Омилия

Небо ищет убитую птицу,
птице убитой небо снится:
воздух на крыльях, ветер в лапах,
в ноздрях земли безбрежной запах.
Синь океана в глазах таится
даже у мёртвой, забитой птицы;
даже у той, что летать боится
синь океана в душе ютится.
Птица и небо срослись навеки,
как андрогинные человеки,
как сообщающиеся сосуды.
Небо любви, поцелуй Иуды -
в птичьих глазах - никак не забуду.

Разбитое корыто,
если и вправду разбито,
а не от лени треснуло -
если бы... Да, если бы
не было позабыто,
если бы было полито,
и посажено в землю,
проросло бы.

Внемлю и поливаю
рану корыта в надежде -
оно не будет прежним,
но живее станет.
Порастёт жизнью:
кривой, непрошеной,
взъерошенной.

Жажда не утолима:
не проходи мимо
разбитого кем-то корыта -
пусть оно будет политым.

Отгорела -
Огненной листвой
Сбросила с себя наряд ненужный.
Оголила -
Ветвей скелет свой,
Обнажая раненную душу.
И уснула –
Словно умерла
Иссушившись ветром и невзгодой.
Это всё зима…
Зима!
Зима?
Может, зря виню я непогоду?

Белый белый снег ложится 
Лишь дороги полоса. 
У всего найдем границы 
Кроме веры в чудеса. 

И душа дойдет до края, 
И перешагнет за край... 
В день святого Николая, 
В небе звезды узнавая -
Осязай и замирай. 

Воздух колкий, запах хвои, 
За окном грядущий год.
В жизни многое с лихвою 
Лишь чудес не достает. 

Слезы встанут в горле комом, 
Но покажется на миг, 
Как по городу ночному 
Семенит от дома к дому 
Еле видимый старик. 

Вьется снег ему вдогонку 
Свет из окон восковой, 
А на старенькой иконке 
Темный лик и профиль тонкий, 
Взгляд глубокий и живой. 

Солнце встает над домами -
Над горизонтом из крыш.
Скоро исчезнет в тумане
Утра морозного тишь.
Вновь заведутся моторы,
Чтобы работать весь день.
Неутомимый наш город -
Града Небесного тень.

Здесь уживаются вместе
Тысячи разных людей.
Каждый поет свои песни,
Полон великих идей.
Не прекращаются споры
За перемычками стен.
Объединяющий город -
Града Небесного тень.

Парки деревьями дышат
На перекрестках аллей.
Благовест утренний слышен.
Гаснут огни фонарей.
На городские просторы
Льётся покой деревень.
Богоспасаемый город -
Града Небесного тень.

Знакомых незнакомцев развелось,
Как сытых летних мух на распродаже.
Сегодня сообща, а завтра – врозь,
И были ли они, не вспомнишь даже.

Другая жизнь, другие времена,
И, прошлую шумливость забывая,
Я знаю, что такое тишина
Звенящая. Блаженная. Глухая.

Прозрачна, будто озеро весной,
Доверишься – навеки приголубит.
И хочется, не споря с тишиной,
Уйти в себя, до самой-самой глуби.

А после горько плакать в черновик,
И словно низким рейтингом исхлёстан,
Очнуться, еле сдерживая крик:
«Как быстро всё закончилось, как просто»…
2016

Можно ли подстелить соломку?

У моей близкой родственницы дочка почти с самого рождения страдала диатезом. Молодая кормящая мама не понаслышке знала все «прелести» этого недуга – сама все детство мучилась им «по полной программе», – и уж своего-то ребёнка решила защитить. 

Поскольку девочка получала только материнское молоко, молодая женщина методично исключала из своего рациона один за другим «опасные» продукты, села чуть ли не на хлеб и воду. И диатез вроде бы начал отступать. Но до поры до времени: в какой-то момент он вдруг вспыхивал вновь без всяких видимых причин. Так повторялось несколько раз. Все возможные аллергены были исключены, никаких новых продуктов в рацион питания не поступало, и женщина была в недоумении. 

Пока не взяла однажды медицинскую карточку дочки и не стала скрупулезно изучать и анализировать историю болезни.

Дмитрий Сергеич сидел на крылечке своего покосившегося деревенского домика. Только что он захлебнул кружку холодного пива, и теперь блаженство разливалось по всем его, уже немолодым, конечностям. Весь знойный день Сергеич провел за праведными трудами, и вот теперь долгожданная пора: тихий летний вечер, приятная усталость в теле, кошка Муська лежит на его коленях и мурлыкает свою кошачью песенку. Он закурил и задумался. «Это ж надо! Как все премудро устроено. Семя умирает и дает жизнь растению. Птицы улетают и прилетают. Все как-то, понимаешь… И вот травушка ведь тоже ж… И все ж так нужно, так связано. Ах, Божий мир». Слезы умиления подступили к глазам, в горле зашевелился комок. Вдруг Сергеич резко дернул рукой и ударил ладонью по предплечью.

Понять и пережить
Беспамятство сердец,
Открыв в себе Исток
Божественного Слова...

И веруя в Любовь,
Услышать наконец,
Что нет другой судьбы...

Без часа рокового...

Досадуя на ложь,
Чадят календари,
Цикличностью умов,
Утративших надежду...

Утихнут вчерашние страсти,
Проснёшься весёлым опять.
Когда ещё выпадет счастье
Журавлика в небе поймать,

Прочувствовать всё совершенство
Приснившейся лунной реки,
И с трепетным этим блаженством
Дожить до последней строки.

Не помнить, что век слишком краток,
И чаще, чем в сердце стихи,
Прикладами между лопаток
В душе отдаются грехи.

Какая мне польза от выгод
Любого удачного дня,
Когда дворовой забулдыга
Добрей и счастливей меня?

И пусть снова дождь на рассвете
Наглеет, не пряча лица.
Но ветер, сегодня – мой ветер
Поёт и поёт без конца.
2016

Печальность осени,  холодность снега,

Души порыв - всё Божья благодать!

Молитвы суть – беседы с Ним у брега

Реки , несущей свои воды вспять.

Пока живу, пока дышу и верю

Прошу одно, Всемилостивый Бог,

Подай молитву, возврати потерю,

 Сердечного общенья сладких  крох,

Слезы горячей. Плачут ими свечи.

А пустословье – слово без души,

Вложи свой Дух и силу в просторечье

И благодарность в сердце положи.

Ветер гонит тучу вслед за тучею,

В небе словно олово кипит.

Родина берёзою плакучею

В поле одинёшенька стоит.

Треплет косы ветер ей неистово,

Стройный стан всё силится согнуть,

Рвёт одежды и швыряет листьями, -

Не подняться и не воздохнуть.

«Что воздам Господеви о всех, яже воздаде ми?»

У меня дома много икон.

Первые из них появились очень давно.

Многие из святых изображений я приобретала сама, какие-то подарены мне друзьями, немало было куплено по просьбам детей (в раннем детстве мои детки очень любили ходить в церковь).

Иконостаса, как такового, у меня нет. Иконы стоят по шкафам, висят на стенах. Все они мне дороги, есть и особенно «намоленные»…

Но есть у меня «особенный» образок. На нем написаны лики святителя Николая Чудотворца и Пресвятой Богородицы с Младенцем Христом, и он со мной с 18 лет. Это подарок от Маринки, моей институтской подружки.

Папа целует в щеку.
Колко.
Он остригал усы.
— Времени сколько?
— Семь часов.
— Только?
— Ну, ты еще поспи.
Мама вздыхает,
Рукою шарит,
Ищет на стуле халат.
— С Богом, давай.
— До свиданья.
— Знаешь,
мы ждем тебя на чай…
Семь часов сорок,
Уже светает,
Есть время почитать.
Только лишь
одеялки поправить,
Лобики поцеловать.
— Ой, почти девять!
Мы опоздаем.
Мама детишек будить.
Дочка рыдает,
Сынок зевает,
Скоро уж будут звонить…
Два космонавта
в комбинезонах,
Носики только торчат.
Там на орбите — холодно очень,
Хоть говорят — минус пять.
— Может успеем! — надежда мамы,
Тащит детей за рукав.

Новая версия сказки «Волк и семеро козлят»

Жили-были на опушке

Семь козлят с козой в избушке.

Вот однажды вечерком

Мать ушла за молоком

И детишкам очень строго

Наказала у порога:

― Запирайте крепче дверь,

Чтоб не съел вас хищный зверь.

Открывайте только мне,

До свиданья, детки, ме-е!

* * *
Тепло, солнечно.
Легкие, шелковистые облака.
Немного взъерошенные.
Двигаются медленно-медленно.
Белые старички.
Старость, принадлежащая только небу.
Молчаливая, светлая, почти ангельская.
И земля – словно келия старца.

Я расскажу вам сказку, да, простую сказку,
Где борется добро со злом.
В ней будет мчаться ветер, небесам подвластный,
Деревья крася серебром.

В ней будет плыть сквозь тучи месяц краснощёкий,
Путь освещая в темноте.
В ней будет лес белёсый и простор широкий,
И лучик солнца в высоте.