, и кров
    В светлом доме том.

    Там любовь жила.
    И  без лишних слов
    Всех - друзей, врагов -
    К огоньку звала.
                                                                                                                                                                                           
    Но пришли со злом -
    Проливали кровь.
    Осквернив любовь,
    Обокрали дом.

    И любовь ушла -
    Босиком, молчком.
    Никого кругом.
    Поздно в толк взяла:

    Тьма всегда чужих,
    Где веселья гам,
    Много званых там,
    Да не избранных.

Над усталым городом ночь темна
Улетают  ангелы вверх, вверх
И роняет перышки из крыла,
Тот который знал меня лучше всех.

Тот, который следом,  весь день бродил,
Утешал покуда, не вышел срок.
Вместо ризы шелковой — габардин,
Вместо райских кущ — пыль моих дорог.

Там от звездной выбеленной межи,
Прямо в лунный нежный лимонный свет.
Полетай, хранитель мой, покружи,
Чтобы утром снова идти во след.

А глаза привыкли к свету
И в ночИ,
Нынче полон мир ответов —
Отличи!

Не собрать их всех — не нужно,
Давний сор,
И скрипит забор натужно,
Бродит вор

У калитки, ищет счастья —
Сколько лет,
Продолжает молча красться,
В ложь одет.

На небе солнышко смеётся
и льёт на землю тёплый свет,
а у меня сердечко рвётся
на части от кошачьих бед.

Упрямой пёстрой вереницей
вновь «кошаки» во двор идут,
и к сердцу тянут «мордолица»
и кротко милостыню ждут.

Моя душа не деревяшка,
но и не святочный елей,
но ставлю на крылечко чашку
голодной братии моей.

Тихо струится ласковый вечер,
он тишиной обнимает меня…
Радуюсь я состоявшейся встрече,
милая Света, сестрёнка моя.

Жаждешь ты всё материнских объятий,
хоть и к тебе уже осень стучит,
с раннего детства оставшись без матери –
с долей сиротской в холодной ночи.

Маминой песней встретили вечер.
Как далеко разбросала нас жизнь.
Каждый мой день тобою отмечен,
криком сердечным: «Сестричка, держись!»

Удивительный день, постоянно попадаются красивые люди и парочки. Особенно умиляют мужественные юноши с целомудренным трепетом относящиеся к своим спутницам.

Напротив сидят парень и девушка: он что-то читает, а она, слегка наклонившись вперёд, дремлет. Устала, но на плечо, видно, лечь ещё не решается (а может по-женски хитро просится). Он заметил её склонённую головку и... Видели бы вы эту нежность, этот трепет и одновременно силу, с которыми он прикоснулся к любимой, чтобы уложить её голову на своё плечо. Это был жест не мальчика, но мужа: в нём доминировала опека, желание защитить и не было даже тени похотливости — только благородное мужество.

Что ж ты, друг мой, хвалишь бесов?!
Православный человек…
За сожжённый люд в Одессе
Сатана принёс им чек.

За бесчинства на Майдане
Их героями зовут.
И придётся нам годами
Оттирать их чёрный труд.

Что ж так слеп ты, друг мой давний?!
Ты молись, чтоб вновь прозреть!
Люд восстанет православный,
Чтоб победою звенеть!
 

мой голос совсем ослаб
Рассыпался,стал золой.
Лишь ветер в тяжелых снах
Гуляет хмельной и злой.
Ложится на сердце мгла,
Не выдержать ни смахнуть,
Ах, если б я впрямь могла
Тебе указать твой путь.
Мой голос совсем ослаб
В нем только обломки нот,
Я в лодке, но нет весла
Плыву куда боль несет...

(От имени журналистов)

— Скажите, почём можно купить её?
Вон ту, что счастливая, длинная
Жизнь. Так отодвиньте скорее бельё!
Она там, где ваза старинная.

Ну, как вы не можете не знать цены?
У вас покупатель стоит с кредиткой!
Что вы говорите? С начала войны
У вас распродажа жизней со скидкой?

Нет, это не то совсем, что я хочу:
Мне надо счастливую, длинную.
Зачем мне платить за кредит палачу,
За морду, за шкуру ослиную?

Я помню, у вас магазин распродаж.
Продайте её. Мне она нравится.
За ней еще красный лежит карандаш,
И космонавт... тепло улыбается.

Серое небо за мокрым окном.
Мертвые лужи окованы льдом.
Скоро зима постучится в наш дом.
Скоро — метели...
В час, когда осень мне шепчет: «Прощай»,
Я вспоминаю тот солнечный край.
Знаю, друзья, где находится рай —
Он — в Коктебеле.

Синий, синий, синий
Синий Коктебель.
О, с какою силой
Вновь стремлюсь к тебе!
Скалы и вершины,
Моря колыбель.
Синие долины...
Милый Коктебель...

23 июня пресс-служба Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО) заявила, что из Сирии был вывезен весь арсенал отравляющих веществ. Глава ОЗХО Ахмет Узюмджю отметил, что последняя партия химвеществ, предназначенных для эвакуации, была погружена на датское судно Ark Futura. Затем, по его словам, эти вещества будут переданы на американское судно Cape Ray и уничтожены в течение 60 дней. Вывезенные ранее партии химических веществ будут утилизированы на специальных предприятиях в Британии, Германии, США и Финляндии. Этот процесс займет около четырех месяцев.
Как заявил по этому поводу министр иностранных дел России Сергей Лавров, работа по вывозу химического оружия идет хорошо. Однако он отметил, что против руководства Сирии продолжаются ложные обвинения, касающиеся применения химоружия.

Грузовик с тремя тоннами взрывчатых веществ взлетел на воздух в городе Аль-Хурра провинции Хама. Это произошло 20 июня, рано-рано утром, когда жители мирно спали. Наверное, у всех жителей близлежащих домов были свои радостные планы на предстоящий выходной день — пятницу, но поперек им встали планы боевиков так называемой «оппозиции». Мощнейший взрыв в одно мгновение безжалостно поставил крест на ожиданиях людей, из которых кто-то планировал встречу с родными, кто-то — поход в мечеть, а кто-то просто хотел отдохнуть дома, как это бывает в арабском мире по пятницам.