Омилия

Закричать бы, да так громко, чтоб услышали!

А ведь невозможно. Даже если орать до разрыва голосовых связок — не услышат.

А можно тихо, шепотом, или вообще без слов говорить

с Тем, Кто слышит.

И я говорю, наверное. Но верно ли?

- Услышь мя! - ору я во всё горло

тем, кто не слышит.

Ору именно потому, что не слышат,

и потому, что хочу быть услышанной. Ими?

Мой голос поглощается шумом. Мой голос не слышен среди рёва других голосов.

Мы орём! И не хором, а каждый сам по себе. Даже крик нас не роднит.

Мы чужаки друг другу, но желаем близости. Желаем ли?

Мы кричим, потому что больно. Всё равно никто не услышит.

Разве только Тот, Кто слышит...

Спустилась ночь и всё умолкло.
Встряхнула плащ свой тишина
и всё, что можно было только,
объяла нежностью она,

прощая ссоры, недомолвки,
непониманье, страх, позор,
сметая глупость, злость, упрёки
с лица Земли, как пыль, как сор.

И в тишине звенящей тонкой
я обитаю до рассвета
и становлюсь
             опять ребёнком -
самой собой, творцом, поэтом...

Так ночь
         мою врачует душу,
целебной нежной тишиной
спасая и моря, и сушу,
и весь наш пёстрый мир земной...

И новый день - как новый остров -
вручает утром мне рассвет,
чтоб жить смогла я чисто, просто, -
спасаясь от греха и бед...

    28 марта 2005 г.

Небо и Солнце

Небо было чем-то расстроено и меняло свое настроение каждые пять минут. Земля сразу приметила это, но, мудрая, она ничего не сказала, и лишь только молча наблюдала за своим другом. Вот на его ясный высокий лоб налетели задумчивые облачка, вот замутились глаза и побледнели губы, вот заиграл нездоровый румянец на щеках, и тревожно задвигались тучи, вот гневно задышал ветер из его ноздрей, вот задрожали ресницы-своды и вот, наконец, Небо расплакалось. Матушка Земля облегченно вздохнула и нежно-бережно погладила мягкой кроной дерева щеку своего друга. Слезы облегчили горе, тучки на Небе разгладились, просветлел взгляд.

— Ну, рассказывай — медленно и мягко сказала Земля — Что случилось?

<

Нина Сергеевна уже входила в свой подъезд, когда в ее сумке вдруг заиграл мобильный телефон. Как видно, кому-то из бывших пациентов Нины срочно понадобилась ее помощь. Вот только ей совершенно не хотелось после работы давать кому-либо медицинские консультации по телефону. Да еще и прямо на лестнице с битком набитой продуктами сумкой в руках. Оставалось лишь уповать на то, что больной в конце концов поймет: Нина сейчас занята, и прекратит попытки дозвониться до нее. Однако пока она поднималась на третий этаж, рылась в карманах, разыскивая ключ, входила в квартиру и рылась среди коробок и пакетов в поисках телефона, он с завидным упорством продолжал наяривать развеселую новогоднюю песенку «Джингл Беллз». Раздраженная такой настойчивостью, Нина Сергеевна открыла крышку мобильника, намереваясь объяснить навязчивому незнакомцу, что сейчас у нее неотложные дела, а потому ему лучше перезвонить ей позднее…но уже в следующий миг ее лицо озарилось улыбкой. Ведь ей звонил отец Александр, ее бывший коллега, в свое время ставший, так сказать, из врача телесного врачом духовным. То есть, священником.

Дороже дня и ночи – утро снежное,
Никто не знал, что так вдруг распогодится,
Как будто улыбнулась Богородица,
Сквозь холода последние, мятежные…

И лица у людей, как одно целое,
Глаза навстречу жизни - беспечальные,
К чему слова обычные, банальные
И лишние в такое утро белое.

Зима зашевелилась на прощание,
Летят снежинки, редкие, прелестные,
А хор поёт Невеста-Неневестная,
Куда-то ввысь и вдаль моё желание…
2011

Мне приснилась небес высота,
где покой был дарован навечно,
там сбывались и явь и мечта,
и как дети мы были беспечны.

Мне приснилась о счастье тоска,
поцелуй, что был полон тобою,
стая птиц в голубых небесах,
и касание рук, как волною...

И твой взгляд мне такой дорогой,
что искрился земною надеждой,
так кричал, как пророчил: "Постой!"
и шептал о любви мне, как прежде...

Там встречалось земное со сказкой,
плавно море катило прибой,
и растраченой в юности ласки
обретали мы тайну с тобой...

Сотрудницам ДШИ № 1 г.Бишкека
(Написано в период "вульгарного неофитства")

Сегодня – правда без прикрас.
Налажена аппаратура:
На память фото – профиль, фас…
(О, сложная моя натура!)

рис. Е.Кис.

 Лунный кот (сказка к масленице)

В обратную дорогу из Мышкинска, почтенное семейство котов пустилось поздно вечером, когда дневные птицы уже крепко спали в своих гнёздах, а ночные только выбирались на охоту.

– К нам вы шли дальней дорогой, а обратно идите по тайной тропке между болот, и мигом дойдёте до Котофейска, – указала путь своим новым друзьям королева Белинда. Она опасливо покосилась на пролетавшую сову и юркнула под камень у входа во дворец. – Счастливо добраться! Буду ждать от вас добрых вестей! Да смотрите, поосторожнее обращайтесь с моей шляпой, она мне ещё пригодится!
– Не извольте беспокоиться, дорогая королева, ваша бесценная шляпа под моей защитой, – с достоинством проговорил папа-кот, надевая цилиндр себе на голову.

Он важно выступил вперёд, задрал хвост трубой и вышел на тропу, ведущую в Котофейск. Следом за ним пристроилась мама-кошка, а замыкали вереницу Мурзик и Барсик, которые кроме всего прочего, прихватили с собой бутылочки со свежим молочком – подарком доброй королевы белых мышей.

Заморозила чувства зима,
Но зачем-то рифмуется вновь:
Не сходи от разлуки с ума,
Если в сердце большая Любовь!

А Любовь не бывает одна,
Это детство и радость весны,
Это старый орех у окна,
А Любовь - это вещие сны!

Не могу без тебя, не могу.
И в холодный, и зимний рассвет
Пусть лежат во дворе, на снегу,
Три цветка: или да, или нет…
2011 

Реальная история.

Лена наощупь пробиралась сквозь стоявшие колоннами многолетние могучие деревья, произраставшие в старом городском парке. Практически ослепшая от непрерывно катившихся слез и оглохшая от внезапно свалившегося горя, она ничего и никого не замечала вокруг. Внутренний диалог отнимал все силы, но ожидаемого ответа не давал: «Если она умрет, я останусь совсем одна. Почему все так не справедливо??! Почему смерть всегда забирает самое дорогое??!» Она готова была прокричать на весь мир свое горе, прибегнуть к любой помощи, лишь бы ее свекровь, любимая Ольга Васильевна, не умерла на операционном столе.

Летя к лепесткам розовеющим роз,
Брезгливо глядела пчела на навоз,
Забыв в предвкушении счастья, что роза
Живёт в неоплатном долгу у навоза.
 

- Заслоняют дома
От людей белый свет,
Нет от них ни тепла,
Ни спасения нет…
- …От людей иль домов?
И от тех, от других.
Слышен среди оков
Каждый вздох, каждый чих.
- Средь оков, говоришь?..
- Меж прозрачных оков
Проскользнёт разве мышь,
Пролетит разве чиж…
Призрачность их оков,
Их «дела», суета –
Не серьёзней кротов,
Не важнее кота.
- Не важнее кота?!
А-а, того, что в мешке…
- …Бег по кругу всегда
В пене в страхе в грешке…
- Грех присущ? Но кому?
Людям – либо домам?
- Ясно, людям… от них
Переходит и к вам…

…Разговор шёл такой
Меж берёзкой в тени
И высоткой крутой,
Заслонившей огни.

***

20 февраля 2011 г.

Медведи
Весной небольшому монастырьку в деревеньке N выдалась новая забота - вдова местного пчеловода одарила общину тремя ульями. В пчелах никто из четверых насельниц и паломницы не понимал, купленные по случаю книжные пособия были прочтены до страницы 35 и отложены на полку в связи с наступившей порой земледелия. Пчелы жили в своих домиках, кушали пыльцу и наслаждались летом. Перед праздником Медового Спаса книжные пособия оказались в руках у Матушки. Она открыла главу о собирании меда и взглянула на монастырскую собачницу, как самую сведущую в животноводстве:
-Мать Мелетина, тебе послушание – собрать мед из одного улия к празднику
-Матушка, я пчел бо… - начала сестра
-Это – послушание! - подняла бровь Матушка.
-Благословите!
После обеда мать Мелетина заходит ко мне в мастерскую:
-Инка, ты пчел боишься?
-Боюсь! – честно признаюсь.
-А мед когда-нибудь собирала?
-Никогда – отвечаю.
-Тогда пойдем со мной!
-Пойдем! - соглашаюсь и добавляю неуверенно - А что мы делать-то будем?

Волны наплывали на каменистый берег озера, вспениваясь и отступая вглубь редких светло-золотистых пятен песка. Богатая растительность кольцом обступала прозрачные воды Люцернского озера, поражавшего воображение туристов причудливой крестообразной формой, такой редкой для естественных водоемов. Вдалеке, на фоне прозрачно-голубого неба, вершины гор кажутся еще выше и величественнее, отбрасывая густые тени на залитые красноватым светом заходящего солнца берега. Их контуры напоминают черты самого озера, чья темно-зеленая глубина вечерами превращается в сверкающий ковер, вышитый синевой звездного неба. Курортный городок, возникший в этом первозданном раю много лет назад, уже давно превратился в излюбленное место отдыха ценителей горного солнца и чистого воздуха, любителей романтики и тех, кто наивно полагает, что старинные замки этих краев хранят полузабытые тайны, невероятные с самой первой минуты их появления.

Росами умоюсь на заре,
Постою и тихо помолюсь
За страну, где живы долг и честь,
Под названием Святая Русь.

Волны трав печально прошумят,
Преклоню главу и помолюсь
За почивших воинов в боях,
Жизнь отдавших за Святую Русь.

Колокол на храме прогудит,
Положу поклон и помолюсь:
«С покаянием к Творцу приди,
Возвратись к Христу, Святая Русь».

«Омофор святой не отыми, -
Ко Пречистой Деве помолюсь, -
Умягчи сердца и просвети
Светом разума Святую Русь».

Солнце с высоты пошлет лучи,
Озаренный светом, помолюсь:
«Господи, спаси и сохрани
До скончанья дней Святую Русь».

6.06.2000 г.

Дерзок враг, о тучах зла трубя,
Вставших над великою страною.
Вот и «свой» в речах клеймит тебя
С безрассудством, ропотом, хулою…

Тот ли зряч, кто видит только грязь
Сквозь века,
                  благое умаляя,
В трудный час над Родиной смеясь,
О своей вине не помышляя?

Родину судить я не возьмусь,
Рук её в день скорби не отрину.
Но скажу: прости, Святая Русь,
Что тебе достойным нé был сыном.

9.06.2010 г.
 

Супермаркеты – благ средоточье.
Загляну за стеклянную дверь…
Впереди у людей – многоточье,
Позади – интервалы потерь.
В тьму веков – по пунктирам событий…
Вот Онега, вот Ладога, Свирь,
Вот святая в долине обитель,
Острова – Валаам, монастырь…
Вижу Оптину я с Соловками
(Восклицательных знаков не счесть!),
Вот дороги, леса со скитами,
Изобилие, вера и честь.
Поле бранное, дрогнувший ворог.
Крест поклонный на дальнем холме.
Край, который незыблемо дорог,
Он не в скобках, он вечно в цене.
Киев, Радонеж, светлая лавра –
Чистоты и надежды ручьи!
Нет, не логово здесь минотавра,
Здесь мы точно свои – не ничьи,
Здесь доподлинный, истинный ракурс!
…На прилавок манящий смотрю.
В чём смысл жизни?
В подгузниках «Памперс»,
«Бленд-а-меде» и водке «Аю».

Аю – медведь (кирг.)
 

Я не спала вторые сутки,
Уж третий день, как умер Он.
К Его гробнице ранним утром
Я прибежала. Отвален
от гроба камень. Мой учитель
исчез. Лишь только плат Его,
во что завит был мой Спаситель,
лежит пустой...и никого...
Я из гробницы выбегаю
сама, как будто не своя,
И Вас, мой Господин, встречаю.