Омилия

Неприбранный город. И не знаменит.
Ни храмовых комплексов. Ни пирамид.  
Дома типовые. Хозяина нет. 
Но жил здесь недавно — и умер поэт.
Обычный потерянный русский поэт,
Ему сорок шесть не исполнилось лет.
Не вышло подольше — обиды и быт.
Ни храмовых комплексов. Ни пирамид.
О нем справедливая власть промолчит.
Поэтому как-то еще не забыт.
А город неприбранный тем и стоит,
Что жил здесь и умер российский пиит.

Шутка

Мастерит скамеечку утром старый дед,
Молит бабка Боженьку защитить от бед,
По утрам занятие каждому своё —
На подстилке кошечка песенку поёт:
«Как в дому у бабушки — Божья благодать,
Что еды на блюдечке — донца не видать,
Что захочет кошечка — выпьет молока,
Только зря вот пёсика держат за сынка.
Пёсик спит на коврике — на носу роса,
Снятся ему гончие из созвездья Пса,
Словно он, как Сириус, звёздным псам под рост,
Загребает лапами, аж  до самых звёзд,
Бабка Богу молится, крестит лоб и рот,
Пёс во сне врезается прямо в небосвод,
Дед лепил скамеечку  —  сляпал табурет» —
Допевала  кошечка утренний куплет.
 

Обнимался орех
С расцветающей вишней.
Был здесь дождь, как на грех,
Третьим лишним.

Но, проснувшись едва,
Солнце дождь перепело.
Молодая листва
Заблестела.

И деревья свежо
Задышали на реку.
Как же тут хорошо
Человеку!

Еще не выжжена пустыня
И вольной зелени поля 
Хранят и дом, и сад доныне,
И треплет ветер тополя.

Но нет приюта у пророков,
Горячи лица, взор глубок,
Чужда им правда без истоков
И громогласный тлена рок.

Лишь иногда в печали тайной,
На гарь лесов бросая взор,
Они пророчат о бескрайней
Любви Христовой злым в укор.

Зеркало воды покрыто рябью,
видно, постучится скоро осень.
А за нею следом лето бабье
приземлится на верхушки сосен.

В зеркале настенном отражаюсь:
это мама тридцать лет назад.
Как  же мы похожи, удивляюсь,
стал с годами мамин даже взгляд.

Возле глаз морщинок паутинка,
в косы серебро заплетено,
и во взгляде легкая грустинка —
крутит жизнь свое веретено.

На стихотворение Любови Нефедовой

Я пойду далеко, там, где вечер встречается с ночью,
Где заря угасает, теряясь на кромке земли,
Будет трудно идти, а вернуться назад уж не смочь мне:
Не осталось следов, их метели шальные смели́.

Мне поможет луна отыскать сад с калиткой в заборе,
Три ступеньки со скрипом проводят легко на  крыльцо.
Дверь приветливо впустит, теплом обнимая, и вскоре
Я почувствую рядом твое дорогое лицо.

Удивления не будет, как будто ты ждал меня ныне,
Лишь легонько коснешься губами ладошки моей.
...За окошком светает, и печка тихонечко стынет,
Только я не замерзну в рубашке, любимый, твоей.

Электронный дневник
Лучше всех крепостей —
Подхалим разгулявшейся плоти.
Виртуальный двойник,
Очевидец страстей,
Словно хахаль в плохом анекдоте.

Сочинители строк
Нет причин для войны,
Просто время дурного сезона…

Вот вам Бог и порог,
Светлый дух тишины.
Вечный мир без единого стона.

Моя Россия взор пленит
черемух свадебным цветением.
В колоколах церквей звенит
и в соловьином вешнем пении.
В цветах сирени, в васильках
и в сенокосных ароматах,
и в белоснежных облаках.
... и в чае, где чабрец и  мята.

Русью светлое место зовется:
там, где солнышко льется с небес,
где геранями смотрят оконца,
есть холмы, и равнины, и лес.

Здесь церквей колокольные звоны,
хлебосольство, души широта,
запах хлеба в домах и иконы,
и Святых родников чистота.

Гладь речная ласкает прохладой -
у воды жили россы из-старь.
Пахнет вечер духмяной усладой,
скоро выкосит травы косарь.

Наблюдая как грызутся между собой порядочные, глубоко уважаемые мной люди, патриоты, хорошие профессионалы, аналитики, понимаю как страшно и опасно сегодня говорить. Не зря больше хочется молчать и молиться, уйти от воцаряющегося повсеместно кошмара и раздора.

Собственно для понимания ситуации сказано достаточно: кто понял, тот понял, кто не понял, тот и не поймёт. Вопрос уже не в информированности, а в системе ценностей того или иного человека, в его вере или даже верах.

Всё, вокруг чего бушуют непримиримые споры, на самом деле не суть важно, если говорить всерьёз. Сейчас важнее сохранить здравомыслие и внутреннюю чистоту, незамутнённость сознания. Ведь один из основных ударов в этой нестандартной, непонятной, новой войне — удар по душе.

Русские, с присущей им жаждой правды, верностью правде и готовностью жертвенного служения правде, могут быть побеждены только втягиванием их в грязь, в ложь, во взаимное предательство. Унижение и оскорбление другого, даже мыслящего иначе, — вот где главная опасность, ибо так раздувается огонь самости. Тот самый смертоносный огонь, которым горели и грелись майданопоклонники.

Этот убийственный, разъединяющий всех со всеми огонь старательно раздувают ныне все, кому не лень. При этом взаимное уважение, базирующееся на уважительном отношении к человеку как носителю образа Божия, стало редкостью. Его стараются подменить безумием уравнивания здравого с больным, добропорядочного человека с негодяем.

Слову сбыться не просто —
Время чувствует дрожь…
На Васильевский остров
Умирать не придёшь.

На неделе Емели
От стоустой молвы
Не дожить до апреля,
Не доплыть до Невы.

Может, ради контраста
Сны несбывшихся строк
Отпевать будет пастор,
А не русский снежок.

Деревня. Вечер синий. Ни души.
За покосившимся седым забором,
Уютно в старом домике, в тиши,
Под абажуром розовым спешит
Душа излиться на бумагу словом.

Здесь просто,незатейливо, легко,
Завалинка, оконца в доме низко,
Прохлада, когда солнце высоко,
Холодной ночью сонное тепло,
В душе покой и думы к Богу близко.