Избитые фразы кричали...

Избитые фразы  кричали,
А толку листву сотрясать!
Не скинешь остатки печали,
Да разве что смоет роса
И гордость, и память обид,
Как гарь развеселой судьбы.

И сыпали пыль на дороги,
И воды пытались сушить,
И красить дома и пороги
В излюбленный глянцевый шик,
Но вышло все глупо тогда,
Ни хлам, ни отрада, ни дар…

«Ватники...»

Можно сколько угодно врать
Всем халдеям и веку в угоду,
Только жизнь за други отдать
Может тот, кто имеет свободу!

«Господина не выше раб...»
Потому нас Господь и слышит!
И кидает «небесный трап»,
Что «колючки» закона выше…

Им, убогим, того не понять,
Как «закон изнемог», бесполезный,
Как сумел над Рейхстагом поднять
Красный флаг серый «ватник» нетрезвый!

Двадцать второе июня

Посвящается Великой Отечественной
войне 1941-1945 гг.

Чёрной вестью из радио льются
Днём воскресным стальные слова.
Сквозь границу фашисты к нам рвутся,
Словно сорная к полю трава!

Всё застыло: минуты и люди.
Старый ворон сидит на столбе.
Что же с Родиной нашею будет?!
Кто же выживет в этой борьбе?!

Надрыв

Улыбающихся иноверцев
Ходовые слова — звук пустой,
Но и сам я оброс суетой.
И трусливым бываю, и дерзким,
Одиноким, и вместе с толпой.

Разрывается надвое сердце
От бессмысленной жизни такой.

Предрассудков бесчисленных камни
Будоражат всю ночь невпопад,
И впивается в прошлое взгляд.
Только время, соперник мой давний,
Никогда не вернётся назад.

Секрет семейного счастья

В согласии и мире тридцать лет
Живут супруги счастливо без бед.
В сам юбилей, проснувшись, как обычно,
Жена готовит завтрак, и привычно,
Разрезав хле́бец вдоль и смазав маслом,
Верхушку мягкую даёт супругу с лаской.
Но тут лукавый руку придержал,
И мысль напала, как под хвост вожжа:

«Все тридцать лет я уступала тайно
Любимый мякиш, как своё признанье
Его заслуг пред домом и детьми,
И в доказательство своей любви.
Была всегда я верною женой,
Подругой и хозяйкой неплохой!
Хоть в этот юбилейный день, с утра
Могу кусок получше съесть сама?!»

Подумав так, на блюдце корку с маслом
Впервые мужу положила властно.
Заметив в ритуале измененье
Супруга охватило вдруг волненье:

Конфуз

— Когда в этом году пост начинается? — спросил Бачо, рассматривая в окно надоевший пейзаж новостроек Вазисубани.
Нино, резавшая шпинат для пхали, уставилась на мужа. Послышалось, что ли?
— Это ты сейчас спросил?
— Я, — подтвердил неслыханное Бачо и, заводясь, огрызнулся. — Что, и спросить уже нельзя? Запрещено?
— 23 февраля, — примирительно ответила Нино.
Потом все же, осмелев, спросила:
— А что, ты поститься собираешься?

Апокалипсис

Мир гибнет в пучине коварства,
А зло умножает свой гнёт.
Как жаль, что не Божие Царство
В итоге историю ждёт.

Однажды, отвергнув святое,
Отдаст — не за жизнь, за житьё —
Нестойкое племя людское
Антихристу сердце своё.

Ждут плахи, гоненья, оковы
Избравших служенье Отцу.
Бесхитростной Истины слово
Для новых времён не к лицу.

Страницы