Уединение

Вот так и бывает всегда,
Когда никому ты не нужен:
Идут за бедою беда
На завтрак, обед и на ужин.

Извечное: «Кто ты такой?»
Рождает тоску в человеке,
Приводит из жизни мирской
К архангелам библиотеки.

Им подвиг особенный дан,
Они не боятся искуса —
Последние из могикан,
Блюстители тонкого вкуса.

Письма из преисподней

Рукопись, предлагаемая благосклонному вниманию читателя, была обнаружена в одной из церквей города Михайловска, во время первого за двести лет ее существования капитального ремонта, устроенного после смены настоятеля. В ходе этого ремонта на церковном чердаке был обнаружен сундук с ветхими старопечатными книгами и нотными сборниками, а также многочисленными рукописными тетрадками, в которых православные молитвы перемежались с заговорами на кровь-руду, на трясавицу и огневицу, а также записями пророческих видений и сновидений. На самом дне сундука была найдена малиновая бархатная папка. А в ней — семь школьных тетрадей в клеточку и косую линейку с напечатанными на задних страницах обложек таблицей умножения, клятвой пионеров Советского Союза, а также таблицей мер и весов. Тетради были убористо исписаны выцветшими багряными чернилами и сшиты между собой бордовыми ирисовыми нитками. Что до почерка писавшего, то он представлял собой нечто среднее между готическим и церковнославянским шрифтом. При попытке датировать рукопись мы столкнулись с неразрешимым затруднением. А именно: хотя на школьных тетрадках имеется ГОСТ пятидесятых годов двадцатого столетия, упоминания о телевизорах и компьютерах позволяют предположить, что это — современный текст.

Размышление

«Се, стою у двери и стучу…»
                 (Откровение 3:20)

Я Тебя никогда не пойму.
Столько времени зря пролетело,
Что не верю уже никому...
А понять — это только полдела.

С непонятной какой-то тоской
То «драконов» своих приласкаю,
То безлунной порою ночной
Всех друзей от себя отлучаю…

Где мне свежие силы найти
На единственно правильный выбор,
Если их не осталось почти?
Жизнь застыла бесформенной глыбой.

Пойти по направлению

Молодой учитель Иван Петрович, получив диплом преподавателя изобразительного искусства и выбрав в списке вакантных мест сельскую школу, отправился по распределению в свои родные места поближе к родительскому дому. Он не был женат и не успел обзавестись семьей, как это сделали его однокурсники. Потому не было огромных чемоданов и, как всегда, вояж был налегке.

Колеса электрички отстукивали монотонный ритм. Вблизи мелькали дорожные коммуникации железки, полустанки и светофоры, переезды и шлагбаумы... Радушное, Божедаровка, Милорадовка... Какие удивительно трогательные русской душе эти старые названия малороссийских селений! Иван Петрович их помнил с детства. Закрыв глаза в легкой дремоте уже виднелась деревенька Деброва, к которой надо было идти или проехать на подводе по грунтовой дороге в несколько километров. Вдыхая аромат широкой степи и, на подходе к хатам с соломенными крышами и садами с плетеной изгородью, хотелось ступать босиком по теплой и мягкой как пух земле.

Знакомой

Я люблю твою улыбку
И с хитринкой карий взгляд…
Я с тобою почвой зыбкой
Мог идти хоть наугад!

Мог тебя встречать под вечер.
Провожать под шёпот звёзд.
И, обняв тебя за плечи,
Думать: всё у нас всерьёз…

Только вот чего-то трушу,
Помня взгляд твой с хитрецой.
Сквозь него не видно душу —
Вот и маюсь холостой!

Как больно жизнь в тебе болит

Как больно жизнь в тебе болит:

живи и помни,

что всё когда-то отболит —

трать экономней

святую муку бытия,

лишь в ней надежда,

что будем живы ты и я

в любви безбрежной.

Слова порою не нужны

Бывают люди, которые всегда говорят только умные и хорошие слова,
но чувствуешь, что они тупые люди.
А.П. Чехов

Слова порою не нужны,
Они осколки чьих-то мнений.
Тебя спасают только сны
От затянувшихся затмений:
Обычных, временных, сплошных.
И им до лампочки всем кто ты —
Иль воплощенье крутизны,
Или строитель без работы.
И на твоё «люблю» у  них
Свои особые подходы.

Суд в Чикаго. Год 1924-й

«Справедливо ли повесить 19-летнего мальчика за то, что он сделал практические выводы из философии, которую вы же ему преподаете в университете?» — примерно этими словами в далеком 1924 году адвокат по фамилии Дэрроу спас от смертного приговора двух молодых убийц Натана Леопольда и Ричарда Лёба. Эти двое, пропитавшись идеями о «сверхчеловеке» и экспериментально решая вопрос Раскольникова: «тварь ли я дрожащая или право имею?», сговорились и убили «для пробы» и ради теории 14-летнего мальчика, приходившегося дальним родственником одному из убийц. Они реально видели себя представителями какой-то высшей расы. Натан Леопольд говорил на 15 языках, показывал хорошие результаты в природоведческих науках. Выходцами они были из богатых семей чикагских евреев. Почему бы не помыслить, что ты выше всех и тебе больше позволено?

Преступление мыслилось ими как идеальное убийство, то есть такое, какое вовек не раскроешь. Сделано было всё, однако очень грязно. «Сверхчеловеки» наследили и оставили множество улик и были скоро пойманы. Общественное возмущение было запредельным. Сам Аль Капоне вызывался помогать полиции в поиске убийц на стадии расследования. Едва нашелся адвокат. Был громкий суд, на котором и прозвучала уже произнесенная фраза, заменившая убийцам смерть на тюремную камеру. По мотивам этого события позже Хичкок снял фильм под названием «Веревка», где поднимается вопрос ответственности теоретиков за дела уверовавших практиков. Собственно, этот вопрос и нас волнует. Остальное — повод.

Мамой быть никогда не поздно

Однажды к старцу Паисию привезли человека, прикованного к инвалидной коляске. Подвижник обнял его парализованные, недоразвитые ноги и стал целовать их, приговаривая: «Ножки вы, ножки... Ведь они приведут тебя в рай, а ты этого не понимаешь... Послушай меня, сынок. Бог не хочет, чтобы ты когда-нибудь выздоровел. Твое состояние будет все хуже и хуже —лучше не будет. Но знай: те люди, которые собираются вокруг тебя и тебе служат, спасают таким образом свои души. Оказывая помощь тебе, они получают помощь сами, хотя этого не понимают. Так ты становишься средством спасения душ. Бог хочет от тебя именно этого!»

Из жития старца Паисия Святогорца

Наргиза вела Мераба в школу привычным маршрутом. Автобус, улица, зебра, еще несколько шагов до угла дома, поворот... За пять лет эта дорога хожена-перехожена. Даже все уличные продавцы казались знакомыми.

Мераб, как обычно, вел себя в своем неповторимом стиле. Иногда замирал у витрины и складывал из пальцев ему одному понятные знаки. Что он видел за толстыми стеклами очков — неизвестно. Окулист с трудом подобрал ему очки с диоптриями минус десять и выпроводил со словами: «Наверное, так. Очень сочувствую. Аутизм не лечится».

Так сложилось

Так сложилось, видимо, в природе –
Высохший не радует родник.
Переполнит чувство и уходит,
Грех не отпускает ни на миг.

Непереносимую потерю
Слишком долго помнить не впервой.
Я себе давно уже не верю.
Господи, спасибо, что живой!

Тишина, как утка подсадная,
Снова провоцирует на спор.
Начинает боль очередная
Прерванный когда-то разговор…

Безмерность ночи

Безмерность ночи больше не тревожит
Бессмысленным страданьем на излет.
Слепая ревность выдохлась, похоже,
Не жжёт…

В нелёгкий этот час одна забота –
Не сделать хуже, чем на деле есть.
Но сколько ждать ещё  душе кого-то?
Бог весть.

И вышло утро зимнее безмолвно,
Как хмурый режиссёр из-за кулис.
Морозный снег в растерянности полной
Завис.

Страницы